вершенно невозможно объяснить себе, что побудило отправителя послать его адресату. Кроме того, фальшивка обнаруживает себя в каждой фразе и каждой детали. К сожалению, полностью проиллюстрировать это можно только по русскому тексту1. Тягостно, говорит г-н Суварин, опровергать в деталях столь нелепый документ. Во-первых, Охранка не имела отделения в Енисейске. Там находилось лишь жандармское управление этой провинции. Железняков был капитаном жандармерии (ротмистром), и его петербургский шеф не стал бы обращаться к нему "Милостивый Государь" и не завершил бы письма столь вежливой формулой. Однако этот аргумент понятен лишь по русскому тексту -- так же как и некоторые стилистические обороты. В любом случае -отделения Охранки в Енисейске не было. Автор фальшивки упустил это обстоятельство из виду.
Далее: фамилия Сталин упоминается в письме шесть раз, а в седьмой сопровождается Джугашвили. Это второе доказательство тому, что письмо -фальшивка. Подлинный полицейский документ назвал бы его просто Джугашвили. В крайнем -- поистине крайнем случае -- псевдоним "Сталин" мог быть упомянут, но лишь при условии, что он был уже широко известен -- до такой степени, что может заменить настоящую фамилию. Между тем в 1913 году ситуация со Сталиным была совершенно иной. Никто за пределами весьма узкого круга не знал, кто такой Сталин. И совершенно исключено, чтобы в 1913 году полицейский документ шесть раз упоминал псевдоним "Сталин".
В самом деле с 1909 по 1912 год Джугашвили подписывает свои статьи К. Стефин, потом К. С, потом К. См., потом С, потом К. С-н, потом К. Салин, потом К. Солин, потом К. Ст. и только в январе 1913 года впервые появляется подпись К. Сталин. Во второй раз она появится в тройном номере "Просвещения", датированном мартом-маем 1913 года. Следовательно, это всего лишь литературный псевдоним среди сотни других в прессе того времени, лишенный какой-либо известности.
В письме Ленина к Орджоникидзе, датированном 28 марта 1912 года, речь идет об Ивановиче (это Сталин). 6 декабря того же года Ленин обращается к некоему Васильеву (это тоже Сталин). Когда в марте 1913 г. Сталин был арестован, Ленин пишет, что взят "Коба". Свердлов, сосланный в район Туру-ханска, пишет 9 февраля 1914 года, что "Иосифа Джугашвили и меня" переводят на сто верст севернее, в 80 верстах от Полярного круга. Спандарян, сосланный в те же места, пишет
Опущен текст письма Еремина, опубликованный в предисловии к настоящему изданию. -- Примеч. Ю. Ф.
25 июля 1914 г.: "Coco здесь, в 175 верстах от меня". (Для кавказцев Coco -- это Иосиф Джугашвили. ) Псевдоним Сталин никто тогда не использовал, ибо им к тому времени были подписаны всего лишь три статьи. Следовательно, в 1913 году не было оснований обозначать ссыльного Джугашвили его литературным псевдонимом Сталин, который три раза промелькнул в первые три месяца года и ничем не мог привлечь особого внимания полиции.
Еще во время войны, каждый раз, когда речь заходит о Джугашвили, псевдоним Сталин в полицейских ли донесениях, или в переписке большевиков никогда не фигурирует. 12 мая 1915 г. шеф местной жандармерии пишет в Петербург и упоминает Джугашвили. Тот в феврале 1916 г. отправляет письмо, которое было перехвачено полицией: оно подписано Иосиф. Проведенное в связи с этим письмом расследование закончилось рапортом, в котором вероятным автором назван Иосиф Виссарионович Джугашвили. 12 марта 1915 г. Спандарян намекает на Кобу. 14 декабря 1916 г. губернатор провинции получает уведомление относительно Иосифа Виссарионовича Джугашвили. 17 февраля 1917 г., за неделю до революции, шеф Красноярской полиции узнает о том, что Джугашвили, освобожденному от воинской службы, разрешено закончить срок ссылки в Ачинске. Таким образом Сталин будет отождествляться с этой фамилией лишь начиная с 1917 года.
Вторая глава книги [ M. ] Москалева "Пражская конференция и создание Бюро Центрального Комитета" заранее опровергает фальшивый документ журнала "Лайф", причем Москалев цитирует множество архивных материалов, которые доказывают, что ссыльный Джугашвили находился под особым и весьма пристальным наблюдением из-за своих предшествующих побегов, а также в связи с тем, что полиция была осведомлена о новых планах побега. Документированность этой главы выше всяких сомнений.
В рассматриваемом нами письме сказано: "После избрания Сталина в Центральный Комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращении в Петербург... ", из чего следует, что Сталин участвовал в Пражской конференции. В действительности же Сталина в Праге не было, и во время Пражской конференции он не был избран членом ЦК: его кооптировали в Центральный Комитет позже.
Вот что можно прочесть в "Истории партии" А. Бубнова, изданной сначала как статья "ВКП{6)" в "Большой Советской энциклопедии": "В заключение работ конференции был избран ЦК партии в следующем составе: Ленин, Зиновьев, Орджоникидзе, Спандарян, Малиновский, Голощекин, Давид Шварцман. Кандидаты к ним: Бубнов, Стасова, М. Калинин, Смирнов. Позднее в члены ЦК были кооптированы Сталин и
Белостоцкий, а также Я. М. Свердлов" (издание 1930-го года)1. "Очерк истории коммунистической партии" Н. Попова, специально изданный партией (а не Госиздатом) в 1932 году, называет среди делегатов в Праге двух "провокаторов" -- Малиновского и Романова. Состав ЦК в "Очерке" несколько отличается от того, какой указан у Бубнова, но повторяет вслед за ним, что после конференции в Центральный Комитет был кооптирован Сталин. Подтверждение этому мы находим и в "Полном собрании сочинений" Ленина (3-е издание), где говорится, что в Праге Сталин избран в ЦК не был.
По поводу "провокаторов" -- другими словами, агентов Охранки из числа большевиков -- никто их не искал и не разоблачал с той страстью, какую проявил Владимир Бурцев, крупный специалист в данном вопросе. В 46-м томе "Былого" помещена статья Бурцева "Провокаторы в среде большевиков", где автор изобличает четырех человек, присутствовавших в Праге: Малиновского, Романова, Брендинского и депутата Третьей Думы Щурканова, а затем пятого, Лобова, посещавшего Ленина в Кракове. Во время своего пребывания под арестом в Петропавловской крепости при большевистском режиме Бурцев вел долгие беседы с другим заключенным, который оказался не кем иным, как Белецким, бывшим директором департамента полиции. В ту пору скрывать что-либо уже было ни к чему, и Белецкий перечислил всех агентов и "провокаторов" Охранки, однако Сталин упомянут не был.
Сам Бурцев во время войны 1914 года был сослан в район Туруханска, в село Монастырское, у Полярного круга, и встретил там Свердлова, Каменева и Сталина. Он имел много оснований заинтересоваться этим последним. Что касается идеи, будто ссыльный Джугашвили мог быть чем-то полезен тайной полиции в Заполярье, в медвежьих углах вроде Костино, Ку-рейки, Монастырское, то она совершенно абсурдна. В 1917-м году полицейские архивы попали в руки социалистов, которые их должным образом разобрали, рассортировали и проанализировали. Сталин среди агентов Охранки не фигурировал. Материалы, касающиеся большевиков, были опубликованы в сборнике "Большевики. Документы по истории большевизма с 1903 по 1915 год из бывшего Департамента московской полиции. Подготовка к печати и предисловие М. А. Цявловского" (Москва, 1918). Эти материалы способствовали появлению труда генерала А. И. Спиридовича "История большевизма в России" (Париж, 1922 г. ). Одно из полицейских досье на Сталина появилось в No 22 журнала "Каторга и ссылка" (Москва, 1926). Кроме того, мы располагаем книгой С. Членова "Мос
1 Большая советская энциклопедия, т. 11. М., 1930, с. 390. -- Примеч. Ю. Ф.
ковская Охранка и ее тайные сотрудники" (Москва, 1919), а также книгой генерала Заварзина "Воспоминания одного из шефов Охранки" (Париж, 1930). Мы назвали тут лишь главные источники. Кто поверит, что Сталин с 1906-го до 1913-го прослужил в полиции, не оставив никаких иных следов этого сотрудничества, кроме письма, воспроизведенного журналом "Лайф". Большевики только в ноябре 1917 г. завладели архивами, уже изученными социалистами.
Сталин, заключает Суварин, был несомненно способен на величайшие подлости. Он, безусловно, шпионил за Шаумяном, как я уже указывал в своей книге, цитируя журнал грузинских социалистов "Брдзолис Кхма". Эсер Верещак сообщает, что в молодости Джугашвили донес ректору семинарии на нескольких своих соучеников, чтобы те были исключены. А в Бакинской тюрьме будущий Сталин совершил несколько провокаций, имевших кровавые последствия. Ной Жордания написал когда-то интересную статью о гнусных действиях Сталина. Однако тайная слежка, коварные провокации не являются монополией Охранки. И гнусные действия Сталина не могут служить доказательством подлинности опубликованного в "Лайфе" письма.
(Каждая фраза в этом письме вызывает опровержение, но обсуждать это следует по русскому тексту. Вдобавок оно изобилует совершенно неправдоподобными репликами. )
Есть и другие наблюдения, о которых нам сообщают с разных сторон:
