А чтобы это доказать, достаточно найти возможное ошибочное рассуждение, которым они, несомненно, и пришли к своим понятиям. И плевать, так ли в действительности они к ним приходили, главное, чтобы это предположение выглядело возможным и глупым с точки зрения науки:
«В приложении к человеческой душе убеждение в ее отдельности от тела и способности покидать последнее могло возникнуть и укрепиться на основании наблюдений над явлениями сна, обморока, смерти. Человек во сне недвижим, не видит, не слышит, но может чувствовать себя в различных положениях, посещать различные местности, говорить с различными лицами, даже давно умершими. После обморока человек "приходит в себя", то есть душа его возвращается в тело. Наконец, в случае смерти душа покидает тело окончательно.
Эту расстающуюся с телом субстанцию народная мысль представляет себе как дыхание, дуновение, легкое облачко, пар, тень, летающую бабочку или птичку; но особенно распространено сравнение с дыханием, следы которого сохранились и теперь в языках культурных народов (анима, греч. анемос, санскр. атман — дух, дыхание, душа, спиритус, психе, пневма и т. д.)».
Статья эта настолько показательна, что нет надобности объяснять многие места в сочинениях философов. Это простонаучная часть их рассуждений.
В начале двадцатого века русские словари совсем уходят от разговора о душе и переходят ко вполне современному рассказу о «понятии души». Ярким примером такого подхода является «Словарь русского библиографического Института Гранат», для которого статью о душе написал известный тогда русский психолог Николай Ланге. Приведу только самое начало статьи.
«Душа. Понятие о душе прошло длинный и сложный путь исторического развития, начиная от первоначального анимизма и вплоть до современных научных и философских воззрений. Эти современные воззрения могут быть вполне поняты и оценены лишь в такой исторической перспективе».
И далее дается обширный очерк воззрений на душу, начиная от «первичного анимизма» и до Вундта, Джеймса и Эббингауза. Русские мыслители в статье, конечно же, не поминаются, а в библиографии приведены указания на работы Лосского и Радлова, которые я даже не стал разбирать, настолько они не показательны для русской науки о душе. Вероятно, Ланге выбирал тех, кто лучше всего подходил для его целей.
Впрочем, представление о том, как видел душу Эрнест Леопольдович Радлов (1854–1928), можно получить по его «Философскому словарю». Поскольку он у нас не переиздавался уже столетие и стал редкостью, я приведу его статью о душе почти полностью.
«Душа (от дышать, animus) — принцип жизни, ощущения, воли, мышления и чувства. Предмет исследования психологии.
Представление о душе возникает в человеке весьма рано, благодаря единству сознания и единству жизни, в отличие от вечной смены элементов в теле. Душу первоначально представляли себе в виде тонкой материи, потом постепенно пришли к представлению о душе, как носительнице явлений сознания. Впоследствии старались освободиться и от этого представления субстрата, рассматривал душу лишь как отвлеченное понятие, как название для известных состояний сознания.
Однако, признавая вполне правомерным стремление эмпиризма освободиться от понятия субстанциальности души, вряд ли все-таки возможно смотреть на душу, лишь как на название для различных состояний сознания, ибо все-таки эти состояния объединены и представляют некоторое целое; это не просто "пучок идей", а нечто цельное, некоторая объединенная деятельность.
На душу возможны два основных взгляда: субстанциальный и актуальный (Вундт), то есть можно защищать мысль, что душа есть субстанция и что она есть энергия. Как в том, так и в другом случае, природу души, в связи с общими представлениями о природе, можно представлять себе различно.
Во-первых, дуализм создает представление о душе, как о субстанции вполне различной от тела и материи и имеющей свои признаки. Дуализм определяет оба начала противоположными признаками, причем дуализму приходится прибегать ко всем искусственным теориям окказионализма или параллелизма, или же к непонятной теории физического влияния.
В действительности человек не состоит из души и тела, как двух противоположных начал, а представляет единство, в котором протекают физические и психические явления. Поэтому дуалистические представления, весьма удобные для разграничения понятий, приходится оставить и встать на точку зрения монизма, который не делает противоположности между душой и телом. Монизм может быть трех видов: материалистический, идеалистический и монизм в тесном смысле слова (учение о тожестве).
Материализм смотрит на душу как на функцию тела или же как на более тонкое тело (Демокрит). Это, несомненно, одностороннее учение, весьма хорошо и подробно рисующее зависимость психических явлений от телесных (психические болезни, рост организма и т. д. и т. п.), но не могущее объяснить обратного, то есть зависимости телесных изменений от состояния сознания (например, движение). Толковать факт зависимости как тожество материализм права не имеет.
Идеализм имеет противоположные достоинства и страдает тою же односторонностью, что и материализм. Рисуя соблазнительную картину, доказывающую, что тело есть функция и орган души, идеализм в праве указать на ряд фактов, подтверждающих его, но нельзя не признать, что многие факты объясняются лучше с точки зрения материализма. Сила идеализма заключается в том, что он может с полным правом отвергнуть излишние притязания материализма. Доказательность же идеализма заключается скорее в области гносеологии, чем психологии.
Большие выгоды представляет учение, рассматривающее душу как одну из сторон существа, обладающего множеством качеств, из коих два особенно ясно выступают перед нашим сознанием: это протяжение и мышление. Этой форме монизма учил первоначально Спиноза (Душа не есть субстанция, а модус атрибута), а потом Бэн, в особенности же Фехнер, Паулъсен, Риль, Спенсер, Вундт и т. д. "Нужно предположить, — говорит Вундт, — что так называемая душа есть внутреннее бытие того же единства, которое мы внешним образом познаем как тело, принадлежащее душе".
Эта точка зрения на душу имеет большие преимущества; сохраняя за душой значение самостоятельного принципа, эта точка зрения не порывает связи с остальным миром, и вопрос о взаимодействии двух противоположных начал оказывается если и не решенным, то благополучно обойденным».
На этой пронзительной мысли я обрываю Радлова. Его словарь подвел итоги всех последних битв на поле души и очень точно обрисовал, как и из чего складывалось философское понятие о душе в начале двадцатого века.
В сущности, состояние психологической науки того времени очень похоже на современное: это затянувшаяся болезнь, в ходе которой делается множество суетливых действий, в итоге которых вопрос о душе оказывается если и не решенным, то благополучно обойденным.
Глава 12. Душа человека. Франк
Русская философия развивалась какими-то странными скачками в 15–20 лет. И каждое последующее поколение ничего не помнило о предыдущем, хотя по-прежнему лихо разбиралось в западной науке.
Через двадцать лет после того, как отгремели споры о душе девяностых, и через десять лет после работ Челпанова Семен Франк начнет свой труд «Душа человека» поразительными словами:
«Будущий историк нашей современной духовной культуры, вероятно, с удивлением отметит, как один из характернейших ее признаков, отсутствие в ней какого-либо определенного и признанного учения о сущности человеческой души и вместе человека и его духовной жизни в общей системе сущего. <…>
Еще более, быть может, изумительна возможность отсутствия и той части метафизики, которая касается вопроса о существе самого человека и разъясняет человеку его жизнь; замечательно, что в течение относительно длительных периодов (измеряемых несколькими десятилетиями) человечество, по-видимому, способно терять научный интерес к себе самому и жить, не понимая смысла и существа своей жизни.
Так, по крайней мере, обстоит дело с нашей эпохой, начиная с момента, когда единственным официально признанным философским учением о человеческой жизни стала так называемая эмпирическая психология, которая сама объявила себя "психологией без души". Не замечательно ли, в самом деле, что со времени, по меньшей мере, «Микрокосма» Лотце (с 1856 по 1864 — АШ) не появилось, кажется, ни одного заслуживающего упоминания научно-философского произведения о природе души?
