Таким образом выкристаллизовались все условия для осуществления лелеянного буржуазной реакцией плана учреждения военной диктатуры. Утром 24 июня «Исполнительная комиссия» подала в отставку, и Учредительное собрание, объявив Париж на осадном положении, передало всю полноту власти генералу Кавеньяку.
В отличие от продуманных действий буржуазной реакции восстание рабочих Парижа в июне 1848 г. носило в целом стихийный характер. Тем не менее оно разгоралось с быстротой лесного пожара.
Июньское восстание 1848 г. в ПарижеУже к вечеру 23 июня восстанием была охвачена вся восточная часть Парижа. Сеть баррикад опоясала все рабочие кварталы города и предместья восточной стороны, Латинский квартал, часть Монмартра и прилегающих к нему центральных районов Парижа. Общее число восставших достигало 40–45 тыс. человек, которым активно помогали женщины и дети рабочих семей.
Гнев и возмущение парижского пролетариата были помножены на силу его революционных традиций и непреклонных, хотя и смутных, стремлений к подлинно демократической социальной республике. Лозунгами восставших были: «Хлеба или свинца! Свинца или работы! Жить, работая, или умереть, сражаясь! Да здравствует демократическая и социальная республика! Долой эксплуатацию человека человеком!», к которым присоединялись иногда и такие, как «Свободная ассоциация труда при поддержке государства! Организация труда через ассоциацию!» Выражая в этой неясной и незрелой форме свои социалистические требования, восставшие рабочие неразрывно связывали их с борьбой за последовательную демократию. В ряде случаев повстанцы требовали ареста членов «Исполнительной комиссии», министров и депутатов Учредительного собрания и выработки конституции республики самим народом.
Основные контингенты повстанцев составили рабочие «национальных мастерских», к которым присоединилась масса строителей и ремесленных рабочих многочисленных мастерских по производству предметов парижского искусства, галантерейного, мебельного промысла и т. п.[424] В авангарде восставших шли передовые элементы парижского индустриального пролетариата — машиностроители, рабочие железнодорожных мастерских, железнодорожники столичного транспортного узла. Ядро восстания, образованное этими различными категориями рабочих того времени, обрастало в ходе борьбы прослойками чернорабочего люда, безработными и деклассированными элементами рабочих районов и предместий столицы.
Элементарная организация повстанцев достигалась благодаря тому, что они сражались обычно в составе тех бригад, взводов и отделений, в каких они работали в «национальных мастерских», либо в составе коллективов своих предприятий, в своих подразделениях национальной гвардии, в составе жителей своего квартала или местного демократического клуба. Поэтому чаще всего командирами повстанческих отрядов и начальниками баррикад становились бригадиры и делегаты «национальных мастерских» и командиры частей национальной гвардии, нередко и руководители локальных революционных клубов. Так, строительством баррикад и борьбой на площади Вогезов руководил рабочий-механик Ракари, до революции состоявший членом тайного коммунистического общества «трудящихся-эгалитариев», а после февральской революции работавший в «национальных мастерских» и до событий 15 мая являвшийся офицером 2-го батальона 8-го легиона национальной гвардии. В районе Пантеона командовали операциями повстанцев офицеры 12-го легиона национальной гвардии жестянщик Шодавуан, печатник Приер, портной Левен, пекарь Окье. Борьбой на улице Планш Мибре руководил коммунист сапожник Вуазамбер. Баррикадами на улице Гранж-О’Белль и в квартале Сен-Марсо командовали бланкисты Бартелеми и Колле.
В VIII округе Парижа, одном из основных центров восстания, борьбу возглавлял редактор социалистической газеты «Организасион де травай» Деляколонж. В предместьях Сент-Антуанском, Сен-Дени и Бельвиле организаторами борьбы были руководители и активисты местных клубов — оптик Дефер, печатник Маш-Эд, бланкист инженер Дювинье, механик Герино, обойщик Фанферно, приказчик Потье. В одном месте, у заставы Фонтенбло, восставшими руководил бонапартист каменщик Лар [425].
Разнообразные силы восставших не охватывались какой-либо общей организацией и единым политическим и военным руководством.
Все же в ходе восстания естественно, должна была возникать и эпизодически возникала оперативная связь между борющимися районами и опорными пунктами, делались попытки налаживания взаимопомощи и координации ближайших планов действия. Связь эта и попытки предпринимались по инициативе местных командиров. Они использовали навыки прежней революционной деятельности и свои прошлые и настоящие политические связи.
На первое место здесь можно поставить участие некоторых вожаков в бланкистских организациях и членство еще большего числа руководителей постанцев в «Обществе прав человека и гражданина». Активисты этой революционной организации в свое время изучали опыт баррикадной борьбы, и к концу февральского периода, перед лицом наступления реакции, Общество вернулось к соединению легальной деятельности с конспиративной. «Общество прав человека и гражданина» было единственной революционно-демократической организацией, отдельные секции которой приняли участие в июньском восстании и намечали даже создать несколько военно-координационных центров борьбы[426]. Все эти разрозненные попытки не получили развития из-за быстротечности военных действий, недостатка времени и трудностей импровизированных связей между разрозненными отрядами повстанцев.
Главной же причиной раздробленности сил повстанцев было отсутствие классовой организации пролетариата, которая могла бы возглавить рабочих и осуществить продуманное руководство восстанием. Революционные вожди парижского пролетариата после 15 мая находились в заключении, их клубы были распущены и закрыты. Хотя среди баррикадных бойцов ходили по рукам списки будущих членов «правительства демократической и социальной республики», которое они намеревались создать после победы восстания, и в списках этих фигурировали, наряду с Бланки и Распайлем, Кабе и Луи Блан, Прудон, Леру, Коссидьер и Барбес, — ни один из видных демократических деятелей и социалистов не присоединился к восставшим рабочим: ни Коссидьер, на которого повстанцы возлагали большие надежды, ни Луи Блан, который завершил свое предательство, осудив восстание и участвуя во время его подавления в работах Учредительного собрания. Революционной пролетарской организации не могло заменить и Общество объединенных рабочих корпораций. Многие его активисты, особенно из корпорации рабочих-механиков, приняли в восстании активное участие, но луиблановское по духу руководство этого рабочего объединения не решилось примкнуть к восстанию, и в июньские дни Общество фактически прекратило свое существование.
Несмотря на эту коренную слабость восставшего пролетариата, он показал в июньские дни в Париже невиданную силу и стойкость. Массовый героизм и множество военных тактических талантов проявили его командиры и бойцы. Было построено 450 баррикад, высота которых доходила до 3-4-го этажа, и они могли поддерживать друг друга перекрестным огнем.
Первый день боев, 23 июня, не дал правительственным войскам никаких преимуществ. Утром 24 июня повстанцы перешли в новое наступление. Развивая сильнейший натиск, они значительно продвинулись вперед, угрожая захватить здание городской Ратуши. В Учредительном собрании царила паника, Кавеньяк вновь телеграфировал во все концы Франции о срочной присылке войск и отрядов национальной гвардии.
Но повстанцы не смогли закрепить своего успеха. Не имея руководства и общего стратегического плана борьбы, они перешли к обороне захваченных позиций и передали инициативу в руки противника. К вечеру 24 июня правительственные войска начали контрнаступление и очистили кварталы левого берега Сены.
К 25 июня Кавеньяку удалось создать огромный перевес сил — свыше 150 тыс. штыков регулярных войск, национальной гвардии и мобилей против 40–50 тыс. повстанцев. Но и теперь пароксизм бешенства буржуазии не ослабел, как не ослабело ее намерение раздавить восстание «по-алжирски». Прудон, проводивший в дни восстания много времени в стенах Учредительного собрания, записывал в своем дневнике, что «буржуа Национального собрания заняты только одним — покончить с этим!» Прудон свидетельствовал, что «видели, как Тьер советовал использовать артиллерию, чтобы покончить с этим»[427].
Для подавления восстания Кавеньяк в самых широких размерах использовал артиллерию, которая беспощадно сметала баррикады, дома и целые кварталы, служившие узлами сопротивления повстанцев. Сент-Антуанское предместье, превращенное повстанцами в сплошную крепость, обстреливалось из тяжелых орудий.
