Отец Погнер поджал губы.
— Возможно, в ваших словах есть резон, — признал он после длительного молчания.
— То, что успешно послужит интересам нашей Церкви и нашего короля, не может не обернуться благом для вас, — пробормотал отец Ковновский и, взмокнув от напряжения, вдруг задумался, имеется ли в его словах хоть какой-нибудь смысл.
— Безусловно не может, — с легкой долей иронии подтвердил Анастасий, принимаясь за кулебяку.
* * *
Отрывок из донесения капитана английского судна «Эксетер» сэру Джерому Горсею.
«…Через трое суток мы покидаем Новые Холмогоры и отправляемся в Лондон с полным грузом мехов, янтаря, пеньки, китового жира и шелка. Мы пополнили свои съестные запасы, закупив в том числе тридцать живых гусей и двух свиней, которых забьем уж в море.
В команде насчитывается тридцать один человек, включая двух коков. Все члены экипажа признаны годными для перехода, всем им объявлено о хорошей прибавке к жалованью, если судно придет в порт прибытия досрочно и без потерь. Матросы у нас сплошь англичане, кроме троих наемников. Это два норвежца, мастерски штопающие паруса, и один датчанин — цирюльник.
Пока мы готовили „Эксетер“ к обратному переходу, в местную гавань вошло немецкое судно — с намерением там и зазимовать. Я побеседовал с капитаном Хенгелем, возбудившим во мне дурные предчувствия. Он, правда, был очень сердечен, но, как мне стало известно, его люди за моей спиной принялись деятельно собирать любые сведения о нас, вплоть до названия фирмы, в которой мы застрахованы, и суммы страховки. Опасаюсь, что этот пройдоха намеревается перевербовать всех наших поставщиков, посулив им большие барыши, и потому прошу вас в этой связи что-нибудь предпринять.
Я планирую возвратиться в Белое море в мае или в июне — в зависимости от погоды — с полным грузом добротных английских товаров. До тех пор производить у русских закупки будет экипаж „Катрин Монморанси“. Это судно окружат плотами из рубленых бревен — такова русская практика защиты кораблей от сокрушительного давления льдов. Я поручил капитану Персивалю присматривать за капитаном Хенгелем. Если тот хоть в малой степени попытается подорвать нашу торговлю, Генри ему воспротивится и начнет искать способы вам о том сообщить.
Настоятельно прошу вас развивать наши торговые отношения в этих краях. Я, как и многие судоводители, весьма заинтересован в увеличении количества грузов и фрахтов. Если уровень прибыли застынет на одном месте или начнет вдруг снижаться, я не уверен, что возобновлю наш контракт. Есть ведь еще Китай, Индия, Африка, Новый Свет…»
Часть III
Ференц Ракоци
Граф Сен-Жермен
Отчет наемного работника польского посольства в Москве Юрия князю Василию Шуйскому. Написан по-русски.
«Княже!
Вот любопытная вещь. Хотя поляки ценят меня по большей части за то, что я владею латынью и польским, они словно начисто забывают о том и разговаривают на них при мне без малейшей опаски. Этим глупцам представляется, что я обучен лишь чтению и письму, а не речи, а я притворяюсь, что оно так и есть, и очень успешно, ибо среди них нет никого, кто обладал бы проницательностью алхимика, с легкостью разоблачившего мое воровство.
С начала рождественского поста и вплоть до рождественской службы здесь ничего примечательного не произошло. Миссию в последние три недели навестили лишь два посетителя: упомянутый Ракоци и Николас Бауэр, доверенный человек английского посла, лорда Горсея. С ними беседовали при закрытых дверях, им вручали какие-то письма, но я сумел ознакомиться лишь с одним. Оно написано на латыни и адресовано лорду Горсею. В нем отцы Станислав Бродский и Эниоль Тимон напомнили лорду, что западные дороги очищаются от снега и льда быстрее, чем северные, в связи с чем тому много выгоднее отправлять депеши своей королеве через Польшу по суше, а не по водам Белого и прочих морей. Польская миссия любезно готова принимать почту в запечатанном виде и со своими курьерами отправлять. Пока не знаю, как лорд Горсей отнесся к этому предложению, но, как узнаю, незамедлительно о том сообщу.
Что до Ракоци, то тут много неясностей. По бумагам он все еще числится сотрудником миссии, хотя лишь отец Милан Краббе отваживается считать его таковым. Остальные поляки убеждены, что венгр променял доверие польского короля на дружбу с Борисом Федоровичем Годуновым. Впрочем, в открытую его никто не поносит, за исключением отца Погнера, который в запале даже велел не пускать Ракоци на порог. Оно так и было бы, но все расстроила последняя депеша польского короля. Стефан потребовал, чтобы миссия продолжала знакомить Ракоци со всеми приходящими из Польши бумагами, а также держала того в курсе всех своих дел. Отец Погнер не может проигнорировать монаршее распоряжение, но исполняет его с небрежением, то есть не делает практически ничего. Если бы Ракоци не посылал регулярно в миссию своего человека, вряд ли бы с ним попытались снестись, так что причастность венгра к работе посольства поддерживается лишь его прилежанием.
Как я уже вам докладывал, поляки порой посещают Кремль, добиваясь встречи с царем, но успеха в том не имеют. Их даже не пригласили на рождественские торжества. Помимо того, отец Краббе уже дважды виделся с венгром в его собственном доме, но что там происходило — не знаю. Он ничего не рассказывает об этих визитах, а я опасаюсь пускаться в расспросы.
Отец Погнер с отцом Ковновским также отлучались из миссии. Трижды, по крайней мере, и каждый раз — на полдня. Где они пропадали, мне тоже неведомо, ведь отец Ковновский дневников не ведет, а отец Погнер зашифровывает все свои записи, и ключа к ним я пока что не подобрал.
После снежной бури, разразившейся два дня назад, наши католики вообще никуда не выходят, исполняя приказ государя, повелевшего всем, кроме Ракоци, инородцам сидеть по домам до тех пор, пока улицы не будут расчищены и опять не появится возможность должным порядком за ними следить. Если Федор Иванович разрешит, в миссии будет праздноваться Крещение — со службой, которую они называют торжественной мессой, и последующим постом, запрещающим употреблять красное мясо. Этот праздник с ними разделят и немцы, но не англичане, оборвавшие с Римом все связи.
Клянусь спасением души моей матери, что все, о чем здесь написано, изложено точно. Обязуюсь в ближайшем времени разгадать код шифра, которым пользуется отец Погнер, и вызнать, где он бывает помимо царских палат.
Собственноручно, Юрий. 4 января 1585 года по польскому календарю».
ГЛАВА 1
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
