– Вот, вы тут говорили – ряд картин? Насчет других – иные указанья?
– Отдельные картины и эскизы Альцшулер завещала персонально, ближайшим людям, в завещании всё ясно.
– А драгоценности, наверное, – в ломбарде? – решил полюбопытствовать стажер.
– Да, что вы, это все хранятся в сейфе, – промолвила Таисия Авдеевна. – И камни, и коллекции эскизов.
Сотрудники слегка переглянулись – на предварительном осмотре сейфа не нашли.
– Я дам вам ключ от сейфа, он припрятан, – Лаврова двинулась к давно остановившимся, стариннейшим часам, достала ключ, висевший за стеклянной дверью. Порываев выжидал и медлил. Он посмотрел, что будет делать адвокат, тот был невозмутим и тоже ждал. Внезапно помощь предложил Андреев:
– Сейф за картиной, дайте покажу.
По центру, над столом, была изысканная люстра. Светила она множеством огней. Другого освещенья не было, и стены оставались в полумраке, храня картины в атмосфере тайны. Как будто в полутемном древнем замке, иль вовсе – в параллельном странном мире.
Андреев подошел к большому полотну, где красовались голые и пышнотелые девицы. Он влез на стул, чуть отодвинул раму от стены, перехватил руками, снял. Открылась запертая сейфовая дверца.
Лаврова протянула ключ, сотрудник встал на стул, чтобы открыть, но вдруг все растерялись от внезапности – в полнейшей тишине возник дрожащий голос:
– О, господи, а Фалька-то, украли.
Все обернулись на Андреева – он пристально рассматривал картину на свету.
– Что вы сказали? – удивился Порываев.
– А то, что это жалкая подделка. А подлинника Фалька больше нет, – Андреев был в огромном удивлении.
Но тут же выплыл адвокатский бас:
– Картины никакой никто не крал. Марго сама мне этих «девок» подарила, – Сергей смотрел спокойно и уверенно.
– Как это так? – воскликнула Таисия.
– Она дарила и молчала, никому не говорила? – не мог никак уняться Александр.
– Ну, знаете, – сказал спокойный Нойкин. – Скажите, что я вор, да, что уж там – убийца.
Он подошел к столу, на середину. И взялся объяснять, как на процессе:
– Меня в душеприказчики назначили. Выходит, уж наверно, доверяли. Марго настаивала, чтоб я взял картины, она мне их хотела подарить. Но я бы ничего не взял без дарственной, без всех нотариальных документов. Бумаги есть на всё, они в конторе. Я дома, как привет от Маргариты, повесил Фальковских «девиц из Конотопа».
– С какой же, уж простите, это стати – ей дарить? – никак не мог поверить Александр.
Нойкин задумался, окинул стены взглядом. Потом уже решительно ответил:
– Ей нравилось, как я её любил.
Все, трудно ошибиться, обомлели.
– Ты, как это, чего ты там её? – ввернула околесицу Таисия.
– Ну, да, – сказал Сережа, – иногда. За все приходится платить, и за любовь. А Витька, думаете, шлялся просто так? Он тоже получил свой гонорар. Марго, порой, бывала ненасытна.
Сотрудник с боевой спецподготовкой едва успел схватить Андреева, когда тот бросился на Нойкина и явно метил в голову. Сергей отпрянул и смотрел на Александра с негодованием, тревогой, как на опасного безумца. Но обратился он к Таисии Авдеевне, кивнув на Александра:
– Он, будто, только что прозрел. Марго – отнюдь не армия спасения.
Таисии всё сделалось противно.
– Только и дел мне – с вами разговаривать. Я – Ритина подруга, вы мне не друзья. В её дела я никогда не лезла, – всё высказала и почти замолкла. Но, всё же, не стерпела и добавила. – Устроили разборки на её костях – при Маргарите не посмели бы такого.
Все происшедшее смотрелось неприглядно. Но Порываев знал, зачем приехал, а то, как люди могут проявиться, он, при его работе, видывал не раз.
– Так, – начал он командным голосом, – все разговоры быстро прекратить.
И сразу обратился к адвокату:
– Зачем же ей подделки, коль картины подарила?
– Чтоб не болтали, что Альцшулер дедовой коллекцией торгует. Ведь гости же приходят, как-никак. Тут, вроде бы – висело, и висит. Все знают – подлинник, разглядывать не станут. Наследникам предъявим документы.
– Она ещё кому дарила, кроме вас? – вся информация писалась в протокол.
– Был у неё товарищ – Виктор Строев, – ответил Нойкин и переключился. – Вы не подумайте, порядочная женщина, все знают, кто к ней в гости приходил. Всего-то у неё было друзей, и ясно, что случались отношенья. А, вот Сашок, выходит, что не знал, хотя считался самым близким другом.
– Так вы, про все подарки Строеву – что, тоже в курсе?
– Я же сказал вам – все официально. Маргоша три картины подарила мне, и две картины Витьке Строеву. Документы есть у нас и у нотариуса. Хотела подарить Валере, но, думаю, что не успела, я бы знал.
Тут Порываев посмотрел на Александра, и Нойкин сразу же заметил этот взгляд. И произнес торжественно, официально, как душеприказчик:
– А Александр Олегович Андреев, – как полагается, тут выждал паузу интриги – наследует картину Гончаровой, этюдный кубо-футуризм Малевича, и все эскизы к «Обнаженной» Фалька, которые мы все сейчас увидим.
И тут же прокричал, как фокусник: «Откройте сейф!»
В сейфе всё было в сохранности, царил порядок. Эскизы Фалька в толстой папке, различные рисунки, подаренные деду, и пачки писем, перевязанные лентой. На драгоценности существовала опись, но уж Таисии Авдеевне их было ли не знать? Всё соответствовало, всё было записано. Лишь изумрудное колье куда-то подевалось. Но, ведь Маргоша щедрая, могла и подарить.
– Вы знаете, какая будет просьба? – с такой бессмыслицы Сережа Нойкин начал обрисовывать свой план дальнейших действий. Но – перебил себя: – Как-то неловко обращаться к вам – товарищ Порываев.
– Меня зовут Олег Андреич.
– Я приглашу, Олег Андреич, независимых экспертов, чтоб посмотрели на картины Маргариты. А дам вам копии нотариальных документов, заверенные подписи Марго, чтоб не было сомнений, что подарки. Сейчас же начинаю поиски племянника. Когда можно кремировать – скажите. Она известный человек, все захотят проститься. Ещё спрошу – мы извещаем внучку? Она живет в Москве, найти нетрудно.
Олег Андреевич уже решил, что нечего молчать:
– Вчера погиб Валерий Шанцев, уже после того, как обнаружили Альцшулер. В кармане у покойника ключи от Маргаритиной квартиры. А вам она ключи давала?
– Нет.
Сергей смотрел с большим недоуменьем. – У Виктора ведь тоже не было ключей.
Порываев подошел к Андрееву.
– Ей не хотелось, чтоб являлись неожиданно, – задумчиво ответил Александр. – Она была, бесспорно, интровертом. И в дом пускала – я вам перечислил, а больше – никогда и никого. Ключи от собственной квартиры не давала никому. Ну, разве что – Таисии Авдеевне.
– А я бы никогда и не взяла, – сказала неожиданно Лаврова. – Она дала мне дубликат, я и хранила. Припрятала, вдруг если потеряет. А приходила я к ней в гости только по звонку.
– Возможно, – отчеканил Порываев, – её и задушил Валера Шанцев. Но это будет трудно доказать.
– Ну, это уж и нет, – уверенно произнесла Таисия Авдеевна. – Я потому и не любила этого Валерку, что Маргарита собралась за парня замуж. Чего ж ему её душить?
– Вы знаете, – Андреев был воспитан на правдивости, – она мне тоже говорила, что хочет выйти за него, но я советовал подумать.
Лаврова вспомнила подробности, да и свидетеля, который, несомненно, подтвердит намерение Маргариты.
– Как раз, два дня тому назад, здесь был Валерка, заходила я, да и ещё приехал Эдуард Семенович с деньгами за аренду. Она тогда сказала: «Вот, познакомьтесь, Эдуард, я собираюсь замуж. И, может, будем жить в Ильинском. Но арендаторам пока не говорите, это не сейчас». Зачем Валерию душить Марго, когда они ещё не расписались?
С подобным аргументом не поспоришь.
Олег Андреевич спросил и записал, кто этот Эдуард – тот оказался сторожем и комендантом имения в Ильинском, куда Марго не ездила ни разу после гибели детей, сдала в аренду. А Эдуард имел там комнату, присматривал и привозил ей деньги от жильцов.
Пришел к концу расширенный осмотр музейного жилища Маргариты. Олег Андреевич уже сказал спасибо, уехал Нойкин, Таисия Авдеевна ушла немного раньше. Уехала в отдел машина следствия. Только Андреев несколько отстал. Он подошел к своей «Тойоте», обернулся, с большой тоскою поглядел на дом. Его не так уж сильно мучила утрата. Но, как издевка выплыли слова: «Не сотвори себе кумира!»
Нажал сигнализацию, открыл водительскую дверь. Швырнул портфель на заднее сиденье. И, прежде чем усесться и уехать, вновь посмотрел на окна Маргаритиной квартиры. И вдруг решительно встряхнулся: «Нет, что бы ни сказали – ты не б…ь».
Золушка и Алые паруса
Закончилось занятие – с меццо сопрано Кальвадовской разучивали арию Далилы. Был перерыв, но пианистка Вера задержалась в зале – листала ноты к следующему часу. Вера Бугаева прошла к окну, и не напрасно – начинался снегопад. На улице был небольшой мороз, безветренно, тяжелые снежинки опускались равномерно и отвесно. Её показалось удивительным, что провода на близкой стройплощадке – будто нотный стан: их было пять, натянутых почти что параллельно.
