Айдахо окинул помещение тяжелым взглядом. Он был натасканный убийца и дал людям понять, что может уничтожить их всех, а они вряд ли смогут оставить на нем даже царапину.
– Слушаюсь, миледи, – сказал он.
Кайнс с трудом сглотнул.
– Миледи, вы неправильно меня поняли. Это…
– Да? – спросила она. – Так что это?
Пол посмотрел на Айдахо и постарался таким же взглядом окинуть комнату. Его собственный щит был включен на полную мощность. Он чувствовал легкое покалывание в области лба, где защита была самой сильной.
– Мой герцог очень щедр и великодушен к тем, кто верен и честен ему, – заговорила Джессика. – Но он совершенно не таков, уверяю вас, с людьми, которые лгут ему и стараются обвести вокруг пальца.
Кайнс пожевал нижнюю губу, изо всех сил стараясь сохранить собственное достоинство и объяснить свое недовольство.
– Миледи, при всем моем уважении, должен сказать, что эта станция часть имперского правит…
– Но Императору сказали, что станция эта давно покинута персоналом, – отрезала она. – Не надо играть со мной в эти игры.
Она принюхалась. Пахло корицей! Аромат был едва уловим за сильным запахом озона, и она распознала его только благодаря своим обостренным чувствам. Специя! Они делали здесь что-то, имеющее отношение к специи. Озон же был нужен для того, чтобы замаскировать запах. Теперь, мобилизовав все свои способности к восприятию, она построила гештальт этого места. Впечатления она обдумает и рассортирует потом, выстроит точную схему их опытов.
– Это действительно так, миледи. Мы – простые подданные…
– Вы экспериментируете со специей, – теперь она обвиняла.
Кайнс и его сотрудники, оцепенев, воззрились на Джессику. Их страх был так велик, что его, казалось, можно было пощупать руками.
Джессика, успокоившись, улыбнулась.
– Харконнены определенно запрещали такие исследования, – сказала она. – Но неужели никому из вас, простаков, до сих пор не ясно, что мой герцог не Харконнен и, возможно, у него есть иные идеи относительно таких исследований?
В глазах Кайнса появился проблеск надежды. Заметив это, она обратилась к Айдахо:
– Можете расслабиться, Айдахо. Мы снова столкнулись с симптомами болезни Харконнена. Они еще не пробовали противоядия Атрейдеса.
Пол посмотрел на мать, потом на Кайнса. Как она узнала про специю? Наверное, это результат ее тренировок и специального обучения, догадался он. Но все равно, как? Понимание того, что она может делать такие вещи и что он тоже может всему научиться, только укрепило его решимость. Я научусь всему, сказал он себе.
– Но… – заговорил было Кайнс.
– Не стоит искать извинений и отговорок, – перебила его Джессика. – Мы знаем о том, что происходило во владениях Харконненов. – Она оглядела лабораторный стол, сделала выводы из сложившегося в ее сознании образа и решила: Пусть они думают, что мы всемогущи. Вслух же она произнесла другое:
– Вы нашли место разветвления фенольной цепи. Очень хорошо. Прикажите своим людям продолжать работу. Герцог захочет получить полный отчет о ваших достижениях…
Кайнс ссутулил плечи. Каждая черточка его лица выражала покорность и подчинение. Если она знает даже направление их исследований…
– Прикажите людям продолжать работу, – повторила Джессика. – Мой герцог вознаграждает такую деятельность… особенно если она оказывается успешной. И вот еще что: вы можете выбросить из головы идею бросить лабораторию. Для вашей работы – это самое подходящее место. Оно расположено вблизи месторождений специи. Здесь вы будете избавлены от случайных визитеров. – Она улыбнулась. – Мы – не случайные визитеры.
В комнате раздался неуверенный смех, и этот смех многое сказал ей. То, как человек смеется, показывает, что было причиной его душевного напряжения – так гласит одна из аксиом Бинэ Гессерит. Но один человек в лаборатории только делал вид, что смеется. Она взяла его на заметку и сказала:
– Мы можем поговорить с вами так, чтобы не отвлекать ваших сотрудников от работы и где никто не помешает нам, доктор?
Кайнс поколебался, потом наклонил голову.
– Мы можем поговорить в моем кабинете, высокородная дама. – Он почтительным жестом указал на дверь напротив клеток с крысами.
– Пол, ты останешься здесь с Айдахо, – сказала Джессика. – Долго я не задержусь. Можешь посмотреть на животных, но помни предупреждение доктора. Некоторые из этих тварей кусаются.
Нет никакой нужды говорить им, чтобы они ни в коем случае не выключали защитные поля, подумала Джессика. Она подала Айдахо условный сигнал рукой, говоривший, что он не должен ни в коем случае расслабляться, но, напротив, сохранять бдительность. Айдахо мигнул, дав знак, что понял приказ. Уходя с Кайнсом в его кабинет, она заметила, как один из работников пересек помещение и закрыл наружную дверь. Это был тот самый человек, который притворно смеялся.
Кабинет Кайнса оказался квадратным помещением с длиной стен около восьми метров. Однообразие и монотонность светло-коричневых стен нарушали только линия полок и экран слежения. Окон в кабинете, как и в лаборатории, не было. Почти в центре комнаты стоял большой квадратный стол с молочно-белой столешницей, проеденной множеством желтоватых пузырьков. Вокруг стола располагались четыре подвесных стула. На столе лежали бумаги, прижатые пресс-папье из песчаного мрамора.
Где они собирались прятать всю свою специю? – мысленно поинтересовалась она. Здание представляло собой клин, вбитый в скалу. Потом она поняла, что из этого помещения есть еще один выход, вероятно, целая стена вообще сдвигается в сторону. Она еще при подлете заметила, что здание вплотную примыкает к скале. В скале есть пещера? – подумала она. Как это эффективно.
Кайнс пододвинул гостье стул, она села.
– Здесь тоже нет окон, – сказала Джессика.
– В этой местности вблизи Барьера иногда бывают шквальные ветры, – пояснил Кайнс. – Они подчас дуют со скоростью семьсот километров в час и даже больше. Некоторые доходят и до этого маленького углубления в горе. Мы называем эти бури песчаными дождями. В таких условиях окна от ударов песчинок быстро тускнеют, чего не скажешь о следящих камерах, которые можно защитить.
– Я поняла. – Она отрегулировала стул на более низкое сопротивление. – Я привезла сюда сына, доктор, потому что настанет день, когда ему придется править Арракисом. Он должен знать его. Нам сказали, что это место безопасно для посещения его герцогом. Следовательно, как я полагаю, оно безопасно для меня и моего сына.
– Здесь вы находитесь в совершенной безопасности, миледи, – заверил ее Кайнс.
Она ответила с сухой горечью:
– Нигде не может человек ощущать себя в совершенной безопасности.
Кайнс опустил глаза.
– Как я понимаю, вы провели на Арракисе несколько лет, – сказала она.
– Сорок один год, миледи.
– Так много?
Он посмотрел ей в глаза, потом отвел взгляд и принялся смотреть в стену.
– Я учился в Центре, а сюда прибыл по распределению, миледи. Такова была семейная традиция. До меня здесь работал мой отец. Он был начальником лаборатории еще в те времена, когда весь Арракис был пустынной испытательной ботанической станцией его императорского величества.
Ей понравилось выражение, с которым он произнес слова «мой отец».
– Ваш отец открыл специю?
– Специю открыл не он лично, но люди, работавшие под его началом, – ответил Кайнс и посмотрел на стол. – Это его рабочий стол.
В голосе Кайнса были такая гордость и преданность, что она своим особым чутьем ощутила в этом чувстве очень сильный импульс.
– Прошу вас, сядьте, доктор Кайнс, – сказала она.
У Кайнса заурчало в животе. Было видно, что он сильно смущен.
– Но, миледи…
– Все в порядке, – сказала она. – Я всего лишь официальная наложница герцога и мать его наследника, но такие церемонии были бы неуместны, будь я даже и в самом деле благороднорожденной дамой. Вы верный и лояльный нам человек, доктор Кайнс. К тому же вы честны. Мой герцог уважает таких людей, как вы, а мы обычно отбрасываем церемонии в обществе тех, кому доверяем. – Она указала на гравистул. – Пожалуйста, садитесь.
