Очередным испытанием для них становится лязг железа и звон стекла, донесшиеся откуда-то сверху, когда мы почти пересекли «Октябрьскую». Шум врывается в метро, подобно стае испуганных птиц, и заполняет его мечущимися под сводами, резкими звуками и тревогой. Прежней тишины как не бывало, и мы преодолеваем оставшееся до тоннеля расстояние бегом, уже не обращая внимания на топот и бряцание оружия. И лишь убравшись за границу остановки первого вагона, позволяем себе коротенькую передышку.
– Багорщики! Ломают вход в метро, зараза! – Выпучив глаза, Туков громким шепотом оповещает нас о том, о чем мы и без него догадываемся.
– Надо бежать, – говорю я. Пока мы добирались до «Октябрьской», у меня было время поразмыслить о многих бедах, что могут поджидать нас на пути. Встреча с молчунами является не тем сюрпризом, который мог бы выбить меня из седла. – Бежать до тех пор, пока все твари, что вторглись на станцию, не последуют за нами в тоннель. И когда они подберутся поближе, встретим их плотным огнем. Нам от них не спрятаться, но и им от наших пуль в бетонной трубе никуда не деться… Лев Карлович! Дайте свет! Мы должны отлично видеть каждого из этих ублюдков! Дроссель, что с пулеметом?
– Всегда готов! – рапортует ощерившийся хищной улыбкой байкер.
– Тогда бегом марш! – даю я отмашку теперь уже стопроцентно моему клану. Людям, с которыми я сроднился всего за сутки и ближе которых в этот момент для меня попросту нет.
Академик не мешкая выхватывает из-за пояса «Данко», и через мгновение в тоннеле становится светло как ясным днем. И мы бежим по шпалам в направлении «Речного вокзала», спотыкаемся, помогаем друг другу подняться и не переставая оглядываемся.
Все это время наш путь пролегал под приснопамятной улицей Кирова. Однако метров через четыреста после «Октябрьской» тоннель круто сворачивает на Восход – короткую, плотно застроенную улицу, ведущую на Коммунальный мост. Молчуны показываются нам на глаза, когда мы приближаемся к повороту. Врагов много, и гонятся они за нами дружной компанией. Посчитать их нельзя, но на глаз – полсотни, не меньше. Мы можем пробежать еще немного и встретить их под Восходом, но принимать там бой будет ошибочной тактикой. Наученные горьким опытом, багорщики, не ровен час, еще додумаются укрываться от наших пуль за изгибом тоннеля. Поэтому я приказываю занять оборону перед поворотом, аккурат возле технического межтоннельного перехода – первого на этом участке. А чтобы противник не ударил по нам с тыла, обойдя нас по параллельной магистрали, я посылаю в соседний тоннель Яшку.
– Следи в оба парень, – наказываю я ему, – и как только кого-то или что-то увидишь, кричи и немедленно дуй к нам. Понятно?
– Так точно! – Яшка несколько раз утвердительно кивает. Он хоть и дурачок, но Кунжутов обучил его дисциплине не хуже настоящего солдата.
– Молодец! – Я ободряюще хлопаю дозорного по плечу. – Лев Карлович, наладьте Якову свет. И не жалейте термикса. Оставьте лишь пять-шесть зарядов, чтобы дойти до «Речного вокзала». Остальные – в дело.
Наш тоннель в дополнительной иллюминации не нуждается. Пока мы бежали от «Октябрьской», академик устроил на этом участке освещение не хуже, чем в хирургической операционной. На всем его протяжении нет такого уголка, где враг мог бы затаиться в тени. Мы рассредоточиваемся по всей ширине железнодорожной колеи, а Дроссель отстегивает у обеих «Гадюк» сошки и, положив один пулемет рядом, устраивается со вторым на технической дорожке. Она проходит в метре от земли и позволяет байкеру вести огонь с небольшого возвышения.
– Мишка, будешь перезаряжать! – кричит Дроссель, не став доверять новому главе клана эту привычную для него работу.
Туков без слов занимает позицию рядом с пулеметчиком. Ольга и Максуд снимают автоматы с предохранителей и прячутся за стенными выступами. Сквайр усаживает Эдика вдали от передовой под защиту бетонной опоры и возвращается к нам уже со взведенным «АКМ». Я оглядываюсь и замечаю, что малыш сразу же открывает свой планшет, хватает стилус и начинает что-то торопливо рисовать. Настолько торопливо, будто боится куда-то опоздать. Даже на меня не смотрит, хотя до этого перехватывал все мои направленные на него взгляды…
Межтоннельный переход озаряется светом – это Лев Карлович усеивает потолок соседнего тоннеля термиксовыми капсулами. «Данко» способен запулить их на три сотни метров, так что Яшка заметит обходящую нас с фланга угрозу еще издали. Главные же вражеские силы прут в лобовую атаку, потрясая баграми и, как обычно, не издавая ни звука.
Пусть подойдут поближе. Так, чтобы, если багорщики вздумают удирать, мы успели бы перебить их до того, как они вернутся на «Октябрьскую». Никто из них не должен выжить. Мы, конечно, запаслись в театре патронами, но не нужно забывать, что отныне наш арсенал не настолько богат, каким он был в цитадели Папаши Аркадия. Отсюда вывод: расходовать боеприпасы надо экономно, а стрелять – максимально результативно.
Мы готовы дать отпор молчунам и, казалось бы, знаем их стратегию, однако, им удается огорошить нас неожиданной выходкой. Когда я слышу, как в тоннеле начинают грохотать выстрелы, то впадаю в растерянность, потому что стрельба ведется не нами, а по нам. После чего замечаю в руках бегущих в авангарде противников вместо багров автоматы и с ужасом понимаю, что чудовища постигли еще одну военную науку и теперь опасны не только вблизи, но и на расстоянии.
Правда, стрелки из них пока что никудышные. Они выпускают весь боезапас одной очередью, на бегу, не целясь, и, как следствие этого, поверх наших голов. Львиная доля предназначенных нам пуль решетит бетонные стены, своды, а также опору, за которой сидит Эдик. Он при этом даже не вздрагивает и не отвлекается от рисования. Сквайр подыскал мальчику отличное укрытие, хотя англичанин, разумеется, стремился оградить своего подопечного лишь от брошенных по нам багров. К тому же, стреляет от силы половина молчунов из тех, кто переквалифицировался из «пожарника» в «солдата». Остальные лишь бестолково тычут стволами автоматов в нашу сторону. Очевидно, не знают, как снять их с предохранителей, или элементарно забыли сменить магазин на подобранном невесть где разряженном «АКМ».
КПД у такой стрельбы, ясное дело, нулевой, но предпринятую молчунами попытку следует засчитать. Хотя бы в качестве психической атаки, поскольку напугать нас им все-таки удалось. А высунься Ефремов из межтоннельного перехода чуть раньше, глядишь, схлопотал бы шальную пулю в свою чересчур ученую голову. Но академик возвращается на позицию, когда вражеские горе-автоматчики уже отстрелялись, а запасных магазинов у них, как и следовало ожидать, нет. Зато у них хватило ума не выбрасывать багры, а доверить нести их соратникам. Пошвыряв разряженные автоматы на шпалы, бывшие стрелки вновь хватают свое штатное оружие. Но лишь за тем, чтобы сделать всего несколько шагов и пасть от нашего ответного залпа. Он не заставляет себя ждать и произведен не наобум, а наверняка.
Молчуны резво мечутся из стороны в сторону, демонстрируя, чему они еще научились за сегодняшнее утро. А именно – переть не напролом, а маневрируя и пытаясь увернуться от пуль. Однако то, что еще могло худо-бедно спасти их при атаке на открытой местности, в ограниченном пространстве тоннеля, да при таком скоплении монстров не дает никакого проку. Сначала пять, а по возвращении Ефремова – шесть автоматов и один пулемет косят багорщиков очередями, останавливая тех в полусотне шагов от нас.
Некоторые из них, как и тогда, возле театра, тоже успевают метнуть перед смертью багры. Результат сего метания продуктивнее усилий стрелков. Суета, которую учинили в тоннеле молчуны, не способствует точным броскам, но один из багров падает на дорожку рядом с Дросселем. Наконечник чиркает по железу, но не протыкает его, а вражеский снаряд отскакивает и бьет байкера по голове. Тот, не успев опустошить даже один магазин, выпускает «Гадюку» и мешком скатывается на шпалы. Где лежит неподвижно, как труп. А может, и не «как», потому что брани не слышно, и это плохой признак.
– Зар-р-раза! – кричит срывающимся голосом Миша и, отбросив автомат, бросается к умолкшей «Гадюке». После чего выпускает в багорщиков остаток магазина и, дабы не тратить время на перезарядку, хватается за второй пулемет.
Хакимов тоже едва не становится жертвой этого обстрела. Багор вонзается в шпалу аккурат в полушаге от Максуда, когда тот перезаряжает оружие. Впрочем, стрелять ему и нам уже не по кому. Предназначенный Хакимову снаряд еще находился в полете, когда швырнувший его последний молчун упал, щедро нашпигованный свинцом сразу из нескольких стволов.
Да, Душа Антея определенно набирается опыта в войне с нами – непокорными ей созданиями. Но прививать своим солдатам инстинкт самосохранения разумная мантия упорно не желает. Значит, либо у нее есть резервы, о которых нам пока неизвестно, либо она уверена, что ей гарантированно хватит бойцов до часа икс, после которого они Mantus sapiens уже не потребуются. И раз она позволяет себе терять в день по половине армии, значит, этот зловещий час наступит не сегодня-завтра. Что опять-таки косвенно подтверждается усилившейся активностью Бивня…
