Постепенно киноконцертный зал, владельцем которого стало акционерное общество закрытого типа «Услуги и сервис» с генеральным директором Антоном Михайловичем Елизовым во главе, вновь возвратил себе былую славу, и, если организация хотела иметь репутацию серьезной, она могла положить начало этой славе, арендовав для какого-то своего мероприятия «Космос». Так и говорили по городу: "Те заседали в «Космосе» или "Эти сняли «Космос», да и про неудачников тоже не забывали: «Ну, в „Космосе“ собраться им кишка тонка, так они забрались аж в Заречье, чуть ли не в колхозный клуб», хотя в Заречье никаких колхозных клубов в помине не было.
Кого только не повидали за эти годы залы «Космоса», гостеприимно принимавшие гостей, почтивших Булавинск своим посещением: баркашовцев и макашовцев, Тельмана Гдляна и Мартина Шаккума, певицу Вику Цыганову и ансамбль «Дюна», киноактеров Клару Лучко и Аристарха Ливанова и даже писателя Есина, правда, первоначально принятого за кинорежиссера Никиту Михалкова…
Вместе с тем, по предложению Анатолия Ивановича Манаева, уже третий год в «Космосе» проводился общегородской выпускной бал. Он сразу полюбился булавинцам, и попасть на него было не так-то просто.
В этом году организаторы бала решили превзойти два предыдущих, превратив его в праздник-каскад, где кроме выступлений выпускников – каждая школа представляла один номер – должны были появиться не только обычные напутствия от учителей, местных артистов, журналистов, известных людей, но и приветствие самого мэра, Сергея Максимовича Вялина. По иронии судьбы, он учился как раз в той школе в Собачьей слободке, куда забрел Гордеев, возвращаясь в Булавинск после покушения на шоссе.
Генеральный директор Елизов предложил было выступить и Анатолию Ивановичу Манаеву как патриарху булавинских предпринимателей, но тот решительно отказался. Манаев придумал другое – провести конкурс и выбрать на нем царевну бала. Участвовать в этом конкурсе могла любая выпускница, надо было только не позже чем за день до начала бала записаться у организаторов и пройти небольшое собеседование с комиссией, которую возглавлял все тот же – дока в избирательных технологиях – Антон Михайлович Елизов. В итоге список наиболее вероятных кандидатур на избрание – с фотографиями – был представлен Манаеву, и он сделал его еще более кратким, прибавив, правда, что никто из финалисток обижен не будет.
Анатолий Иванович был человеком основательным, и он не мог пустить избрание царевны на самотек. Манаев внимательно изучил все варианты, предлагаемые Елизовым, для того чтобы не было никаких заминок и у него самого с отдачей последних распоряжений компетентному жюри под руководством главного редактора газеты «Правда Булавинска» Анатолия Порохова, его тезки. Сам Манаев, как и Елизов, занимал в этом жюри скромное место рядового члена… Правда, кое-кто из учителей предлагал составить жюри из парней-выпускников или, еще лучше, избрать кроме царевны и царевича, но эти идеи поддержаны не были без особых разъяснений…
Разумеется, Гордеев ничего не знал обо всех этих приготовлениях к балу и интригах вокруг него, впрочем, вполне обычных всегда и повсюду. У Юрия Петровича постепенно складывалась собственная интрига…
Но осуществить ее предстояло вечером, а пока он, выспавшись в гостинице и еще раз коротко переговорив утром с Турецким, продлил свое столь необычное проживание в «Стрежне» еще на сутки.
Затем он потратил около часа, путая следы под видом блужданий по городу, но в конце концов, кажется, благополучно переступил порог конспиративной квартиры Пантелеева, превращенной им в штаб всей операции по вызволению Андреева и Новицкого.
Олег Федотович, увидев господина адвоката целым и невредимым, хотя и несколько запыхавшимся, не удержался, чтобы не заключить его в объятия.
Обсуждение положения вещей не было торопливым, но и не протекало безмятежно. Когда Гордеев рассказал о замысле на прощание поприветствовать Вялина, Пантелеев назвал это мальчишеством. Однако, выслушав доводы Юрия Петровича и раскинув мозгами, согласился, что и такая штука может принести пользу. Теперь предстояло обсудить технические детали…
У Пантелеева были свои люди в вялинском окружении, и он пообещал, что постарается дать в помощь Юрию Петровичу какого-нибудь надежного парня. Вообще-то господин адвокат к этому обещанию отнесся скептически, хотя ничего на этот счет Олегу Федотовичу не сказал. Он знал только одного надежного парня, который, только умерев, подвел бы его – это был он сам, Юрий Петрович Гордеев. Поэтому, поблагодарив бывшего начальника булавинских сыщиков, он все-таки строил расчет на себя.
Условились, что после выпускного бала Гордеев вернется на эту квартиру, а назавтра Пантелеев отправит его с надежными людьми в Усть-Басаргино, откуда он уже будет выбираться в Москву. Они решили, что Лиде следует дождаться возвращения матери, в то время как Гордеев попытается в Москве разыскать эту таинственную кассету и все-таки довести дело до создания специальной следственной бригады по Булавинску…
Конечно, не очень-то хотелось господину адвокату убираться из этого города с такими, сказать прямо, неопределенными итогами, но он уже окончательно пришел к выводу, что удачей можно считать то, что ему самому пока еще не снесли голову, не говоря о Володе и Лиде. Пантелеев, помимо прочего, рассказал ему, что когда Лида решила проехаться на отцовских «Жигулях», стоявших в гараже близ дома, то Володя, пошедший с нею, обнаружил, что гайки, крепящие колеса, отпущены ровно настолько, чтобы при достаточной скорости колесо слетело, хотя бы одно из четырех…
Кроме того, Гордеев опасался, что его дальнейшая активность в Булавинске могла привести к «несчастным случаям» с Новицким или Андреевым, что для наших СИЗО – дело обычное. Но последний поклон булавинскому правящему истеблишменту он не мог не отдать…
Пантелеевский «надежный парень» не вызвал у Гордеева особого восторга. Это был коренастый, под метр восемьдесят шатен в спортивной куртке, насупленно молчавший. Что он подсчитывал или высчитывал, понять, глядя на его мрачное лицо, было невозможно. Юрий Петрович решил отказаться от первоначального варианта плана и стал рассчитывать другой, особенно после того, как узнал из случайного разговора стекавшихся к «Космосу» выпускников и зрителей, что в программе будет выступать и Виктор Сергеевич Вантеев.
Вот на этот случай услугами помощника можно было воспользоваться.
– Послушайте, Гена, – обратился к нему Гордеев. – Говорят, здесь будет Вантеев. Вы не могли бы устроить мне короткую встречу с ним? У меня довольно сильная аллергия, и я хотел бы проконсультироваться… точнее, переброситься двумя-тремя фразами… Он, наверное, будет где-нибудь сосредотачиваться перед выступлением…
– Зачем вам этот ведьмак? – наконец заговорил Гена. – Обратитесь к врачу… Или лучше к бабке какой…
– Ах, Гена! – вздохнул Гордеев. – Кто только мною не занимался… Понимаете, когда заболеешь, готов не то что, как вы выразились, ведьмаку – черту лысому довериться… Вот сейчас уже летит тополиный пух – и все: я сдох… А Вантеев, что ни говори, какие-то силы имеет… Только, если можно, не привлекая внимания… А то еще кому-то захочется…
– Штукарь он, – сердито дополнил свой вывод Гена. – Впрочем, если так уж надо, попробую…
Он исчез и вернулся, когда торжественная часть представления уже началась.
– Пойдемте. – Гена действительно спокойно провел его через многочисленные охранные посты в служебной части «Космоса», показал на обычную дверь, как и все остальные в коридоре. – Здесь он, стучите.
Несколько неуверенно, изготовившись ко всяким неожиданностям, Гордеев постучал.
– Прошу вас, – отозвался спокойный голос.
Вантеев сидел на небольшом диване, уже, очевидно, готовый к выступлению: в своем балахоне – униформе, босые ноги, в американской манере, уложил на журнальный столик.
– Слушаю вас.
– Добрый вечер, – склонил голову Гордеев. Ему почему-то стало смешно, и он чуть не прибавил «мессир». – Вам передали позавчера записку?
– Какую? – Хотя перед господином адвокатом был потомок врачевателей времен Ивана Грозного, он явно не состоял в родстве с Щепкиным, Качаловым или Евгением Лебедевым. Интонация получилась фальшивой. Значит, девушка не подвела.
– Короткую. «Клышев дает показания».
– И что?
– А вас это не огорчает?
– Кто вы?
– Это не имеет никакого значения. Но я посчитал необходимым предупредить вас.
– А это не шантаж?! – Взгляд у Вантеева был тот еще. Правда, и господин адвокат на свой тоже не мог пожаловаться.
– Это информация. Как говорили раньше, к размышлению.
– Но за информацию у нас сейчас принято платить.
– Верно. Хотя есть и традиция недавнего времени – бартер.
– Ну и какой же бартер вы мне предлагаете?
