- Ты давно дома? - с удивлением спросил он, заходя к Ольге на кухню. Мне казалось, ты только-только вошла.
- Ой, - Ольга огорченно всплеснула руками, - я же специально старалась не шуметь, чтобы ты не услышал. Захожу, смотрю - тебя нет, в комнатах тишина, в ванной вода льется. Я сразу поняла, что ты греешься после сегодняшних приключений, и решила сделать тебе горячий ужин в виде компенсации за твои страдания. Хотела, чтобы сюрприз был, ты выходишь из ванной - а тут уже и стол накрыт, и все горячее. Не получилось!
Павел счастливо улыбнулся.
- Считай, что получилось. Лелька, ты - самая лучшая жена на свете. Таких, как ты, ни у кого нет.
- Это точно, - она лукаво посмотрела на него и засмеялась. - Таких липовых жен, как я, нет ни у кого. Кстати, как наши дела?
- Наши дела имеют имечко Кирилл Яровой. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Ольга покачала головой.
- Абсолютно ни о чем. Впервые слышу эту фамилию. А ты точно уверен, что это он?
Павел присел к столу и с жадностью набросился на мясо с жареной картошкой - свое любимое еще с детства блюдо. Готовила Ольга превосходно, а поскольку кулинарные пристрастия у них были одинаковыми, то все ее любимые блюда Павел поедал с неизменным удовольствием.
- Полностью я, конечно, не могу быть уверен. У него был кофр от видеокамеры, но мало ли людей ходит с камерами? А многие мужики используют кофры вместо сумок, там у них не камеры лежат, а бумажники, сигареты и прочая дребедень. Чтобы проверить, действительно ли наш Яровой - тот самый шантажист, мне нужно еще несколько дней околачиваться возле вашего гнезда.
- А по-другому никак нельзя? - испуганно спросила Ольга. - Я прогноз слышала, синоптики всю неделю обещают проливные дожди. Я не хочу, чтобы ты мерз, промокал и простужался. Слушай, давай бросим эту затею, а? Черт с ним, с шантажистом, не заплатим - и все. Куда он денется с этими кассетами? Кому они интересны?
Павел отложил нож и вилку и взял жену за руку.
- Лелечка, зайчик, ты не умеешь смотреть на два шага вперед. Ведь шантажист откуда-то узнал твое имя и номер телефона. Так что может ему помешать узнать имя и телефон твоего дружка Романа? Совсем недавно ты мне с пеной у рта доказывала, что Роману нельзя рассказывать о шантаже, потому что либо он даст деньги, что для тебя неприемлемо, либо ему придется объяснять, почему ты не боишься этого шантажиста, чего тебе тоже, как я понимаю, не хочется. Подумай об этом.
- Да, - вздохнула она задумчиво, - ты прав. Что же делать?
- А очень просто, - улыбнулся он. - Пусть этот тип покажет тебе, что у него есть. И мы сразу же определим, сегодня он снимал или нет. Пока что у нас с тобой только два совпадения: из дома напротив, откуда можно снимать происходящее в вашей квартирке, вышел парень с кофром от камеры, и парень этот, проходя мимо наших окон, поднял голову и посмотрел на них. Если же окажется, что в этот момент кто-то вас снимал, то это уже будет третьим совпадением, а с тремя совпадениями не поспоришь. Два могут оказаться случайными, а три - это уже система. Это серьезно.
Глава 17
Я ненавижу дневную жизнь, пронизанную маскирующими лица красками, фальшивыми запахами духов и дезодорантов, вонью, исторгаемой четырехколесными плодами цивилизации, истерическими голосами людей, желающих чего-то добиться. Днем все ложь, и только ночью наступает время истины, время настоящих, а не поддельных, лиц, время нс искаженных прическами волос, время природных запахов, присущих телам, деревьям, траве, снегу. Ночь - это время снов, которые обнажают сущность спрятанного в нашем подсознании и безжалостно выталкивают наружу то, от чего человек пытается спрятаться и защититься днем.
Я ненавижу современную жизнь, забитую техникой. Эта жизнь вызывает у меня ассоциации с давно не мытым человеческим лицом, поры которого забиты грязью, из-за чего кожа перестает получать кислород. Люди, живущие в мире компьютеров, мобильных телефонов и скоростного транспорта, точно так же лишены кислорода, не только того, химического, но и кислорода радости общения, когда можно взять за руку и заглянуть в глаза. Им неведом восторг, взрывающийся внутри тебя при виде покрытых снежными шапками величественных елей. Они не знают чистого счастья тишины, обволакивающей тебя как страшный и таинственный кокон, в центре которого с оглушительным шумом бежит по венам и сосудам твоя кровь. Эти люди несчастны и ущербны, но я не могу их жалеть, ибо они сами выбрали такую жизнь.
В моей комнате стоит компьютер, оставшийся от Кости. Я включаю его только для того, чтобы узнать, где и когда состоится следующая встреча с моей королевой. Кроме того, у меня есть еще одно предназначение: защищать ее. И я прихожу на Форум, чтобы читать чужие послания и оставлять свои. Она должна знать, что не одинока в этом мире, что у нее есть друг, который готов прийти на помощь по первому зову. Удача улыбнулась мне и дала возможность написать ей настоящее письмо, ведь те послания, которые моя королева может прочесть на Форуме, обезличены и никогда не знаешь, кто стоит за невнятной подписью. Быть может, женщина или слюнявый похотливый старикашка, чья любовь и преданность не могут ни защитить, ни принести наслаждение. Теперь я больше не могу приносить ей свои письма, ведь она предупредила, что меня ищут, значит, и возле ее дома я не могу появляться. Я не хочу посылать ей письма обычной почтой, мне невыносима сама мысль о том, что чьи-то грязные безразличные руки будут прикасаться к конверту, в котором запечатаны мои любовь, преклонение и преданность, в котором лежит частичка моей души. А вдруг письмо потеряется? Я не могу даже позвонить ей, моя королева не оставила мне номер своего телефона, зато записала мой и пообещала, что позвонит сама, чтобы узнать, смог ли я достать деньги, которые позволят нам уехать и быть вместе.
Сегодня ночью я пришел на Форум, чтобы прочесть послания. В последний раз я делал это несколько дней назад, когда узнавал о выступлении в клубе "Селена". Тогда мне бросилось в глаза мерзкое послание:
"Да кому может быть интересна эта группа? Типичное дерьмо для тинейджеров. Но как себя раскрутили!"
Послание было подписано именем Yanka. В самом тексте я не усмотрел ничего оскорбительного для моей королевы, но такое уже бывало и раньше: в ответ на самые безобидные высказывания неожиданно начинал обрушиваться поток грязи. И моя задача в таких случаях - эту грязь остановить, осадить негодяя, заставить его умолкнуть, чтобы он больше не заражал своим презрением и вонючей ненавистью святое пространство, куда хотя бы иногда заглядывает Она. Сегодня я собирался проверить, не стало ли послание Yanka толчком к новым оскорблениям.
"Группа похабная, и песни у нее похабные, и исполнение похабное. А самая похабная - Медведева. Она и в жизни наверняка проститутка, и на сцене такую же изображает".
И подпись "Профайлер".
Это появилось в субботу, в шестнадцать часов двадцать три минуты. Профайлер. Кто ты такой, чтобы посметь это написать? Я должен объяснить тебе твое место, за рамки которого ты не имеешь права не только выходить, но даже и палец высовывать. Если ты искренне заблуждаешься, я объясню тебе твою неправоту. Но если ты станешь упорствовать в своем заблуждении...
* * *
Стоя в набитом вагоне метро, Настя ю и дело поворачивала голову, пытаясь поймать свое отражение в оконном стекле. Это было сродни наркотику, ведь она понимала, что увидит в точности то же самое, что видела минуту назад, и все равно не могла не смотреть. Ей вдруг показалось, что лицо у нее стало каким-то широким и мучнисто-белым, похожим на плохо пропеченный блин. "Надо было накраситься, - с запоздалым сожалением подумала Настя. - Стильную стрижку нельзя ноешь с неприбранным лицом". Она представила себе, как могут отреагировать на ее прическу на работе, и вздрогнула. Сколько еще сегодня выслушать придется всякого разного! От одобрения до ехидных шуточек и откровенной критики. И почему она не подумала об этом, когда принимала спонтанное решение подстричься? Чем ближе она подходила к зданию на Петровке, тем больше одолевал ее страх. На протяжении последних ста метров, остававшихся до проходной, ее обгоняли и шли ей навстречу сотрудники ГУВД, которых она знала, но ни один не поздоровался с ней. "Не узнают", - констатировала Настя со странной смесью облегчения и тревоги.
Когда она доставала удостоверение, чтобы показать милиционеру на контрольно-пропускном пункте, рука ее заметно дрожала. "Сейчас начнется, подумала она. - На фотографии одна голова, а у меня на плечах совсем другая". Милиционер, однако, посмотрел только на удостоверение и равнодушно кивнул. Личность предъявителя его мало интересовала.
По коридору на своем этаже Настя бежала почти бегом. Она и сама не могла бы объяснить, почему так нервничает и боится. Дверь кабинета казалась ей спасительной пристанью, но мужества не хватило, и она, воровато оглянувшись, нырнула в расположенный куда ближе кабинет Юры Короткова.
