И вообще — слишком мало у меня информации, чтобы выстраивать логические цепочки. Зато есть один неоспоримый факт: абсолютно все уверены, что я настоящий страж.
Не удивлюсь, что она права в своих предположениях. Я ведь явился в этот мир возле побережья — юго-западнее Межгорья. Возможно, корабль стражей по пути попал в неприятности, а может бывший хозяин тела в одиночку добирался до вольнолюбивой провинции Ортара и не добрался.
Есть еще более экстравагантное предположение: я действительно страж Дан. Попал сюда несколько лет назад, устроился, сделал карьеру в ордене. Затем, выполняя очередной приказ магистра, попал в плен к демам. После пыток и загадочной обработки потерял память, забыв все, что со мной случилось в этом мире. Придя в себя, решил, что «прилетел» с Земли только что.
Гипотеза, конечно, смелая, но кое-какие факты говорят в ее пользу. Попугай стража привязался ко мне сразу, признав хозяином (хотя это спорно, кто кого считает главным). Сны странные (они и сейчас у меня необычные, но стараюсь не увлекаться погружением в них); болезнь загадочная, после которой вдруг стал первоклассным жокеем — будто вспомнил забытые навыки; в бою с поганью вел себя уверенно до бесшабашности, действуя при этом эффективно — возможно опыт уже имел; загадочный продукт неведомых биотехнологий освоил, из-за чего смог восстановиться после смертельных ранений и пыток — а ведь это только стражи умеют. И еще латынь исковерканную понимаю сразу — это ведь, если верить покойному сэру Флорису, язык стражей. На Земле я с ней кое-как знаком был, но слабо, и сомневаюсь, что хорошо мог понимать искаженные фразы и слова.
А еще поступки иногда совершаю не слишком умные — сам потом удивляюсь своей тупости. Но это с точки зрения современного землянина — на взгляд местных, не исключено, как раз все нормально делаю.
Может я действительно жертва амнезии?
Так что переубеждать Альру не стоит — пусть думает, что я и впрямь явился в ответ на просьбу о помощи.
Девушка продолжала:
— Весной нам было немногим легче чем зимой: все так же голодно, но зато пришло тепло. До лета перерожденные захватывали замок за замком, лишь до одного не успев добраться. Сил им сопротивляться не было. Большие отряды рассеялись — на толпу невозможно найти пропитание. Выжившие разделились на множество мелких групп, объединяясь лишь на время. Мы научились ускользать от облав темных, тем более им стало труднее нас находить: новых мертвецов слишком мало стало. Их было недостаточно на всю долину, так что твари лишились своих глаз, которые в прошлом году были на каждом шагу. Мы попробовали сделать вылазку через горловину, но там оказалось слишком много солдат. Даже тайные тропки, найденные камнелюдами, не смогли помочь — везде мы натыкались на врагов. Надежды по прежнему не было, люди часто сходили с ума от безысходности, и даже руки на себя накладывали, больше не боясь греха. Проповедники темной скверны плодились, к ним прислушивались все новые и новые отчаявшиеся. Не знаю, чем бы все это закончилось… Наверное, группы, подобные моей, не дотянули бы до следующей зимы. Но все изменилось в последние дни весны: опять пожаловали ортарцы. На этот раз они пришли не для разведки — целая армия заявилась. Странно, но она продвигалась на восток без потерь, легко разрушая замки темных. Мы сумели захватить в плен двух дозорных, и они рассказали, что перерожденные вышли из долины, за одну ночь домчались до границы и там, в сражении у реки, все погибли. Самые опасные противники были уничтожены — теперь ничто не мешает ортарцам захватить Межгорье. Я не сразу поверила в новости — как поверить в то, что такие сильные твари погибли в столкновении с простой пограничной стражей? Но потом поверила — ведь армии никто не мешал выжигать нашу долину. Они без труда справлялись со слабыми тварями, давя их количеством. Нам от этого легче не стало: солдаты тысячами прочесывали леса и холмы. У них были собаки и следопыты, они забирались туда, куда не было хода всадникам. Уцелевшие группы гибли одна за другой.
— Пленных ортарцев вы убили? Это твои люди их на крестах развешивали? — напряженно уточнил Дирбз.
— Нет… И да, и нет… Когда армия пришла, мало кто из наших рвался с ней воевать. Мы очень устали… потеряли силы. Апатия какая-то охватила всех от перенесенных лишений. Даже мне не хотелось продолжать войну — хотелось забиться в укромную нору, и сидеть в ней до самой смерти. Я не стала воевать. А с пленными теми… В тот день я с Альриком поссорилась в очередной раз. Он хотел их казнить, а я приказала отпустить. Хотела, чтобы они передали офицерам послание. Послание было простым и угрожающим: я говорила, что убью их всех, одного за другим, если они попробуют до нас добраться. Покоя хотела… Но Альрик поступил иначе — он убил этих солдат, а тела их приколотил к крестам. Ему помогали те, кто наслушался лжепророков, и обезумевшие люди. Я прибежала, когда было слишком поздно. Наорала на него, даже ударила, но меня скрутили его люди. Только тогда поняла, что они теперь в большинстве — тех, кто с ними не согласен, осталось мало, и еще меньше среди них было таких, которые открыто возмущались. Моя апатия привела к тому, что лидером стал Альрик — постепенно прибрал отряд к рукам. Глупый Альрик… На волне авторитета, которым пользовалась моя группа, он ее усилил за счет таких же фанатиков, как и сам, после чего начал нападать на мелкие отряды ортарцев. Люди за ним пошли, признав вожаком, вот только ума у него больше не стало, а осторожность и вовсе растерял. Два раза ему удались засады — он даже несколько обозных телег разграбил: люди тогда впервые за полгода смогли наесться. На третий раз в засаду угодил уже он. Я со своими самыми преданными людьми не лезла в бой — мы просто ходили вслед за шайкой Альрика. Надеялись, что он образумится, и не переставали уговаривать народ прекратить губить свои души. Доходило до ругани, и даже драки случались, но поначалу без крови. Хоть мы и разошлись во взглядах, но бросить Альрика я не смогла — в тот трудный момент взяла командование на себя, и вывела часть людей из западни. Меня тогда послушались — никому не хотелось попадаться ортарцам. Нас преследовали, не давали и мига на отдых; мне пришлось вновь стать жестокой, и устроить погоне несколько кровавых уроков. Но это не помогало: солдаты были сытыми, им не приходилось месяцами терпеть лишения — они не отставали. Мы дошли до северных предгорий и там успели укрыться в пещере. Она была очень удобна для обороны: десяток бойцов легко сможет отбиться от сотни противников. На крайний случай имелся и второй выход, о чем ортарцы знать не могли. Они пытались нас атаковать, но понесли потери и вернулись наверх. Пытались выкурить, но тоже не получилось. Тогда они завалили лаз огромными глыбами. Несколько дней работали, пригнав быков и лошадей — думали, что похоронили нас заживо. Глупцы — не догадались про второй выход. Дождавшись, когда все утихнет, мы им воспользовались.
Увлекшись, Альра выплеснула на себя часть отвара из кружки. Недоуменно в нее заглянула — содержимое давно остыло, а она даже пары глотков не сделала. Поставив посудину на чурбак, вздохнула:
— Альрик после того случая начал вести себя осторожнее — разделял наш отряд на группы, вел разведку, наносил удары лишь наверняка, нападая на одиночных гонцов и мелкие дозоры. Но даже при этом нес потери — солдаты ведь не ходячие мертвецы, и хорошо умеют отвечать на удар. При моем руководстве тоже случались потери, но не такие, и не постоянно. Ну не было у него способностей! Наши силы слабели, а он свирепел все больше и больше. Солдат продолжал распинать на крестах, а на грудь вешал таблички, где писал, что каждый, кто прикоснется к телу, навеки погубит душу, подарив ее тьме. Странно, но солдаты в это начали верить — зачастую не трогали кресты. Все суеверия вспомнили, да и Межгорье тоже на них давило — что угодно готовы были ожидать от нашей долины. Когда возле горловины он схватил сразу пятерых солдат, я, наконец, не выдержала. Мне удалось уговорить некоторых его сторонников одуматься, а другие вконец запутались, не веря уже ни ему, ни мне. Пора было это прекращать: нормальные люди уже устали упрашивать меня уйти в горы, бросив Альрика и его сумасшедших. Но я не могла так поступить — среди них ведь были те, кто шел за мной с самого начала… от той кровавой ямы.
— Мы видели на входе в долину три креста, и еще два в кустах нашли, — произнес Люк. — И еще там были следы драки, только трудно было их прочитать: старые, и ливень сильно размыл.
— Да — это были те самые солдаты, из-за которых мы рассорились окончательно, — кивнула Альра. — У нас тогда не получилось их спасти — к Альрику в тот день пришло пополнение: группа совсем уж безумных фанатиков. Они пели заунывную песнь, сочиненную сумасшедшим — про тьму, кровь и потерянные души. И они пытались хохотать как те перерожденные. Разговор быстро привел к ссоре, а при попытке свалить крест началась драка. Вчерашние друзья выпускали друг в друга стрелы, рубились мечами и топорами. Я никого даже не ранила — только защищалась. Рука не поднималась… Он ведь как брат мне был — так почему так?! Почему я осталась прежней, а он так страшно изменился?! Вы сильнее всего боитесь перерожденных, а я нет! Я теперь боюсь людей, которые изменяются без вмешательства тьмы — злость и отчаяние вырастают внутри них во что-то совсем уж гадкое! Вот они и есть настоящие перерожденные — ведь матери их рожали не такими!
