— Тогда, наверное, БМВ.
— Тетушка, вспомните еще что-нибудь! Ну, пожалуйста!
Миссис Делпорт задумалась, а потом спросила:
— Что он натворил в Кейптауне?
— Стрелял в полицейских. Разве вы, тетушка, не смотрите телевизор? Стрелок Соломон…
— Как по-твоему, неужели у нас есть телевизор?
— Да нет, тетушка, я ведь только так…
— Здесь сигнал не ловится. Дядюшка Хеннинг все собирался купить спутниковую тарелку. Представляешь? Платить шестьсот рандов в месяц за то, чтобы смотреть, как там бегают голышом и сквернословят. Целых шестьсот рандов! Я сказала: «Нет».
— Понимаю, тетушка.
Джекки Делпорт бросила еще одну инжирину в большое белое эмалированное блюдо и вдруг встревоженно прищурилась:
— Стрелял в полицейских, говоришь?
— Да, тетушка. Одного насмерть убил. А остальных тяжело ранил.
— Зачем?
— Мы не знаем.
— Нехорошо он поступил, сынок.
— Знаю, тетушка.
— Какой он нехороший! Зачем убивать полицейских? Они ведь тоже зарабатывают себе на хлеб, как и все прочие.
— Да, тетушка.
— Рита…
— Что, миссис?
— Пожалуйста, выйди ненадолго!
— А как же варенье, миссис? Его надо постоянно помешивать!
— Тетушка… — взмолился Солли Барендс, помня о том, как дорога им каждая минута.
— Помолчи-ка, сынок, — сказала Джекки Делпорт и с трудом встала. — Рита, ты выйди ненадолго, а варенье помешаю я.
— Хорошо, миссис.
— Закрой дверь.
— Хорошо, миссис.
— И не стой там и не подслушивай!
— Не буду, миссис.
Миссис Делпорт подошла к плите и принялась помешивать варенье.
— Подойди-ка поближе, сынок, — заговорщически прошептала она.
Сержант подошел к ней.
— Подними руку.
— Зачем, тетушка?
— Подними правую руку, говорю!
Солли Барендс поднял правую руку.
— Теперь повторяй за мной: «Клянусь жизнью матери…»
— Клянусь жизнью матери…
— Что никому не расскажу то, что сейчас услышу.
Сигнал то появлялся, то пропадал. Голос сержанта Солли Барендса все время прерывался из-за помех.
— Тетушка велела… поклясться матерью… с Потгитером. Много лет… кто бы мог…
— Солли! — позвал Гриссел, но ответа не получил. — Солли, вы меня слышите?
— …кан.
— Солли, остановитесь! Если слышите меня, встаньте там, где есть сигнал.
Шли секунды. Из динамиков слышался только треск помех.
— Уехал, — сказала разочарованная Мбали.
— Ну что, капитан, теперь вы меня слышите?
— Да, — ответил Гриссел. — Повторите, пожалуйста, то, что вы говорили раньше. Мы вас не поняли.
— Хорошо… Тетушка сказала… Слышите?
— Да, теперь слышим.
— Капитан, тетушка заставила меня поклясться жизнью матери, что я никому ничего не скажу. Но мама все поймет, ведь речь идет о жизни и смерти.
— Солли, что она сказала?
— Она сказала, что они с дядюшкой Виллемом Потгитером с соседней фермы много лет любили друг друга, так она это описала. И когда приезжал тот тип вести бухгалтерию, дядюшка Потгитер приходил к ней на ферму — по ее словам, из ревности. Он хотел убедиться, что все в порядке. Понимаете, он боялся, что тетушка ему изменит. С молодым. Вы меня слышите?
— Слышим. Мы вас очень внимательно слушаем.
— Поэтому он весь вечер подглядывал в окошко за тем приезжим, пока тот работал за столом. Дядюшка Потгитер сказал тетушке Делпорт, что узнал того человека. Сначала она подумала, что он тронулся. Но дядюшка сказал, что, хотя лично он с ним незнаком, он знает, кто это, и он принесет беду.
— И что?
— Я сейчас как раз еду к нему.
— Он не сказал ей, кто тот человек?
— Нет, капитан…
— И откуда он его знает?
— Нет, капитан. Тетушка только посмеялась над дядюшкой — сказала, что он просто ревнует.
В зале ЦУИ послышались недовольные возгласы.
— Солли, езжайте к нему скорее! — приказал Гриссел. — Как можно скорее!
58
Снайпер остановил машину под раскидистым деревом, у самого забора, идущего вдоль железнодорожных путей.
Ветки низко нависали над «ауди», машину закрывала густая зеленая листва.
Он огляделся по сторонам. Станция всего в двадцати метрах, но пассажиры идут по переходу в другую сторону, к Форд-стрит. Его никто не увидит.
Он вышел, направился к багажнику. Снова огляделся по сторонам.
Никто не обращал на него внимания. Он открыл багажник, достал пластмассовое ведерко, открыл крышку. В ведерке была глина. Он зачерпнул как следует и замазал регистрационный знак. Обошел машину спереди, повторил процесс. Закрыл ведерко, поставил в багажник. Еще раз убедился, что за ним никто не наблюдает.
Насухо вытер руки о тряпку, левой рукой достал из багажника винтовку, захлопнул крышку. Правую руку снова резануло острой болью. Он быстро сел за руль. Винтовку положил на коврик под пассажирское сиденье.
Только потом он вскинул голову и позволил себе осмотреть вход в интересующее его здание.
Все чисто.
Жаль, что пришлось избавиться от «чаны». Не так он все задумал. Риск гораздо выше. С другой стороны, ему придется сделать всего один выстрел. А маршрут бегства — сложный, похожий на лабиринт — он заучил наизусть.
Часы в ЦУИ показывали начало седьмого.
Сотрудники Центра сидели наготове за компьютерами. На мониторах застыли разнообразные базы данных: данные последней переписи населения, база данных ЮАПС, база зарегистрированных транспортных средств.
Все молчали, разглагольствовал один Купидон. Он уверял, что Соломоном наверняка окажется кто-то из «Силберстейн», и подкреплял свой вывод доказательствами. Фирма «Силберстейн» похожа на паука в центре всей паутины. Именно «Силберстейн» связывает Котко и Слут, Африку и снайпера. Юристы «Силберстейн» имеют дело и с добывающими компаниями, и с другими тоже. Купидон не сомневался, что они ведут чьи-нибудь дела и вблизи Фосбурга. Например, связаны с какой-нибудь нефтедобывающей компанией из Кару.
Никто его не слушал. Четверть седьмого. Телефон по-прежнему молчал. Гриссел выбежал в туалет. Он знал: по закону подлости, как только он уйдет из зала, зазвонит телефон. Вернулся он в девятнадцать минут седьмого, все по-прежнему было тихо.
В двадцать одну минуту седьмого в удушающей тишине раздался звонок.
— Да! — воскликнула Мбали, вскакивая с места.
Гриссел нажал кнопку громкой связи:
— Гриссел.
— Капитан, говорит Солли!
Несмотря на помехи, они услышали его волнение. Молодой сержант словно оправдывался в том, что подвел их.
— Солли, что у вас?
— Капитан, я не знаю, все ли у дядюшки в порядке с головой.
— В чем дело?
— Ему семьдесят шесть, и очки у него толстые, как донышко у бутылки кока-колы… По-моему, он неправильно разглядел. Не может этого быть…
— Да говори же! — прошептала Мбали.
— Солли, что он сказал?
— Сказал, что это тот самый тип, которого оправдали по делу шева.
— Какого еще шева? «Шевроле»?
— Да нет же, шева. Повара. Женщины, которая готовила еду.
— Шеф-повара?! — не выдержав, уточнил Купидон.
— Ну да… шеф-ф-фа… — подтвердил сержант. — Как ее фамилия?
— Дело Стейн? — крикнул Гриссел. — Эстеллы Стейн?
— Точно, капитан. Так вот, дядюшка говорит, что это тот же самый человек.
Грисселу хотелось забыть то, что он только что услышал, — все было как-то бессмысленно.
— Да нет, — разочарованно протянул Купидон. — Не может быть. Он ведь служил консультантом в КПМГ.
— КПМГ входит в ассоциацию бухгалтеров, — напомнил Скелет.
— Ну да, — с надеждой сказала Мбали. — Там работают бухгалтеры, счетоводы, аудиторы… Как его фамилия?
— Брехт, — сказал Гриссел.
— А имя?
— Сейчас погуглю, — вызвался кто-то из сотрудников ЦУИ.
— Он ненавидит полицию, — задумчиво произнесла Мбали. — Здорово ненавидит!
— Кажется, его звали Эрик, — вспомнил Купидон, по-прежнему недоверчиво.
— Он ненавидит… — повторил Гриссел и машинально посмотрел на то место, где обычно сидел Фани Фик. Фик, который расследовал убийство Стейн. Фик с глазами побитой собаки, который стал притчей во языцех… Фани-Фикция, которого отстранили от работы из-за многочисленных промахов, допущенных в ходе следствия…
