Через полтора часа группа, предназначавшаяся для непосредственного участия в предстоящей боевой операции, перебазировалась в Дежурный зал, непосредственно к месту, куда раз в сутки опускалась клеть.
Ник и Сизый уже переоделись в форму покойных подчинённых мистера Брауна. Все остальные, включая Мэлви и двух выбранных им чиго, также были полностью готовы к активным действиям: хорошо вооружены, а также чётко знали свои обязанности и очерёдность вступления в предстоящую схватку.
– Времени у нас осталось до спуска клети – ещё больше часа. Так что, уважаемый дон Алекс Гонсалес, поведай-ка нам увлекательную историю ваших подземных странствий, – попросил Ник.
Лёха не заставил себя долго просить, неторопливо раскурил папироску и, пристроив свою непривычно-лохматую голову на коленях у Айны, приступил к рассказу:
– Расстались мы тогда на том неверном перекрёстке, быстро поскакали по левому ущелью. Как старый Аймар и говорил…. Вечная ему память! Мэлви – прими наши искренние соболезнования. Зорго, переведи, пожалуйста…. Так вот, как Аймар и говорил, в конце ущелья обнаружилась пещера. Вход достаточно широкий и высокий: верхом на коне запросто можно въехать, даже не нагибаясь. Через сто метров пещера вывела в просторный и высокий зал, где все мы комфортно и расположились, даже зажгли несколько свечей и масляную лампу. А, вот, других подземных ходов, ведущих из этого зала, совсем не наблюдалось. Западня классическая, короче говоря…. Повезло ещё, что в этом подземелье была какая-то хитрая вентиляция: дым снаружи, вообще, в зал не поступал, а свежий воздух, такое впечатление, спускался откуда-то сверху. Поэтому пересидели мы там пожар безо всяких проблем…. Утром я потихоньку к выходу прогулялся, смотрю – дым постепенно рассеивается, ну, думаю, через пару часов можно будет выбираться на поверхность. Не успели, через полтора часа по громкоговорителю – поочерёдно на всевозможных языках – объявили, что, мол, всех желающих, но без оружия, приглашают на выход, а ещё через пятнадцать минут вход в подземный зал будет взорван. Дальше всё понятно насквозь: всех чиго вместе с мулами, ламами и лошадьми прогнали на свежий воздух, предварительно сняв со спин вьючных животных всякие грузы, которые нам могли теоретически пригодиться…. Почему сами решили остаться в подземелье? А Бог его знает, если честно. Как-то всё само собой получилось. Дай, думаю, попробуем. Вдруг, и выгорит чего. Прав ведь оказался в конечном итоге, выгорело…. Ладно, дальше рассказываю. Минут через пятнадцать раздался громкий взрыв, ещё через полторы минуты – второй. Всё на этом, полная тишина. Выждал я немного, вновь полез по подземному коридору. Даже половины расстояния до пещерного входа-выхода на поверхность не прошёл: завалено всё прочно и однозначно. Пришлось вернуться…. Зажгли мы тогда сразу несколько масляных светильников и самым тщательным образом осмотрели-излазили подземный зал. Совершенно ничего утешительного: небольшое совсем помещение – двести семьдесят квадратных метров, других ходов-коридоров нет. Думай, не думай – выход наблюдался только один: старательно и упорно расчищать взорванный коридор, сколько сил и продовольствия хватит. Хотя и шансов на успех было, если честно, совсем немного…. Начали, благословясь, откапываться. Двое суток усердно колупались, устали до зелёных чёртиков в глазах, метров на пять всего только и продвинувшись к поверхности. А ещё порядка сорока метров оставалось пройти. Грустная такая история наметилась…. От подступившего отчаяния я решил – на всякий пожарный случай – обстучать стенки нашего подземелья. Вернее, это я тупо стучал, а Айна своё нежное ухо приставляла к подземным стенам. Что касается слуха, а также других тонких чувств и материй – моя жена любому индивидууму даст сто очков форы. И вот, в одном месте она руку подняла вверх, мол, остановись, дорогой, слышу что-то завлекательное. Я тоже послушал немного: действительно, очень интересный звук, гораздо более глухой, чем в других местах. Ножом стену поковырял – легко поддаётся камень. Да и не камень это никакой был, а что-то вроде мягкого гипса. Выдолбил я в этом гипсе нору глубиной по локоть, тщательно закрепил там мощную гранату, привязал к кольцу верёвку. Отошли всё в противоположный конец зала, спрятались за крепким выступом скалы, я и дёрнул за конец верёвки. Рванула граната, отгремел взрыв, белёсая противная пыль осела минут за двадцать. Подходим, а в стене образовался сквозной проём…
– Я так понимаю, – встрял Зорго, – что раньше там был подземный ход, который потом, много лет (или веков?), тому назад замуровали по какой-то срочной надобности.
– Вот, собственно, и всё, дальше особенно и рассказывать нечего, – лениво зевнул Сизый.
– Как это – нечего? – не поверил Банкин. – А почему это ты, родной, хромаешь? А откуда у Айны, пардон, у сеньоры Анны Гонсалес, шрам свежий – на её прекрасной щеке – появился? А почему у капитана Зорго голова обвязана кровавой тряпкой? Как вы, наконец, взяли в плен этого гнома – с людоедскими наклонностями?
– Да всё просто, – продолжал широко и невежливо позёвывать нетактичный Лёха. – Через четверо суток закончилось масло для светильников, потом и свечи все спалили. Дальше пошли уже в полной темноте. Вот, я и подвернул ногу, а Зорго головой о сталактит приложился. Хорошо ещё, что моя любимая женушка в темноте видит лучше любой кошки. Она нас и вела по маршруту. Картина такая есть: «Прекрасный поводырь и два глупых слепца» называется, художник неизвестен.
– А с гномом-то – как вышло? – напомнил Ник.
– Да мы его просто нашли, – объяснила Айна, ласково расчёсывая пятернёй Лёхину седую гриву. – Его, видимо, собственные соплеменники за какие-то там серьёзные провинности связали и отнесли подальше от жилья, чтобы он умер от голода. Никак накормить беднягу не могли, да и у самих с продовольствием было негусто. Жестами у гнома спросили, где, мол, находится его дом. Он и показал рукой. Пошли в том направлении, вот, на вас и выскочили. Остальных гномов покрошили в полную труху, понятное дело, ясен пень. Сами и виноваты, первыми на нас напали…, – медленно провела пальцем вдоль свежего шрама на щеке. – Слезоточивый газ? Да это я купила в Вене – по случаю – несколько полицейских гранат…
До спуска клети оставалось минут десять, все замерли на своих местах в тревожном ожидании.
Вдруг, в руках Банкина тоненько и противно запиликал передатчик.
– Здесь Смит, – хладнокровно заявил Гешка, поднеся чёрную трубку, оснащённую длинной антенной, к своему уху.
Целую минуту Банкин вслушивался во что-то, удивлённо приоткрыв рот, а в конце неуверенно выдавил из себя:
