Прервав процесс перевода стрелок на подчиненного, я уже спокойно обратился к Арисату:
— Люка найди и разберитесь, кто он и откуда появился.
— Ага, — кивнул Арисат, и приказал ближайшему воину: — Найди Люка и бегом тащи его сюда.
Повернувшись к задержанному, Арисат обратился по-военному прямо:
— Ты кто?
Криво усмехнувшись, тот разинул окровавленный рот и прогундосил:
— Муж я твой. Неужто не узнал?
Арисат, видимо, не узнал — еще раз угостил пойманного кулаком, на этот раз в глаз, и почти сразу же в живот. Тот повис на руках воинов, разинул рот, будто собираясь что-то сказать, но, покосившись на тяжелую руку бакайца, тут же его захлопнул — передумал почему-то.
— Молчишь?! Да? Больше на шутки не тянет?! В темницу его, в колодки. Пусть посидит, понюхает, каково там после покойничков, а там и поговорим. Вы не возражаете — сэр страж? — Проводив взглядом уводимого коротышку, Арисат предположил:
— Наверное, его Альрик послал, вас убить.
— Если так, то у него это почти получилось. Ты попугая не видел?
— Вашего?
— Арисат! Здесь что — есть другие попугаи?!
— Простите за глупость — озадачился я сильно. Видел я вашу птицу: он в погребе винном под потолком сидит. Там сухо, и бревнышко удобное — любит там дремать. Опять же — к вину у него душа расположена и взгляд от бочек не отводит.
— Вот когда этот паразит нужен, его никогда нет! Будь он рядом, шум бы поднял, а так… Я только встал, как сразу удавка на шею.
— Вот мерзавец! Ничего — сейчас железо накалим, и…
— Повремени с этим немного.
— Это почему же?
— Если его послал Альрик, то не надо его людей калечить, пока Альра не вернется. Если окажется, что она договорилась о мире и дружбе, будет неприятно отдавать им то, что останется к тому времени от коротышки.
— Да плевать на Альру — он вас хотел убить, а такое нельзя прощать.
— Спорить со мной вздумал? Не много ли на себя брать стал?
— Простите, сэр страж!
— Шкуру ему прижечь всегда успеем — пусть пока посидит в колодках без еды и питья. Для начала…
— А… ну это дело. Не понял вас сразу. Верно — пусть посидит среди крыс. Жаль стемнело. Хорошее средство, когда муравьев жменю колоднику под рубаху запускают. Если рыжие, что в трухе древесной живут, так боль дикая от укусов и чешется потом все тело нестерпимо. А почесать-то не почешешь. Иногда и без всякого железа субчики начинают рассказывать все что ни спросишь.
Из калитки вышел Люк. Тоже, когда не нужен, ходит за мной тенью, а теперь ждать его пришлось. Как сговорились с попугаем…
Видимо прочитав в моих глазах недовольство, и догадавшись о его причине, парень поспешно начал оправдываться:
— Живот скрутило, в нужник уже раз десять бегать пришлось. Даже не знаю почему. Может от вишен? Так не один я их ел…
— Люк — жалобы на оторвавшееся дно к лекарю, а не ко мне! Меня только что чуть не убил коротышка какой-то.
— Да понял уже — видел, как в башню его тащили.
— Он забрался в сарай, где я спал. Возможно, именно меня искал, хотя скорее всего просто думал там спрятаться, и я случайно подвернулся под руку. Стражник на стене сказал, что он вроде бы от причала пришел. Может следы посмотришь?
— Сэр страж! Да помилуйте! Какие следы могут быть на дорожке, камнем мощеной?! И вообще, после такого дождя… Эх… ну схожу, гляну — может что и найду.
Проводив Люка взглядом, Арисат как ни в чем ни бывало предложил:
— Ужин стынет — пойдемте ложками поработаем.
Вот ведь люди — их без трех лет графа едва не убили только что, а им лишь бы пожрать…
* * *
Каменный мешок Межгорья с тучами поступал просто и жадно-потребительски — не выпускал из объятий гор, гоняя их туда-сюда, пока не выльют весь груз. Вот и сейчас дождь, едва прекратившись, принялся накрапывать снова, а потом полилось всерьез. Небо затянуло беспросветно — не верилось, что еще минуту назад можно было наблюдать отблески заката.
Доедать пришлось в полной темноте, под парусиновым навесом волнующимся от ветра и потоков воды. Нацедив кружку отвара с удовольствием сделал большой глоток — после сухой пищи то, что надо. Тук, доскребая котел, заикнулся было о вине, но отклика у меня не нашел. Кому как, а моя впечатлительная натура выбита из колеи попыткой покушения — не до веселья сейчас. Тем более, попугай в уговорах не участвовал — утренней «спиртной награды» ему показалось мало, и он в отместку теперь меня игнорировал, укрывшись в винном погребе. Небось пытается в самой большой бочке взглядом дыру просверлить…
Из мрака, скудно подсвечиваемого чахлыми от дождя кострами, материализовался Люк. Кутаясь в мокрый плащ, присел рядом, устало доложил:
— Осмотрел я причал.
— В темноте зря лазил — что там теперь увидишь…
— Не зря, да и факел был. Можно отвару кружечку. Продрог.
— Налей ему, Тук. Нашел что?
— Под бревенчатой частью причала следы нашел. Песок там и камни мелкие — вода, конечно, через щели натекла, но все размыть не успела. Этот коротышка сидел там, похоже, еще с ночи — долго прятался. А потом вылез и в сарай забрался.
— Странно… Почему он так долго там торчал?
— Я думаю, он оттуда слушал, о чем кто говорит. А может и подсматривал. Там, с боку одного, щит жердевой стоит — за ним можно незаметно притаиться, и видно всех, кто возле калитки маячит. И стену видно почти всю, ту, что со стороны озера. Думаю, он выведал, что вы в сарае один остались, и тогда рискнул выбраться. Шанс хороший был, ведь ночь вы укрывшись за стеной проводите. А туда непросто лазутчику пробраться: за калиткой стража чужого не пропустит, а через стену даже этим ловким камнелюдам не перелезть незаметно — там наши дозорные вечно торчат.
— Значит, ты считаешь, что он пришел именно меня убить?
— А кого же еще? Вы тут главный самый — не стань вас, не знаю даже, что дальше будет. Да и подумайте: зачем он столько сидел, нос не высовывая, а потом вдруг рискнул, и забрался в сарай? Нееееет — за вами он пришел! За вами! Удавка при нем была, два ножа, взгляд нехороший — убийца он, подосланный. Удавка только душегубам и нужна — если с ней работать, то без криков дело обходится. Можно посреди толпы человека удавить и никто ничего не услышит.
Отхлебнув из кружки, я призадумался. В словах Люка резон был — скорее всего коротышка действительно пришел по мою душу. Но после рассказов Альры не верилось, что Альрик способен на столь изощренное коварство. Он человек простой и недальновидный — сложные замыслы не для таких. Может, конечно, она принижала его способности, но вряд ли. Если вспомнить ее действия, то ничего серьезного она не придумывала — все исполняла примитивно и топорно: забраться в лагерь и украсть стража; проплыть на лодке мимо замка и выпустить несколько стрел. Такое и первоклассник с задержкой развития придумает легко. Отряд ее я сумел окружить без лишних хитростей, если не считать трюк с попугаем-разведчиком. С ее стороны было очень опрометчиво останавливаться на ночевку неподалеку от только что атакованного замка. Если при таких тактических просчетах она считается лидером, которому Альрик в подметки не годился, то его можно в расчет не брать — подсыл профессиональных душителей слишком сложная задачка для одноклеточного фанатика.
И еще кое-что приметил. У всех межгорцев одежда латаная-перелатаная, лица заострившиеся, фигуры тощие — им слишком многое пришлось пережить. А этот коротышка румяный как свежий каравай; одет просто, но добротно; брюшко классическое — пивное. Если люди Альры были похожи на узников концлагеря, то он мог быть поваром в офицерской столовой для сотрудников этого лагеря.
Откуда же он взялся на мою голову… вот и гадай теперь… Похоже, без железа раскаленного не обойтись.
Девушка, кстати, до сих пор не появилась. Неужто не зря предчувствия нехорошие одолевали? Ладно — до утра подождем. Или до полудня. В такую погоду вряд ли она рискнет переться через леса и холмы.
А если не появится, то…
То я возьму у кузнеца клещи и лично пообщаюсь с этим коротышкой. Говорить с ним мы будем не о балете. И вообще — первым делом я отучу его зубоскалить: без зубов это делать затруднительно. И плевать, если его Альрик послал. Какой-то я слишком добренький — нет, чтобы сразу на узкие ремни пустить, так вечно думаю что-то, стараюсь выгадать по-хорошему.
Здесь нет прав человека. И правозащитников здесь тоже нет. Здесь можно и нужно по-плохому.
Здесь иначе не понимают.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Четвертый день с момента наглого захвата бесхозного замка Мальрок.
Вань, сегодня меня опять чуть не убили. В тех книжках, что вы мне пачками скармливали, такой перебор я не припомню. Да, героев, разумеется, много кто хотел прикончить, и попыток делалось немало, но все это компенсировалось положительными моментами: красивыми и многочисленными женщинами; богатствами; славой и прочим. А мне лишь замок достался сгоревший дотла, и попугай говорящий, от которого толку чуть-чуть, а убытков вагон — пьет и жрет он как стадо бегемотов.
