Розовые пятна стали ярче, завертелись вихрями. «Ему нравится, — понял Марат. — И не просто нравится — он понимает, что я его люблю, и сам уже испытывает ответное чувство. Еще бы ему не нравилось. Скольких носорогов я объездил? Сколько горстей сладкой глины сунул в мокрые пасти? Сколько перечных водорослей скормил, оглаживая пупырчатые бронированные морды? Сколько ласковых слов прошептал, раздвигая складки ушных раковин, пахнувших медом?
Что вы знаете о любви, люди биотехнологической эпохи? Что вы знаете о полночных бдениях в чувствилищах посреди планеты, не знающей книг и электричества? Что вы знаете о способах приручения тварей, готовых перекусить тебя пополам за одно неверное движение?
Что вы знаете о способах проковки медных пластин для изготовления боевых шлемов, о кустарнике фаюго, о выделке тюленьих шкур, о поджаривании черепашьих животов? О губах, языках и чреслах местных самок, умеющих испарять влагу через кожу?
А ты, Морт, возлюбленный брат мой, что ты знаешь о тактильной стимуляции? Ты величайший судоводитель столетия — это крупно написано на твоем лбу. Ты один из лучших людей своего времени. Но что ты знаешь о любви к ближнему?»
Марат приказал биому доложить о местонахождении.
Оказалось, что корабль лежит на дне океана, в нескольких километрах от берега и в тридцати метрах от поверхности. Береговая линия была знакома: южный мыс, залив пятнистых кальмаров; когда-то здесь гремела самая ожесточенная битва за всю кампанию по завоеванию побережья, местное племя выставило против Марата две сотни взрослых мужчин, острия их багров были смазаны ядом, Марат потерял нескольких лучших бойцов и высадил почти тридцать разрывных пуль, прежде чем несчастные взмолились о пощаде; мать рода вместе с дочерью и тремя мужьями бежала в горы и сдалась только после длительных переговоров; спустя четыре года она умерла, род возглавила ее дочь, крупная и умная девушка. Великий Отец вырвал ей горло в первый же День гнева.
Выживет или нет, подумал Марат. Неизвестно. Пусть Кровь Космоса решает. Так будет даже правильнее.
Он нащупал большим пальцем панель контроля за грузом и пассажирами, нашел нужный карман. Разумеется, пленника держали в трюме, в стороне от жилой палубы. Перешел в главное меню, отыскал сторожевой код. Как и предполагалось, запрет на проникновение в карцер был наложен не пилотом и даже не капитаном, а чиновником, скорее всего — тем самым зеленоглазым дознавателем. То есть пассажиром. А пассажиров корабль не уважал и их команды запоминал без энтузиазма. Это легко понять. Биомашина слушает только пилота, его приказы — святыня, и вдруг на борту появляется чужак, пассажир, да еще неживой. Грубая кукла лезет к пультам и устанавливает какие-то запреты. Конечно, корабль подчинится, но только до того момента, когда пилот захочет отменить приказ. Корабль, как и носорог, любит только тех, кто любит его самого.
Поэтому Морт беспрепятственно вошел в бокс, где был заперт его младший брат. Поэтому о походе в пилотскую рубку никто никогда не узнает. Корабль сам сотрет все записи на винчестерах системы безопасности.
Марат опять поощрил машину дозой гормонов и послал еще одну, последнюю команду. Потом попрощался и осторожно вынул руки из серого вещества. Вытер о голую грудь.
— Ну как? — спросил Морт, блестя глазами.
— С ума сойти, — ответил младший брат.
— Слушай, твои сандалии — это нечто.
Марат вылез из утробы, жестом попросил у брата еще одну капсулу.
— Подошва из тюленьей шкуры, — объяснил он. — Ремни — кожа спины кораллового угря. Пряжки медные, работы придворного мастера.
— А рисунок?
— Священный лик Отца. Наносится на каждое медное изделие. Кузнечное дело есть монополия Владыки Города. Если в доме находят металлический предмет, не имеющий лика Отца, то хозяйка дома подлежит казни путем извлечения внутренностей…
— А хозяин?
— Хозяин ни при чем. Здесь матриархат, вся ответственность — на женщинах.
Морт захохотал.
— Заткнись, — сказал Марат. — Услышат.
— Не услышат, — ответил брат и похлопал по стене. — Капитан — хороший мужик, но дурак. А эти, из КЭР, сидят по своим боксам, подзаряжаются. Из них только один живой, остальные — киберы…
— Всё равно, мне пора.
Старший брат кивнул, младший еще раз оглядел рубку. Она выглядела произведением искусства. Мощная поперечно-полосатая мускулатура стен и потолка отливала благородной синевой. Марат вспомнил старую капсулу, ее серые мумифицированные стены, дряблые складки утробы, в которой, спасаясь от гибели, семь лет пролежал великий вор Соломон Грин, — это было сном или явью?
Скоро выясним.
Морт довел его до кармана, бесцеремонным хлопком ладони заставил дверную перепонку лопнуть. Вздохнул. Уверенно улыбнулся, но когда начал говорить, спрятал глаза.
— Ты… Это… В общем, держись. Я попробую что-нибудь… В смысле… В общем, ты понял. Подумаешь, планету обгадил, ничего страшного… Я когда адмирала возил, каких только историй не наслушался. Однажды вояки послали беспилотный грузовой бот на одну из дальних баз и перепутали координаты… Груз упал то ли на Нику-4, то ли на Пифию-8, не помню, а там своя жизнь, разумные существа, только в воде живут… — и вот им с неба падает полный набор, от боеголовок до стереофильмов. И что, ты думаешь, сделали наши умники?
— Ничего, — сказал Марат.
Морт засмеялся.
— Угадал. Списали груз и засекретили инцидент. Так что мы с тобой… что-нибудь придумаем. Попрошу адмирала… Если что — вернусь к его дочке, хоть она и дура…
— К какой дочке?
— Я был женат на дочери адмирала Гонсалеса, командующего Федеральными силами космической безопасности.
— Чепуха, — сказал Марат. — Еще не хватало, с дурой жить. Я не пропаду.
— Знаю.
Морт помедлил, улыбнулся еще шире, словно узнал, что выиграл главный приз в какой-то забавной игре.
— Слушай, — тихо произнес он, — мне показалось или ты эвакуировал пассажира из карцера?
— Не показалось, — ответил Марат. — Если что, вали на меня.
Морт пожал плечами.
Легкий, чистый, веселый человек. Настоящий сын своего времени.
— Прощай, — сказал Марат.
3.
Мультитоник оказался новым, гораздо сильнее того, что когда-то вызвал восторг у покойного дикаря по прозвищу Быстроумный. Тот стимулятор бодрил, этот, скорее всего, поверг бы аборигена в сильнейший шок. Марат расстался с братом семь часов назад, но до сих пор ощущал сильное возбуждение и периодически ловил себя на желании вскочить, перегнуться через стол и влепить дознавателю пощечину, или плеснуть водой из стакана, или нараспев продекламировать первую и главную Молитву, или сделать еще какую-нибудь веселую глупость.
— Мой брат ни при чем, — сказал он и сложил руки на груди, чтобы действительно не сорваться. — По возрасту он старше, но по опыту я взрослее на пять жизней. Нет, больше — на десять. Официально заявляю, что я обманом заставил пилота вывести меня из бокса. Потом я пригрозил… Сказал, что голыми руками разорву его живот и выдерну кишки… Он испугался…
Розовая морда киборга дрогнула в слабой усмешке: он не верил. Марат добавил в голос твердости:
— Он испугался. Я велел обеспечить проход в рубку. Там я занял пилотскую утробу, установил контакт с кораблем и приказал вывести пассажира по имени Соломон Грин из состояния искусственного сна. Потом отдал команду на эвакуацию этого пассажира, и корабль выбросил его за борт через аварийный шлюз… Кстати, мы в подводном положении, так что Грин мог и не выжить… Утонул, захлебнулся… Вы бы поискали…
— Уже ищем, — мрачно произнес дознаватель.
— Не сомневаюсь.
— Твой брат будет наказан.
— Но не вами, — сказал Марат, с наслаждением выплескивая презрение. — Он межзвездный судоводитель первого класса, его делом будет заниматься пилотский трибунал. Если его посадят в тюрьму, это будет штрафное поселение на Урании, там сидят только пилоты… Или не посадят, понизят в звании, отстранят от полетов на год или два… Федеральный флот не может разбрасываться такими кадрами… Моему братишке отпуск не повредит…
— Он не простит тебе этого.
— Ошибаетесь.
— Мы, — дознаватель моргнул, — тоже не простим.
Марат рассмеялся и почесал грязную грудь.
— Я и так получу пожизненное! Чем вы хотите меня напугать — гиперборейскими рудниками?
— Я тебя не пугаю, — ответил киборг и снова стал моргать — видимо, ему дали команду на внеплановую перезагрузку.
— И не пытайтесь. Лучше скажите, почему я до сих пор не прошел дезинфекцию?
— Потому что твой клон должен иметь аутентичный запах.
— Ага, — сказал Марат. — А что, кстати, другой клон? Поддельный Жилец? Вы его отозвали? Два Великих Отца — это перебор. Мой народ будет в панике…
