у его подрези были подрезаны,
Золотыма литерами да всё написано:
“А хто к шатру приедёт, да жывому́ не быть,
Жывому где не быть, прочь не уехати”, —
Ростоптал у его боцьку да з зелёным вином,
120. Убросил братынечку во чисто полё,
А розорвал у его да весь черной шатёр,
Ласкутки розметал фсе по чисту полю!»
А говорыл тут Илеюшка таково слово:
«А ой еси, Добрынечка Микитиць млад!
125. А бери-ко Дунаюшка за русы кудри,
126. Повезём мы Дунаюшка в своё местицько!..»
247. Охрана Добрыней Киева и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича
(См. напев № 21)
А во стольнём во городе во Киеве
А у ласкова князя да у Владимёра
Заводилось пированьицо, стол-почесьён пир,
А про многих да руських бояроф,
5. А про тех полениц да приудалыих,
А про сильних могучиих богатырей.
А фсе-ли на пиру да напивалисе,
А фсе на чесном да наедалисе.
А Владимёр-княсь по грынюшки похажыват,
10. А с ношки на ношку да переступыват,
А сапок о сапок да поколачивать;
Он белыма руками да сам розмахиват,
А русыма кудрями да прынатряхивать,
А из уст таки речи да выговарыват:
15. «А ой еси, удалы да добры молотцы!
А хто из вас ездит да ф красен Киев-град,
Сберегёт-стерегёт да красен Киев-град,
Проживёт там [Добрынюшка][174] двенаццэть лет?»
Говорыл тут Владимёр таково слово:
20. «А ой еси, старой Илья Муромець!
А пойдём-ко с тобой да во нову́ комну́* (так);
Я скажу тибе словецюш(к)о-то тайноё,
Тайноё словецько да будёт явноё».
А пошли тут они да со чесна пира,
25. Говорыл где Илеюшка таково слово:
«Уш ты батюшко Владимер стольнекиефьской!
А кого ты посылать будёш во чисто полё?
Посылай-ко-сь Добрынюшку Микитиця;
А съездит Добрынюшка во чисто полё,
30. Прожывёт там Добрынюшка двенаццэть лет,
Сберегёт-стерегёт да красен Киеф-грат!»
А прыходят они да на почесьён пир;
Говорыл где Владимёр во второй након:
«А кому была служопка назначона?..»
35. А Добрынюшки служопка была я́влёна:
«Поежжай-ко-сь, Добрынюшка, во чисто полё,
Сбереги-стереги да красен Киеф-град,
Прожыви там, Добрынюшка, двенаццэть лет,
А письма мне-ка пиши на кажной год,
40. А журнал-от веди через двенаццэть лет!»*
Говорыл тут Добрынюшка таково слово:
«Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
Неохвота бы мне ехать во чисто полё:
Я недавно жонилса — да только тры года!
45. Неохвота бы оставить мне молода жона,
А по имени Настасья да доць Викулисьня!»
А фсе со пиру стали росходитисе,
А фсе со чесного да розъежжатисе.
А пошол где Добрынюшка на шырокой двор;
50. А стречаёт его да молода жона,
А по имени Настасья да доць Викулисня:
«А ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
А фсе со пиру едут пьяны-весёлы,
А ты один едёш — голову свесил!..» —
55. «А ой еси, Настасья доць Викулисьня!
А накинул мне Владимёр служопка тежолую:
А съездить Добрынюшки во чисто полё,
Сберекти-стеректи[175] да красен Киеф-грат,
Штобы письма писать ему на кажной год,
60. А журнал-от вести черес двенаццэть лет.
А ой еси, Настасья доць Викулисьна!
Двенаццэто летичко наступит мне,
А тринатцатой годик ф проход пойдёт, —
А тогда ты, Настасьюшка, хош вдовой сиди,
65. Хош вдовой ты сиди да хош взамуш поди.
Не ходи за Олёшеньку Поповича:
Я попофского роду да я на смерть не люблю!..»
А уехал Добрынюшка во чисто полё.
А осталасе у его да молода жона.
70. А во тех-ли во слёзах да во горячиих.
А уехал Добрынюшка ф красен Киеф-грат,
Розоставил шатёр да бел полотняной,
А сам во шатре да пожывати стал.
А прошло где Добрынюшки шесь годикоф —
75. На Добрынюшки платьицо повытлело.
А поехал Добрынюшка во темны леса
А стрелять где, имать да зверья льви́ного;
Настрелял-наимал да зверья льви́ного,
А сошыл сибе платьицо львиноё;
80. А сам во шатре да пожывати стал.
А задумал Олёшенька жонитисе,
А просит у Владимёра благословеньицё:
«Уш ты батюшко Владимёр стольнекиефской!
Благослови мне-ка, Владимёр, жонитисе!»
85. Говорыл тут Владимёр таково слово:
«А ой еси, Олёшенька Поповиць млад!
Хош у князя бери, хош у боярына,
У того ли у хрисьянина у торгового,
Ли у того у хрисьянина у подлого!..» —
90. «А мне не надо не у князя, не у боярына;
А надо бы мне тольки да молода вдова,
А по имени Настасья доць Викулисьна!»
Говорыл тут Владимёр таково слово:
«А ой еси, Олёшенька Попович млад!
95. А как жа цюжа жона́ можно́ взаму́ш отдать?
А, можот, Добрынюшка ишша жыв будёт?
Поежжай лучше, Олёшенька, попроведай-ко,
А жыв ли Добрынюшка ли мертф лёжыт?..»
А поехал Олёшенька во чисто полё.
100. А ездил Олёшенька несколько времени;
Приежжаёт Олёшенька ко Владимеру,
А сам говорит да таково слово:
«А ой еси, Владимёр стольнекиефьской!
У нас во поле несчасьицо случилосе,
105. А велико безвременьё накачалосе:
А убит где Добрынюшка Микитиць млад,
Он резвыма-ти ногами — ф част рокитоф кус<т>,
А в глазах проросла да зелёна трава!..»
А стал где Олёшенька тут сватацьсе
110. А на той-ли вдовы да на Настасьюшки.
А нейдёт она взамуш за Олёшыньку.
А говорыл тут Олёша таково слово:
«А добром не пойдёш, дак возьму силою!»
А пошла где Добрыньская-та матушка
115. Ко старому казаку Илейки Муромцю.
А заходит старушецька во светлу грыню,
Поклониласе старушецька до поеса:
«А ой еси, старой казак Илья Муромець!
А не съездиш ли, Илеюшка во чисто полё?
120. А съезди, Илеюшка, попроведай-ко,
А жыв ли Добынюшка ли мертв лёжыт? —
А походит у его да молода жона
