Она причинила мне боль, но я не верил ни ей, ни Элли. Я подтолкнул к ней компьютер:
– Тут не может быть никаких сомнений, Элли. Расскажи, что произошло.
Она даже не соизволила взглянуть на компьютер.
– Должно быть, это ошибка. – Глаза ее округлились. – Ты пугаешь меня, Чарли. Прекрати!
Пенни Фримен, младшая сотрудница нашей фирмы, утверждавшая, что любит меня, даже собиралась переехать ко мне. Но одновременно она крутила роман с сорокадвухлетним начальником почтового отдела, который был весь усеян бородавками. И ее тоже настигло возмездие: эту парочку застукал старший компаньон в туалете, которым почти не пользовались. Рассказывали, что он заметил с удивительным хладнокровием: «Ну и ну! А я-то считал, что почтовое отделение уже не занимается доставкой лично».
Я повторил бесстрастным тоном:
– Скажи мне, что происходит.
– Ничего, – ответила Элли, повысив голос от гнева. – Я не знаю, о чем ты говоришь. По-моему, это у тебя проблема.
Кэролайн Гринвей училась со мной по классу скрипки, когда мне было двенадцать лет, и мы всегда вместе возвращались домой на автобусе. Другие мальчишки всегда дразнили ее за то, что у нее зубы, которых постеснялся бы Кролик Багс, и заикание, которое смутило бы Петушка Легхорна,[50] и хотя мы с ней отлично ладили, мне бы никогда не хватило храбрости пригласить Кэролайн куда-нибудь. А потом с нами стала заниматься и Элейн Стэнтон, и в первый же раз, когда мы возвращались домой втроем, я сел в автобусе рядом с Элейн. У нее были белокурые волосы, прелестные веснушки и попсовые носки. Сокрушенный вид Кэролайн навсегда остался в моей памяти, и мне никогда не загладить этот поступок. Я думаю об этом каждый раз, как вижу ее, а это бывает часто, поскольку теперь Кэролайн известная и очаровательная актриса, снимающаяся в «мыльных операх». Что касается Элейн Стэнтон, то, согласно последним сведениям, поступившим от моей матери, она заведует местной химчисткой. К сожалению, это не единственный пример моего ошибочного суждения.
Подойдя к Элли, я опустился на колени. Она взглянула на меня, и страх исказил ее лицо, которое казалось мне таким красивым. Нужно было изгнать этот страх. Я взял ее за руки.
– Элли, ты знаешь, что я тебя люблю. Но я знаю, что ты говоришь мне неправду.
Я почувствовал, как тело ее напряглось – Элли готовилась снова ринуться в атаку. Но потом оно обмякло.
– Ты меня любишь, не так ли? – переспросила она. Я никогда еще не видел Элли такой.
– Ты это знаешь.
– Что бы ни случилось?
О боже! Она хочет получить отпущение грехов, прежде, чем я выслушал исповедь. Это плохой знак.
– Чарли, скажи, что будешь любить меня, что бы ни случилось.
Я не мог. Пытался, но не мог. Юрист во мне терпеть не может даивать подобные обещания вслепую.
– Просто расскажи мне, что случилось.
– Это была идея Йана, – произнесла она с убитым видом. – Мне было так тошно оттого, что произошло с Ханной. Можешь мне поверить. Вот почему мне так не нравилось, что она все время находится у тебя в квартире. Пожалуйста, верь мне.
Я мог поверить в это, но не был готов простить и забыть. Элли тяжело вздохнула.
– Он отвечал за подачу документов в Конкурсную комиссию, но был так завален другими делами, связанными с этой сделкой, что каким-то образом забыл о комиссии. Как-то раз, находясь у него в кабинете, я упомянула об этом. Он просто обезумел. Сказал, что это все моя вина. Что нас обоих из-за этого уволят. Поэтому мы состряпали план, как выбраться сухими из воды.
Выпустив ее руки из своих, я покачнулся словно от удара.
– Но почему Ханна?
Глаза у нее налились слезами.
– Йан сказал, что у нее больше шансов стать компаньоном, чем у всех нас. И сказал, что нам заодно не худо бы устранить главного конкурента.
На минуту меня отвлекло открытие, что Ханна была главным претендентом на место компаньона. Просто как в книгах!
– Как ты могла, Элли?
– А что же мне было делать? – Она снова повысила голос, и теперь в нем зазвучали истерические нотки. – Ты не знаешь Йана так, как я. У него ужасный характер. Ты редко его видишь, и в основном в те минуты, когда он прекрасно держится. Но иногда он бывает совершенным ублюдком. Он сказал, что если я ему не помогу, меня уволят, и мне никогда будет не найти работу в Сити. Дескать, он проделывал такое не раз и знает, как нужно действовать.
У меня возникло множество вопросов – к примеру, почему она не пришла ко мне за помощью, – но на самом деле имел значение лишь один:
– Как ты могла, Элли?
Мне было ужасно плохо. Элли оказалась не той, за кого я ее принимал. Мне так хотелось, чтобы она была такой, что остальное не имело никакого значения. Я все время заблуждался, считая, что в ней не осталось ничего от той восемнадцатилетней девчонки, которая так жестоко со мной обошлась.
Да, в нашем мире фантастическая конкуренция, да, все мы стремимся пробраться на самый верх, опередив других, – но я не верил, что, если бы дошло до дела, Люси, Эш, Ханна или я смогли бы сделать такое. Все мы в душе были неплохими людьми.
– Тебе нужно чистосердечно сознаться и попытаться все исправить, – сказал я, давая ей последний шанс.
Элли слегка кивнула в знак согласия.
Мы сидели в молчании, пока не раздался стук в дверь. Я поднялся, полагая, что нам доставили ужин в номер, но когда я распахнул дверь, чтобы принять столик на колесиках, в комнату ворвался Робби.
– Вы видели фейерверк? Absolument fantastique,[51] как здесь говорят.
Следом за ним вошли Анита и Мелинда.
– Значит, вот как выглядит обычный номер, – заметила Анита. – Я думала, он больше.
Я украдкой взглянул на Элли, которая сидела на кровати с безутешным видом. Она поплотнее запахнула полотенце.
– Ты же знаешь, они не компаньоны, – сказала Мелинда. – Вероятно, не могут позволить себе люкс. – Она оглянулась на Генри, маячившего в коридоре. – Мы бы, конечно, могли снять номер побольше, но Генри сказал, что уж лучше он спустит деньги в унитаз, чем будет тратиться на люкс в этом отеле. Он такой забавный, мой Генри.
Робби, который носился по комнате, хватая в руки все, что подвернется, и с любопытством рассматривая, остановился, чтобы пожать плечами, показывая мне, что считает и Генри, и Мелинду совершенно не забавными.
– Просто не верится, что вы все пропустили, – снова обратился он ко мне. – Сейчас парк закрыт. – Потом Робби перевел взгляд на Элли и решил ее подбодрить. – Ну же, принцесса, не унывайте! В море случаются вещи и похуже. Завтра вечером обязательно будет фейерверк. Между прочим, миленькое полотенце. Надеюсь, мы не помешали? Нет? – И он хихикнул.
Элли посмотрела на меня с такой скорбью во взгляде, что я сразу же предпринял попытку выставить их из номера.
