— Я о том же, — кивнул епископ.
— Ну… я думаю, с остальными да — поговорить можно, согласился Дирбз. — Но с Альриком — увольте уж! Этот ненормальный людей на крестах оставляет! И это возле границы! В моих краях и за меньшее без разговоров и проволочек на костер отправляли! К тому же на нем кровь наших людей! Прощать душегуба прикажете?!
— Если прикажет сэр страж, то простим! — чуть ли не выкрикнул Арисат, но уже тише добавил: — Я этого безумного Альрика тоже опасаюсь. Психи ведь разные бывают: если блаженные, тогда конечно ладно, а если вот такие… Ну как человек крещеный согласится к тьме на поклон идти?! Нет уж — кто угодно, лишь бы не он!
— В Межгорье есть и похуже Альрика люди, — мрачно произнесла Альра. — Вы почти ничего не знаете, а судите всех.
— О других ты не рассказывала, — отмазался Арисат.
— А вы хотите знать?! Про всех?! Даже про людоедов, у которых на севере в горах целая деревня. Теперь там, после зимнего голода, своя религия: поймают чужого, и заставляют мясо есть человеческое. Кого воротит от такого, тех на алтарь из черного камня относят и жрать начинают сразу — голый скелет остается. Тоже темным поклоняются, но способ у них свой. Все тропы к той деревне помечены кольями с человеческим черепами. Вы с ними хотите говорить?! Да?! Вам такие по душе?! Ну тогда расскажу о тех, кто еще хуже…
— Не надо! — Арисат поднял руки. — Верю! Но Альрика все равно сильно опасаюсь. Думал, что ты от него уже отреклась, но вижу, что нет…
— Как брат он мне был — такое трудно забыть, — Альра опустила глаза. — Надежда осталась, что одумается он. Помните, я рассказывала про наш последний нормальный разговор? Он тогда согласился послать гонцов к стражам. Сейчас страж здесь, но Альрик про это не знает. Может, когда узнает, образумится.
— Ага, — хмыкнул Дирбз. — Как же. Образумится. Крест для сэра Дана позолоченный поставит. Для темных это просто заветная мечта — стража живьем захватить.
— Вы не понимаете, — девушка покачала головой. — Мы выросли на историях про великих воинов, и про битвы стражей с тьмой. Граница рядом, вот и сказки у нас особые из-за этого. Мы с младенчества такие легенды слушали. Для него страж это святое.
— От бога отвернулся, и от стражей тем более отвернется, — Дирбз пренебрежительно махнул рукой.
Желание девушки спасти своего старого друга было искренним — не скрывала его. Но мои помощники, не будучи людьми злыми, мечты Альры игнорировали. Логично — им ведь о себе надо думать, и о людях своих, а не о разных психопатах. А вот я, пришелец из чужого мира, пожалел ее. Альрик, конечно, подарок еще тот, она тоже не хрупкая беспомощная принцесса, и глаза у нее не эротично-томные, но уж больно жалобно умеет ими коситься. Если я ловлю такие вот взгляды от симпатичных девушек, почему-то сразу добрею. И даже то, что эта непоседливая малышка способна чуть ли не голыми руками прикончить пару солдат в одиночку, не ожесточает мое сердце — очень хочется делать хорошее.
Да и прав Конфидус — трижды прав: нам нужны люди. И носы воротить даже от психов не стоит: здесь над ними поработали не профессиональные мозгоправы, а жизненные обстоятельства. Теперь Межгорье зачищено, и мы заявились — обстоятельства резко изменились. Раз так, то есть надежда вернуть этих отчаявшихся фанатиков к нормальной жизни.
Вот только предчувствие почему-то нехорошее…
Ладно — дам ей шанс: пусть сама подумает.
— Альра — мы бы и рады помириться с твоим Альриком, но есть трудности. Подозреваю, что парламентеров к нему посылать опасно. Для парламентеров опасно — крест для них ему найти нетрудно.
— Да, нельзя, — согласилась девушка. — Но если я пойду одна, то ничего плохого не случится.
— Одна?! Тебе жить надоело?! — Арисат покачал головой.
— Альрик меня не тронет. Тогда, у горловины, когда все дрались со всеми, я на него наткнулась, и мы отвернулись друг от друга, а потом разошлись в разные стороны. Он не стал нападать.
— Это доказывает, что у него хоть капля ума сохранилась — я бы тоже поостерегся нападать на такую как ты, — предположил Дирбз. — Доводилось мне видеть наемниц-северянок — их имперцы любят на службу брать. Не каждый мой парень с такой справиться сможет. Ты, конечно, ростом поменьше, да и тощая, но лучше найти кого попроще, чем с тобой связываться.
— Нет. Он не боялся меня. Что бы между нами ни было, но старое он не забыл. За этот год мы столько раз спасали друг друга… Нет — мне там ничего не грозит. Я пойду одна, и поговорю. Расскажу о том, что пришел страж и с ним много людей. Что они собираются удержать Межгорье, не отдав погани. Я ведь правильно поняла, почему вы здесь? Он тоже поймет. И вы же не ортарцы — злиться на вас незачем.
— Ну смотря кто, — хмыкнул Дирбз. — Я вот ортарец, и люди мои тоже. Среди остальных бакайцев много — у вас, межгорцев, с ними частенько свары бывали. Хотя у них со всеми бывали…
— Ваши люди были там — у горловины? Тоже убивали межгорцев?
— Да ты что несешь?! Мы вообще не армия — мы герцогская стража. А бакайцев сюда в ссылку отправили. Сказали, правда, по-другому, но суть от сказанного не изменишь — по своей воле они бы сюда не пошли.
— Не хочу знать, какому герцогу вы служите — если окажется кто-нибудь вроде Шабена, то я вас лично передушу когда заснете. Будем считать, что вы простые наемники. Тем более сами сказали, что не из армии Кенгуда.
Сержант благоразумно промолчал, не осмелившись подтвердить худшие подозрения Альры и спросил другое:
— А где ты найдешь этого Альрика?
— Он сам найдет меня. На холмах наверняка караулят его люди — ведь сверху хорошо видно, что творится в окрестностях замка. Сейчас светло — я спокойно и медленно пойду наверх. Они заметят меня, и легко по волосам узнают. Думаю, захотят встретить. Попрошу отвести меня к Альрику.
— А если они тебя прикончат в ответ на просьбу?
— Вряд ли. У него немного людей, и караулят долину они поодиночке. С одним или двумя справлюсь, или убегу. Да и не принято у нас было гнать тех, кто говорить хочет с главным. Не станут они такой обычай нарушать — отведут… никуда не денутся.
С моей точки зрения ее замысел выглядел несколько безрассудным, но что здесь придумаешь? Охрану ей выделить? Так она всех распугает. Разве что…
— Альра — днем вряд ли, а вот ночью, возможно, я смогу определить, где располагается его лагерь. Мы можем его окружить, и потом уже пойдешь туда, и поговоришь.
— Не знаю, как вы его найдете, но так поступать нельзя. Хотя у него сейчас мало людей, но незаметно вы не подберетесь — он выбирает места для стоянок в самых густых зарослях. Через них даже змея бесшумно проползти не сумеет. Поднимут тревогу; схватятся за оружие; прольется кровь. Мало вам той, что уже пролита? Нет — не надо так делать. Не беспокойтесь за меня — на Рыжую Смерть никто из них руку не поднимет. В бою еще может быть, а так… Нет — я уверена в этих людях. Они просто устали и потеряли надежду, потому и наделали глупостей. Сэр страж: дайте слово, что не будете их наказывать за былые грехи, и я постараюсь, чтобы они не наделали новых.
Мне осталось лишь пожать плечами:
— Ну что ж, Альра — тебе виднее. Даю слово.
* * *
День с самого начала не заладился. Выспаться не удалось, голова, распухшая от полученной информации, работала с перебоями, еще и ноги ныли, будто у деда старого. Это заживление никак не закончится, или они так и будут теперь нервы компостировать при каждом изменении погоды? Сейчас вон, с севера тучки несет, зарницы ночью сверкали там же, духота липкая в воздухе разлита — к грозе дело идет.
Ох и крутит ступни… Цавус — я обязательно вернусь …ты главное дождись меня.
Мои «верноподданные» все при деле: кто-то топором стучит, ремонтируя башню; другие пилами работают; третьи что-то таскают туда-сюда. Даже детям занятия полезные находят: продолжают уборку и под присмотром вояк бродят по полю, собирая зрелые колоски. А я вот тунеядствую — дошло до того, что на тренировки сегодня решил махнуть рукой: ни сил, ни желания нет. Меня хватило лишь на поездку к деревне, где бакайцы наскоро залатали днища пары стругов, и повели их к замку. Завтра у нас опять будет много ухи и жареной рыбы.
Так и шатался, делая вид, что сильно занят, до самой грозы. Та подошла неспешно, заранее предупредив приближающимися раскатами грома. Затем начали налетать порывы сильного ветра, сдувшие с одной стороны от башни наспех поставленные строительные леса — их не успели капитально закрепить. Настроение от этого не поднялось, да и погода нарушила кое-какие планы: собирался послать к горловине отряд, чтобы по сухому пошарили там — может хоть что-нибудь найдут. Теперь можно об этом забыть — опять все в трясину превратится.
Ливень прошел знатный — все побросали работу, попрятавшись кто куда. Палатки и шатры поспешно свернули: во дворе все или камнем замощено, или земля слишком утоптанная — надежно их не закрепили, так что сильный ветер может сдуть или даже порвать. Помещений в замке хватало, вот только у большинства был серьезный недостаток — отсутствовали потолки. Так что даже тюрьма сегодня не пустовала — невзирая на трупный дух, въевшийся в стены, народу туда набилось как селедок в бочку.
