…С домашнего празднества начинается и первый том трилогии — «Братство Кольца». Снова в разгар пирушки недобрым вестником появляется откуда-то Гандальф, и опять вместе с ним в сонный Хоббитон приходит тревога и предощущение смертельной опасности. Гандальфу известно о ней, темной тучей сгущавшейся вокруг ничего не подозревающего обладателя злополучного Кольца; долгие годы поисков и «исторических разысканий» позволили проникнуть в тайну магического амулета и слегка приоткрыли возможное будущее, ожидающее обитателей Средьземелья.
Поэтому Гандальф мягко и в то же время настойчиво уговаривает Бильбо передать Кольцо племяннику, Фродо Бэггинсу. Тот моложе, и предстоящее приключение его дяде явно не по силам.
Предстоит ведь — ни много ни мало — выбрать собственную судьбу. И в какой-то мере обозначить дальнейший путь для всего Средьземелья! Конкретно предстоит отправиться в мрачное царство зла — страну Мордор (а по-английски это созвучно слову murder — убийство) и там уничтожить зловещее Кольцо, за которым не первый год охотится Черный Властелин этой страны — злой волшебник Сарон. Нешуточная ответственность, но отчего-то Гандальф твердо верит, что младший Бэггинс не подведет.
Между прочим, они отличаются, эти два Бэггинса! Если старший был просто захвачен в водоворот событий (и главную баталию, как оказалось, «прозевал», валяясь в беспамятстве), то Фродо делает свой выбор осознанно. Все, что волшебник знает о таинственных Кольцах Власти, он постарается передать молодому Хоббиту, но вот тяжесть индивидуального решения разделить с ним не сможет…
Это важная этическая «вешка», помогающая лучше понять нравственное послание, заложенное в «Повелителе Колец».
Свободный выбор думающего человека — на этом и ни на чем ином строится здание нравственности в мире Толкина. Не на беззаконии и анархии (что было бы странно для писателя-христианина, каковым до последних дней оставался Джон Толкин), но и не на слепом следовании догме; а именно на свободном выборе, основанном на знаниях.
Чтобы прийти к нему, к альтернативе — использовать власть Кольца или уничтожить его и саму Власть, — участники похода должны в совершенстве знать историю. Ее изучал Гандальф; приходит время, и он делится полученными знаниями с теми, кому выпадет нелегкая ноша решать.
Насколько же она недетская, эта удивительная сказка! Волшебник, сам обладающий немалой магической силой, если и вмешивается в ход событий, то крайне редко, больше помогая советом. Решают, действуют, сражаются за свою свободу обитатели Средьземелья — сами.
Впрочем, хотя нравственный выбор и индивидуален, для защиты от сил Зла (а они велики) нужно и объединяться: один в поле не воин… И мудрый сказочник заботливо подбирает Фродо добрую компанию друзей-соратников; среди них первым по праву должен быть назван благородный странствующий волшебник Гандальф — один из самых привлекательных персонажей трилогии.
…Еще во время путешествия в Швейцарию летом 1911 года молодой Джон Толкин, тогда выпускник школы, купил среди прочих открыток одну, ничем не приметную, репродукцию картины немецкого художника И. Маделенера. Картина называлась «Дух гор» и изображала седобородого старика, сидящего на валуне под гигантской сосной и ведущего неспешную беседу с молодым фавном; все это — на фоне утопающих в дымке сказочных гор…
Что так пленило молодого ученого-филолога в этой романтической картине, он сам тогда не понял. Но открытку сохранил; и спустя много лет на конверте, в который она была вложена, надписал: «Отсюда пошел Гандальф».
Гандальф символизирует в толкинской эпопее силу под стать волшебной силе Колец — мудрость. Мудрец потратил годы, даже десятилетия, чтобы открыть тайну происхождения Кольца, и, вероятно, столько же времени, чтобы найти ему «противоядие». Он отыскал Фродо и убедил его отправиться в путь — ибо так складывались их судьбы, что никто, кроме Фродо, не справился бы с поставленной задачей. (Нет, многие смогли бы достичь Горы Судеб и успешно миновали б все преграды — кроме одной: самого Кольца, дарующего абсолютную власть над миром… Фродо, верил Гандальф, устоит и перед этим искушением.) И хотя его прямое вмешательство в ход событий сведено к минимуму, вряд ли без духовной поддержки волшебника выполнил бы маленький хоббит свою миссию.
Так знание, мысль не только не тормозит, но и активно способствует действию. Запомним и это тоже.
…А началось все давным-давно, за тысячелетия до описываемых событий. В пламени вулкана Горы Судеб кузнецами-эльфами были выкованы семь магических Колец Власти для гномов и еще девять — для простых смертных (не считая колец прочих, менее могущественных). Правитель Мордора, военачальник Сарон сначала помогал эльфам, но, как оказалось, с корыстными и далеко идущими целями: захватить главное, Первое Кольцо; закаленное особым способом, оно принесло бы его обладателю власть почти безграничную. Это Кольцо управляло бы всеми остальными, и целый мир Средьземелья лег бы у ног Сарона. К счастью, предводитель кузнецов тайно выковал еще Три Кольца (известные как Кольца Королей Эльфов), и вот до этих-то Сарону никак не дотянуться…
Но он все-таки сумел закалить свое Первое Кольцо, и оно подавило «добрую волшебную силу» семи гномовых и девяти «человечьих». Все попытки эльфов бороться с Черным Властелином терпели крах, пока они не сообразили заключить союз с людьми. И пращур одного из героев трилогии, доблестного короля Арагорна, победил в жестокой схватке Черного Властелина, отрубив ему палец, на который было надето заветное Кольцо.
И в этом месте повествование снова резко сворачивает с проторенной колеи традиционной сказки.
Вспомните, чем в ней обычно завершалась победа Добра над Злом? Известно чем: обещанной победителю короной, принцессой и полцарством в придачу.
И это справедливо, думали анонимные сказители на протяжении столетий.
Автор «Властелина Колец», сам проживший и переживший «без четверти» XX век, полагал иначе. В его книге первый тревожный звонок слышен уже в пересказанной старинной легенде о предке Арагона. Вместо того чтобы немедленно уничтожить Кольцо, тот поддался искушению власти; она его в конце концов и раздавила…
Искус Власти с большой буквы — мотив, очевидно, привнесенный нашим, уходящим в историю столетием.
Претендентов на мировое господство, казалось, хватало во все прочие эпохи писаной истории. Но амбиции завоевателей редко простирались на души людей: властолюбцы более интересовались территориями, золотом, рабами, пышными нивами и богатыми городами. Однако власть над всем этим отнюдь не создавала чувства стабильности и непререкаемости ее самой, заговоры, восстания и войска иных правителей с течением времени ставили крест над самой дерзкой мыслью править абсолютно, вечно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
