Хоть Вера и сказала: «Как же так», все же пошел процесс приготовлений. Екатерина дозвонилась тете Алле. Та, через паузу, сказала: «Хорошо. Я к вам смогу приехать на неделю. Вы распланируйте, чем я могу помочь».
Родители Антона удивились, но Катя не стремилась стать роднёй. У дяди все сложилось хорошо. Он, правда, все глумился над Антоном: «И, где ты эту девушку достал? Она тебе совсем не по заслугам. Настолько самобытна, и красива – не то, что этот массовый продукт».
Катюша распознала чувства дяди, и отыскала много нужных слов. Сравнила его, кстати, с Корбюзье, «не в плане, как подумаете, почерка, а в выплеске новаторских идей». И, почему-то, вспомнила Гауди, хоть не бывала в Барселоне никогда.
Антон не стал усердствовать в знакомствах. Он прямо так Катюше объяснил.
– Ты знаешь, много всяких есть людей, с которыми пришлось пересекаться. И, если старики устроят праздник, ты там, конечно, их увидишь всех. Давай поставим свадебный спектакль для избранного зрительного зала, а мы их поприветствуем со сцены, как главные герои торжества.
А Кате приходилось ставить точки – её уже звала иная жизнь. Она твердила вкрадчиво Аркадию, товарищу своих ребячьих игр:
– Ты мой – навеки, потому что – первый. И – не случайный, «это – по любви». И – знай: как там поется в нашей песне? – из сердца не исчезнет никогда. Не знаю – солнцами ли? Или, может, звездами? Как ни крути, но всё покажет жизнь. Ты знаешь, мой любимый Мумий Тролль, меня сейчас кружит в водовороте. В какую-то воронку по спирали. О, как центростремительна любовь! Выходит, что судьба неотвратима. Не унывай, Аркадий, мой любимый.
Аркадия, увы, терзал разрыв.
– Скажи Бугаевой, больной на всю катушку, – не удержался высказаться вслед, – что «Её мальчик далеко, в чужих морях. Пьет других девчонок сок, поет им песни. Может быть, не все и честно так. Но, зато, наверно, интересней».
И, Катя не сдержалась: «И-Д-И-О-Т».
* * *
Антон сказал, что дядя хочет свадьбу.
– Закончили строительство отеля, по дядиным проектам, мой дизайн. Там эксклюзивный классный ресторан, а нам в подарок – люкс-апартаменты. Кто, Катя, будет с вашей стороны?
– Ну, мы не позовем, кого попало. Родные, только самый узкий круг.
– И – правильно, – вмешался дядя Игорь, – вы мудрая, хоть молоды ещё. Хотите сверстников собрать – тогда в кафе. А в ресторане пусть достойные гуляют, чтоб чествовать невесту с женихом. Солидно, а не визги на лужайке.
– Моя родня – лишь мама с тетей Аллой. И, может, ещё тетушка отца. Она – литовка, непременно будет. Я не по возрасту людей определяю. Ведь все мы дети в сущности своей.
Тут дядюшка совсем развел руками.
* * *
– Ну, ты, Антон, и девушку надыбил! И, может быть, она ещё богата. Ты разом устаканишь все дела.
– Мать Катерины – аккомпаниатор. Её зарплата – весь доход семьи. У Кати, ведь ты слышал, нет отца. Я, дядя, окончательно влюбился.
– А как же ты оплатишь все кредиты? Я в долг – и не проси – теперь не дам. Со свадьбой, что же делать, помогу. Уж больно мне понравилась невеста. Но ты ведь должен деньги по распискам?
– Со свадьбой я на год переписал. Сказал, что у жены наследство будет.
– Ну, может, поиграешься ещё. Я только за сестру переживаю. А так – катитесь к черту, ты с отцом. Любимец старых дамочек, Антоша.
– Ну, дядя Игорь, ты же обещал.
– Ты дашь мне право первой брачной ночи?
– Я не могу её понять, такая странная. Да я таких красавиц для тебя!
– Шучу. Дай Бог, чтоб что задумал – вышло.
– Мне кажется, что Катя стоит свеч. Посмотрим, что за родственники будут.
* * *
Реальность превзошла все ожиданья. Антон, чуть не с испугом, наблюдал, как двое чернокожих иностранцев, разболтанных, как будто на шарнирах, ведомые какой-то томной девой, величественной, как Celine Dion, мгновенно окружили Катерину, и что-то говорили всей гурьбой. Сквозь общий говор вдруг прорвался возглас: «You, Katerina, really the best».
– Знакомься, Алла, мой жених Антон, – Уланов поклонился томной деве.
– Хоть русский, но есть что-то от Бандерас, – всё ж Алочка коверкала слова. – Вот, значит, это вы какой Антон. Я буду здесь подружкою невесты, но Кате – очень близкая родня.
– А это, тоже, сводные родные? – Антон невесту шепотом спросил.
– Да что ты, это Аллин бэквокал. Она концерты ради свадьбы отменила, а парни напросились с ней в Москву, они давным-давно сюда хотели. Сейчас – в отель, а там их встретит гид.
Антон доставил в «Марриот – Тверскую» – там Алочка любила поселяться – и сходу пригласил всех в ресторан. Но Алла на ходу сменила планы.
– Антон, я подустала от пути. И мне с Катюшей надо говорить – придется обсудить не очень мало. Билл с Томом – приготовлена программа, и ими заниматься будет гид. Давайте, вы с Катюшею решите, когда заехать, чтоб вести её домой. А с вами мы на свежие мозги.
Всё так и сделали. И Алочка сказала, когда услышала историю любви:
– По крайней мере, это, вроде, сказка. Эпиталама в прозаичном мире.
Невеста вспомнила про тетю Ингеборгу, спросила Аллу:
– Расскажи мне про неё.
– Она у нас старейшина семьи. Так правильно сказать, когда есть главный? Её просить приехать не пришлось. Как услыхала – тут же собралась. Она сестра твоей родной бабу́шки, ты влюбишься в неё, когда узнаешь. Она всю жизнь отда́ла для твой папа.
Но оказалось, что не до конца.
Из сверхкомфортного вагона сверхэкспресса на полотно перрона вышла леди, ну, только что, без свиты и пажей. Как будто из салона модельера: на ней был строгий деловой костюм, а серебро уложенной прически подчеркивало безупречный стиль.
Воображение отказывалось видеть в ней славную заботливую няню. Однако же, все так оно и было, пока племянник не сорвался из гнезда.
Но Инга не дала себе сломиться, бездельничать в плену воспоминаний. Там, в Вильнюсе, у Алика был Дом, а тетя Инга – самый близкий человек. Он в юности отправился в Москву, а Инга с головой ушла в науку. Она была талантливым ученым, и беззаветным, яростным служением склонила в свою сторону удачу. Ей поручалась разработка инноваций, светила степень доктора наук.
И Катя, почему-то, оробела, когда к ней эта дама подошла. И, с ласкою, любуясь, говорила:
– Глаза и брови у тебя Агнешкины (так звали Ингеборгину сестру). Да, и фигура, – как и та в семнадцать лет.
Антон подумал о приезжей: «Леди Тэтчер. Я про такое даже не мечтал. Украсит свадьбу, никаких сомнений».
* * *
Собрали всю возможную «элиту» – Антон и дядю, и родителей просил. Все было очень чинно в важном месте с привычным и сухим названьем ЗАГС.
Их пригласили «сочетаться браком», Екатерина любовалась женихом. Он словно был рожден во фрачной паре, смотрелся классно, было видно, что влюблен.
А что уж относительно невесты, то, кажется, она всех потрясла. Копна из светлых, мелко вьющихся волос, была сострижена почти до истребленья. Кудряшки сантиметра в полтора открыли профиль, как у греческой богини, и царственную форму головы. Её венчала белоснежная фата, а шею украшал прекрасный жемчуг.
– По дядиным словам – ты Афродита, – сказал Антон, не разжимая губ.
– А Том сказал, что ты из Coza Nostra, – невеста улыбалась всем вокру г.
– Ты чувствуешь, как мы нужны друг другу? – сказал Антон, входя в банкетный зал.
– Но я ещё не то, что ты в квадрате, – шептала сквозь улыбку Катерина.
Зал явно был дизайнерской удачей, Антон не должен был стыдиться за проект. Да, грех бы, при обилии информации, суметь все сделать наперекосяк. Банальный чёрно-белый интерьер не выглядел уж так претенциозно, зато и аскетизмом не давил. Удачно размещенные подсветки, «спонтанный хаос» расстановки всех столов, и возвышение эстрады в центре зала, – все, в целом, создавало ощущение, что это будет клуб «больших» людей. Смотрелось респектабельно и стильно. Вписался бело-мраморный “Steinway”.
Все разместились и замолкли перед стартом – когда уже начнется торжество?
Под сводами запел волшебный голос – великолепный мощный баритон. Он обращался к высшим иерархам; конкретно – пел «тебе, Бог Гименей».
По просьбе новобрачной Катерины лилась «Эпиталама» Рубинштейна.
Катюша выбирала эту запись. Влюбленных славил Дмитрий Хворостовский.
Никто другой не смог бы так пропеть.
– Я знаю, что ты очень удивишься, – невеста прошептала жениху.
* * *
Как происходят свадьбы – знают все. Но тут были особенные гости.
Была родная тетя и певица, специально прилетевшая на свадьбу, оставив зарубежное турне.
И Алла уловила время – спеть, когда оно действительно настало.
Ей не хотелось, чтоб на свадьбе пелось грустное, хоть не было так весело в душе. Ей вовсе не хотелось петь «заморское» на свадьбе в русском городе Москве. Она вдруг поняла, что ей хотелось.
Недолго наставляла музыкантов – те схватывали просто на лету.
– Я, Катенька, спою для вас заветное. Давно уже считается классическим. Но время все же вносит коррективы. Спою, как это чувствую теперь.
