Но, когда ужин закончился, и Никки вышла на танцпол в объятья Далласа, она поняла насколько важно, что завтра она уйдет. Она не влюбилась в Далласа О’Коннора, она втрескалась в него по уши. Но сегодня собиралась притвориться, будто их отношения не заканчиваются. Завтра она подберет осколки и постарается собрать себя воедино.
***
Тони услышал, как открылась дверь ванной. Он затаил дыхание и молился, чтобы ему не послышалось. Немного погодя со скрипом отворилась дверь в душевую, рассчитанную на двоих.
– Потереть тебе спинку? – робко спросила Ли Энн.
Он повернулся и увидел ее обнаженную и такую красивую, что было больно смотреть. Теплый пар окутывал их, и струи воды били Тони в поясницу. Его сердце грохотало, когда он протянул руку и привлек Ли Энн к себе. Напряженные соски коснулись его груди. Он убрал заколку, и каштановые волосы рассыпались на плечи.
– Господи, как же я по тебе скучал, – хрипло признался Тони.
– Я тоже, – сказала Ли Энн.
Наклонившись, он коснулся губами ее рта. Почувствовал вкус вина, которое она пила. Ощутил сладость печенья с предсказанием, которое она ела. Он пробовал Ли Энн, и ничто в его жизни не могло сравниться с ее вкусом. Тони не был уверен, как долго они целовались – минуту, может, пять. Все равно этого мало.
Жена погладила его по груди и коснулась шрама на плече. Тони взял ее за руку и поцеловал ладонь. Коснулся тяжелых, налившихся грудей, и ему захотелось взять их в рот. Затем он понял, по чему скучал больше всего. Он встал на колени и поцеловал ее сладкий бугорок.
Тони услышал, как она застонала. Ли Энн никогда не стеснялась выражать перед ним свои ощущения, и ей нравилось, когда муж ласкал ее языком. Он опустил палец в щелочку, и почувствовал желание любимой, а потом коснулся ее ртом.
Он едва начал, как она вскрикнула и рухнула на кафельную стену. Прежде чем Тони успел сообразить, Ли Энн сползла на пол. Ему удалось подхватить ее, и они оба оказались на полу душевой.
– Ты в порядке? – спросил он, посмеиваясь.
– Да, – тяжело дыша и улыбаясь, ответила жена. – Похоже, ты меня уложил.
Она обняла его, неторопливо поглаживая рукой, и наклонилась вперед. Как только голова жены оказалась над его пахом, Тони ее остановил. – Нет, в первый раз я хочу быть в тебе.
– Хорошо, – ответила Ли Энн. – А как насчет этого? – Она наклонилась и лизнула головку пениса.
Тони поймал жену за голову и отодвинул.
– Еще раз сделаешь так, и, клянусь, я кончу.
– Бедненький, – поддразнила она и провела по головке пальцем, затем засунула палец в рот и медленно вытащила.
– Хочешь, чтобы я прямо сейчас взорвался, да? – Тони поднялся и выключил воду. Поставил на ноги Ли Энн и потащил ее в спальню. И в первый раз почти за девять месяцев он занялся любовью с женой.
Медленной сладостной любовью, сказавшей Ли Энн, как сильно он по ней соскучился. Как сильно ее любит. Как счастлив вернуться в ее жизнь. И самое главное – он никогда больше ее не покинет.
***
Далласу не терпелось избавить Никки от этого маленького черного платья. Весь вечер ему не давал покоя вопрос, какого цвета ее нижнее белье. Он полагал, черное. Женщины любят подбирать вещи в тон. Но Никки клялась, что сегодня решилась на смелый выбор. Быть может, она надела красное? Красный – это смело.
О господи, как же ему хотелось увидеть ее нижнее белье, снять его и оказаться у нее внутри. Он – твердый. Она – влажная. Ему хотелось заставить ее выкрикивать его имя снова и снова. Хотелось, чтобы Никки пообещала не уходить завтра. На секунду Даллас задумался, не попросить ли ее переехать к нему, но это показалось неправильным. Одна мысль об этом вызвала у него эмоциональную перегрузку.
Он прекратил размышлять на эту тему и постарался думать о том, что происходит здесь и сейчас.
Когда они вошли в его квартиру, Никки слишком долго здоровалась с Бадом.
– Эй, это мое время, – пожаловался Даллас.
Хихикая, она выпрямилась и прошла по коридору.
– Я на секундочку.
Стоило Никки остановиться у двери ванной, Даллас прижал ее к своему напряженному члену, давая понять, как сильно ее хочет.
– Пошустрее.
В спальне Даллас обнаружил оставшиеся розовые лепестки, которые не использовал прошлой ночью. Он их понюхал и, убедившись в свежести, рассыпал на кровати. Притушив светильники и оставив столько света, чтобы можно было наслаждаться видом, Даллас разделся, забрался в постель и принялся ждать. Его член гордо смотрел в потолок. Черт, даже сам О’Коннор был вынужден признать, что тот выглядит впечатляющим. Ему послышался звук открываемой двери, но он не увидел в коридоре свет, который должен был пролиться из ванной.
Раздались шаги. Даллас еще сильнее возбудился при мысли, что сейчас увидит ее, и принялся гадать: сняла ли она нижнее белье. Или оставила ему эту приятную процедуру? Приветствовались оба варианта.
Никки возникла на пороге в чем-то длинном.
– Что это на тебе? – Он оперся на локоть и понадеялся, что произвел на нее впечатление своими… выдающимися данными.
Она вошла в спальню.
– Не много.
Голос.
– Дерьмо! – Даллас спрыгнул с кровати и схватился за переключатель. Как раз перед тем, как он им щелкнул, коридор озарил свет из ванной. Оба света залили комнату. Взгляд Далласа метнулся к проему, в котором стояла восхитительно нагая Никки. Затем ошарашено посмотрел на Сьюзан – тоже обнаженную с валявшимся у ног пальто.
Никки посмотрела на Сьюзан, потом на него. Ее глаза расширились от шока.
Сьюзан посмотрела на Никки и ее глаза расширились от чего-то меньше напоминающего шок.
Даллас попытался вздохнуть. Легкие отказывались работать. Он мечтал об этом с четырнадцати лет. Но не по такому сценарию.
Никки резко вскрикнула и прикрылась руками.
Сьюзан улыбнулась.
– Это будет забавно.
Никки посмотрела на него с такой болью, что у Далласа сжалось сердце. В следующий момент она развернулась и убежала, громко захлопнув дверь ванной.
«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Мудрые слова отца зазвучали в голове.
– Твою мать! – Возбуждение как рукой сняло. Увяло под самый корешок.
Даллас подбежал к двери ванной.
– Никки! – Он попытался ее открыть. Заперто. До него доносилось частое дыхание Никки, словно у нее началась гипервентиляция.
По-прежнему обнаженная Сьюзан появилась в дверях спальни.
– Какие-то проблемы?
– Да! Надень пальто.
– Извини, – сказала гостья, но без сожаления в голосе. – Я думала… между нами что-то было.
О’Коннор пытался понять, как позволил такому случиться.
– В любые другие выходные, – огрызнулся он. – Твой бывший забирает детей только в первые и в третьи выходные. Сегодня тебя здесь быть не должно. – Ему приходилось сдерживаться, чтобы не начать орать.
– На прошлой неделе прийти не получилось, поэтому я нашла няню и решила устроить тебе сюрприз.
Даллас рывком пригладил волосы.
– Я хочу, чтобы ты ушла, хорошо? Оставь ключ. Все кончено. Поняла?
О’Коннор старался не срываться на нее, но у него не получалось. Или, быть может, он злился вовсе не на Сьюзан, а на самого себя. Он облажался. Знатно.
Когда Сьюзан вышла из спальни, на ней было пальто. Она посмотрела на Далласа и произнесла:
– Извини. – На этот раз прозвучало искренне. Но, увы, не помогло.
– И ты меня, – так же искренне ответил Даллас.
– Она уходит, Никки. – Он прислонил голову к двери.
– Пусть останется, – отозвалась Никки. – Это я уйду.
Через двадцать минут Никки поняла, что не может вечно отсиживаться в ванной, поэтому, сделав глубокий вдох, вышла.
Даллас стоял, прислонившись к стене коридора, все еще обнаженный.
– Все не так, как тебе показалось.
– Да ну? – огрызнулась Никки, поклявшись самым дорогим, что не расплачется. – Голая женщина в твоей спальне мне просто померещилась?
– Нет, но…
– Тогда, как это может быть не тем, чем показалось? – Пронесшись мимо него, она схватила сумочку.
Даллас загородил собой дверь.
– Я не спал с ней с тех пор, как познакомился с тобой. Ты не можешь меня в этом упрекнуть.
– Ты говорил, что ни с кем не встречаешься.
– Не встречаюсь.
В груди Никки образовался комок.
– Как давно ты с ней видишься?
Даллас провел рукой по волосам.
– Четыре месяца. Но…
– У нее был ключ, так?
– Да, но между нами не было отношений.
– Что означают отношения в твоем испорченном пропитанном тестостероном мозгу?
– Это был… секс, Никки. Просто секс.
Слова проехались с легкостью самосвала. Никки вздернула подбородок и ткнула пальцем Далласу в грудь.
