Через полчаса Ашот, пройдя регистрацию ручной клади и паспортный контроль, уже сидел в самолете Дамаск-Ереван.
В Ереване история повторилась, с той разницей, что он пошел с тяжелой сумкой по "зеленому коридору" и стоявший там дежурный таможенник его не остановил, а подмигнул, давая понять, что договоренность продолжает действовать. Был, конечно, риск везти сумку в Москву самолетом. Вечно в «Шереметьево» устраивают шмоны и проверки правоохранительные органы, зачастую не координирующие свои действия. Но ехать поездом было еще рискованнее. И он полетел, предварительно дав телеграмму: "Мама здорова. Еду, встречайте".
И позвонил по сотовому Грише Минскому в Консерваторию:
— Гриша? Ноты концерта для фортепьяно с оркестром в исполнении Вадима Федоровцева достал, везу, договорись насчет Зала имени Чайковского.
Его встретили. Без накладок. И провели его машину до улицы Грановского (Б. Кисловский пер.): там, в здании бывшего гаража спецмашин, было решено складировать добытые фальшаки.
Там же складировали фальшивые доллары, откатанные на цветном струйном принтере. Классные доллары остались ждать своего часа, а дешевые ксероксные фальшаки пошли по адресу Ленинский проспект, д. 34, где давно ждали курьера из Дамаска.
ПОЛКОВНИК ПАТРИКЕЕВ. ПРОФЕССОР МОРОВ. ОПЕРАЦИЯ "ВСЕ НА ВЫБОРЫ"
Полковник Егор Федорович Патрикеев, доктор искусствоведения, видный эксперт по драгоценностям и драгоценным камням, в последние десять лет сменивший лупу научного консультанта на табельное оружие прокурорского работника, разыскивающего похищенные драгоценности, был встревожен.
Он нервно перекладывал с места на место два предмета, служившие прессом для бумаг и символизирующие две его профессии. Слева, на папках уже прочитанных с утра документов, лежала точная современная копия немецкого пистолета «Кобра» начала 1920-х годов, подаренная полковником Сашей Павловским в память об удачно проведенной с МВД операции. Справа, на папках с бумагами, еще не просмотренными, лежала огромная цейсовская лупа, в массивную рукоятку которой была вмонтирована крохотная, но необычайно сильная лупа для рассматривания брильянтов. Лупу эту Егору подарил другой «смежник» — Саша Шепетнев, генерал из ГРУ, с которым ему довелось участвовать в операции «Льеж». Интересно, что в операции с Павловским они пресекли проникновение на нашу территорию большой партии пистолетов "желтой сборки" из Сербии. Эти «ТТ» заказала крупная криминальная структура. Тогда, в 1991–1992 годы, Егор не знал имени вора в законе, возглавлявшего эту структуру. Теперь ему были известны и кличка, и имя — Борис Борисович. Но легче от этого не стало. Подступов к «ББ» по-прежнему мало. То есть оснований для задержания, ареста, предъявления обвинения — выше крыши. А вот для суда аргументов недостаточно.
За операцию по «оружию» Патрикеев получил «Кобру», за операцию по брилиантам — лупу ювелира. Тогда они в Отделе специальных операций Генпрокуратуры сами пошли на контакт с офицерами ГРУ. С одобрения начальства, конечно. Тогда им с генералом Шепетневым удалось сорвать операцию зарубежных спецслужб по вывозу из России ноу-хау по вертолетной технике. А почему в это дело влез полковник Патрикеев, начальник Отдела специальных операций (ОСО) Генпрокуратуры по экстрадиции, — вопрос особый. Все уперлось в сырые алмазы и брилианты, которые захотели получить в Льеже в качестве платы за ноу-хау организаторы операции с российской стороны. А это уже по части ОСО и Егора. Патрикеев свою работу выполнил: достал через человека по кличке «Командир» нужное количество сырых алмазов и копий брилиантов — стразов, выполненных по новейшей технологии и потому трудно поддающихся проверке на подлинность. Риск был. Но выиграли все. Ноу-хау осталось в России, и Саша Шепетнев получил свою генеральскую звезду, а Егор Патрикеев, с санкции начальства, конечно же, выкупил на уже вывезенные в Льеж алмазы и стразы ценнейшую коллекцию русской живописи и старинных первопечатных книг на аукционах Сотбис и "Дом Друо".
Правда, генеральского звания за это не получил. В прокуратуре генеральскими званиями не швыряются. И если уж дают, то… Без комментариев…
Егор еще раз поменял их местами — отличную модель «Кобры» 1921 года выпуска (пистолет был удобный в стрельбе, но без разрешения, так что Егор держал его на столе, а когда уходил, в сейфе) и лупу ювелира.
Косвенно дело, которым он сейчас занимался, тонкими ниточками было связано с теми делами.
И не только потому, что те же воры в законе, преступные авторитеты стояли и за крупномасштабной торговлей оружием и ноу-хау российских оборонщиков, и за торговлей сырыми алмазами (до сих пор не установлено их месторождение в России, точно ясно, что не Якутия, а вот Архангельская область или Карелия — горячее) и за готовящейся крупномасштабной акцией, в результате которой главари российской мафии могли прийти к реальной, легальной власти в стране.
Прокуратура располагала неопровержимыми доказательствами того, что мафиози уже не просто рвутся к власти ("серыми кардиналами" они стали давно), но и пытаются вывести своих людей на высшие посты в государстве, в том числе — Президента и премьер-министра.
Егор вскипятил чашку воды, заварил пакетик чая и высыпал на блюдце черные сухарики, приготовленные тещей.
— Итак, что мы имеем? — размышлял он, запивая сухарики чайком. Первое, мы имеем агентурные сведения, частично наши, частично переданные коллегами из ГРУ, ФСБ, СВР и ФАПСИ о том, что поток драгоценностей, антиквариата, произведений искусства, вывозимых из России, изменился. То, что такого рода информацию коллеги сбрасывали в ОСО, было естественно, ибо именно Отдел специальных операций занимался вопросами противодействия вывозу и проблемам возврата национального достояния, равно как и людей, вывезших его из страны, — экстрадицией. А вот то, что ОСО вынужден проявлять теперь особый интерес к ворам в законе, тайно рвущимся к власти, как будто бы и не вписывается в "техническое задание". Ан нет, все взаимосвязано. Будет выход на «ББ» и Грифа — будет выход и на тех паханов, которые, похоже, готовили захват власти, используя несовершенство демократических институтов.
Егор еще раз перечитал открытое письмо на имя Генерального прокурора России, переданное ему сегодня утром из секретариата Генпрокурора с карточкой помощника генерального:
"Патрикееву Е.Ф.
Прошу изучить этот документ и переговорить. Меня интересует реальность проблемы, представительность документа и возможный наш план противодействия.
И.Ю. Кожин"
Карточка была отпечатана помощником генерального, подпись Генпрокурора не вызывала сомнения.
До сегодняшнего дня только генеральный и сам Патрикеев знали, что ОСО работает в этом направлении уже полгода. И что уходят на это довольно большие деньги из резерва генерального, за которые ему отчитывается Патрикеев лично.
В папке сверху лежало само письмо, и сотни, наверное, страниц занимали 12 тысяч подписей под обращением.
Вот оно:
"Уважаемый Илья Юрьевич, обращаемся к Вам как к последней инстанции, способной еще остановить возможную трагедию Великой России.
В настоящее время, накануне выборов нового состава Госдумы и нового Президента, неконтролируемое обществом и государством массовое производство психотронной техники (аппаратуры для дистанционного воздействия на человека электромагнитными полями) в руках военно-научных и реакционных политических кругов превращается в оружие истребления мирного населения.
В дома жителей г. Москвы и Санкт-Петербурга, с приближением выборов, и в других крупных городах России тайно внедрены посредством явочных квартир бригады спецслужб, подвергающие граждан в их собственных домах психотронному террору (облучению, зомбированию, пыткам, убийствам). Их цель — эксперименты над психикой человека и не согласованная с народом программа демографического регулирования — сокращения продолжительности жизни россиян и численности населения.
Чем ближе новые выборы в Госдуму и Президента, тем больше оснований говорить, что криминальные структуры, проникая в недра спецслужб, пытаются использовать технические средства зомбирования для того, чтобы привести к власти представителей преступного мира.
Еще не поздно остановить этот губительный для России процесс".
Егор набрал телефон на аппарате внутренней связи:
— Василий Андреевич? Зайдите ко мне, пожалуйста.
Через пару минут в кабинет, постучав, вошел среднего роста молодой человек лет 27–30 с умными серыми глазами в форме капитана, юриста первого класса (в ОСО работали как бывшие военные, имевшие параллельные воинские звания, так и «чистые» юристы, имевшие чины прокуратуры):
— Если вы насчет вашего поручения — связаться с Академией медицинских наук и выяснить статус Института проблем мозга, то я…
