Она взяла отпечатанный листок.
— Вот фамилии директоров агентств, которые направляли своих людей в ОВН, и примерно половина из них приедет сегодня в Пенсильванию по случаю открытия Колокола, либо в качестве гостей, либо по службе. Поскольку там будут первая леди, жена вице-президента, супруги пяти конгрессменов и больше сотни членов конгресса, меры безопасности повышенные. Большинство шефов обязаны лично удостовериться, что их индейцы никому не позволят снять скальп ни с одной важной шишки.
— Я в курсе, с самого начала был посвящен в детали. Но какая в том польза для нас?
— Президент, по настойчивой просьбе мистера Черча, переговорил со всеми директорами, передавая их в наше полное распоряжение. Можно устроить общее заседание или переговорить с каждым по отдельности.
— Во время такого события? — хмыкнул я.
— Ну… нам придется выбирать момент, — признала она.
Я был настроен скептически.
— Все это здорово, но как мы станем их допрашивать, когда кругом будут сплошные речи и митинги?
— Открытие мемориала продлится два часа.
— Отлично, — сказал я. — Ладно, по коням.
Глава 92
Эль-Муджахид.
Мотель «Моторуэй».
4 июля
Воин сидел на краю кровати, в хлопчатобумажных штанах и майке, которая открывала громадные плечи, бычью шею, рельефные мускулы на руках. Он снял повязки, чтобы дать возможность гостям рассмотреть его лицо: шрам тянулся пунцовой линией, в окружении зеленых и багровых синяков.
На диване устроились двое. Они не сводили глаз с эль-Муджахида. На лице Ахмеда, брата Амиры, отражалась тревога за шурина. Рядом вытянул ноги молодой негр.
На нем были очки в металлической оправе и аккуратная куфия. Джон Норман родился двадцать шесть лет назад в западной части Филадельфии. Окончил театральное отделение университета Темпл, где специализировался на сценическом гриме и костюмах. После выпуска он работал на Бродвее, а полтора года назад случай свел его с муллой афроамериканского происхождения, который познакомил его с основами учения великого пророка, а затем и с более радикальной доктриной эль-Муджахида. Теперь Джона звали Салим Мохаммед. Он был полностью поглощен новым знанием и спустя несколько месяцев постепенно перешел от изучения Корана к специализированным занятиям по фундаменталистской политике. Подавляемый годами гнев вскипел и начал выплескиваться наружу, когда он увидел записи, в которых эль-Муджахид разоблачал вмешательство Запада в культуру и религию Ближнего Востока. В отличие от многих собратьев по вере Салим сразу же проникся убеждением, что необходимы самые экстремальные меры, чтобы защитить последователей единственного истинного Бога. Хотя Салим обладал утонченной внешностью художника, в его груди билось сердце солдата Веры.
В тусклом освещении гостиничной люстры он казался совсем юным, однако Воин заметил в его глазах знакомый огонек и обрадовался. Эль-Муджахида немного забавлял молодой человек, однако в то же время он испытывал гордость за него. Его восхищала глубина преданности чернокожего мусульманина. Почти час они обсуждали священные тексты и вместе молились. Теперь же, скатав молитвенные коврики, сидели и разговаривали. Эль-Муджахид снял рубашку и повязки, чтобы Салим все как следует разглядел.
— Можешь справиться с этим? — спросил Воин.
— Да. Легко. Особой сложности тут нет, — Салим взглянул на Ахмеда. — Мне казалось, ты просил меня сделать что-то трудное?
Тот покачал головой.
— Я сказал: кое-что важное.
— Необходимо спрятать все, — отрывисто проговорил эль-Муджахид, — шрам, синяки.
Салим искренне улыбнулся.
— Дай мне час, и я гарантирую, что никто не заметит твоей раны. У меня на квартире есть все необходимое.
— Великолепно.
Они назначили время встречи, и молодой человек ушел, потрясенный тем, что видел самого эль-Муджахида. Один из людей Ахмеда тайком последовал за ним, хотя преданность Салима сомнений ни у кого не вызывала. Когда дверь за ним закрылась, Воин натянул рубаху и застегнул на все пуговицы.
— Теперь Голь знает, что я спасся от его убийц и мы забрали детонатор, — сказал эль-Муджахид. — Если он настоящий мужчина, то отойдет в сторону. Должно быть, он совершенно сбит с толку таким поворотом событий. — Он помолчал. — Где то, что прислала Амира?
— Андреа установила все неделю назад и спрятала очень ловко. Никто не узнает, — произнес Ахмед, имея в виду свою американскую подружку, принявшую ислам несколько лет назад.
— Какую версию прислала Амира? Я испытывал в деревне седьмое поколение, и оно производило сильное впечатление.
— Десятое поколение.
— Десятое? — ахнул Воин.
Ахмед улыбнулся.
— Моя сестра амбициозна, а ее гнев на Западного Сатану велик. Она не особенно много сообщает в своей зашифрованной записке, но говорит, что теперь дыхание Господа сотрет Америку с лица земли.
Эль-Муджахид пробормотал молитву.
Ахмед кивнул на чемодан, который принес с собой.
— Тут твои документы, одежда, оружие… Как только Салим покажет обещанный фокус, ты сможешь ходить среди них и никто тебя не узнает. Все уже на месте, брат, Андреа будет там, чтобы убедиться, что работа идет гладко. — Он помолчал и уже не в первый раз нервно облизал губы. — Осталось еще одно. Моя сестра кое-что переправила через личные каналы Голя, посылка вчера вечером прибыла с курьером через международную службу доставки особо опасных грузов в больницу в Трентоне, Нью-Джерси. Сопроводительные бумаги и формы были безупречны, поэтому никто ничего не заподозрил. Моя сестра такая умная.
— Это верно. Что же внутри?
Ахмед улыбнулся.
— Ну… на упаковке сказано, что это образцы материалов для бактериологических исследований. Что-то касающееся паразитов растений. Большую часть посылки в самом деле занимают привезенные из индийской лаборатории Голя двадцать четыре пробирки с зараженными образцами, зато две из них содержат нечто совсем иное. — Он выдержал паузу и повторил: — Совершенно иное, слава Аллаху.
— Скажи мне…
— Она послала нам двенадцатое поколение Сейф аль-Дина.
— Разве нам нужно еще? Я думал…
Ахмед покачал головой.
— Это не оружие, брат. Если десятое поколение — меч, то двенадцатое — щит.
Воин казался смущенным, но затем все понял и облегченно вздохнул, напряжение покинуло его.
— Слава Аллаху, да будет благословенно Его имя.
Ахмед придвинулся ближе и пожал эль-Муджахиду руку.
— У нее получилось! — произнес он взволнованным шепотом. — У нас есть антидот. Амира сделала то, что никому еще не удавалось сделать… она создала лекарство от болезни. Мы исполним обет, и тогда умрут только безбожные американцы, а мы… мы, брат мой, будем жить!
Комната поплыла перед глазами, и эль-Муджахид соскользнул с кровати на колени. Уже долгие недели он готовил себя, умственно и духовно, к самоубийственной миссии. Он принял волю Аллаха, по которой должен умереть от Сейф аль-Дина, когда обратит его против неверных псов. Ничтожная цена за то, чтобы нанести смертельный удар врагу. Пусть океан разделит пустыню, в которую превратится проклятый континент, и остальной мир. Но теперь… теперь!
Он прижался пылающим лбом к полу и восславил Аллаха, рыдая от радости, от осознания того, что Всевышний избрал его и позволил продолжить битву за установление Его истины на земле. Рай — чудесное обещание, но эль-Муджахид был истинным воином, он сожалел, что придется покинуть поле сражения так рано. Слезы навернулись и на глаза Ахмеда. Он опустился на колени рядом с другом, и они молились вместе. Оба знали: предстоит немалая работа, но ничто уже не остановит Сейф аль-Дин.
Ничто.
Глава 93
Склад ОВН, Балтимор
Суббота, 4 июля, 6.44
Мы погрузились в две машины — новенькие бронированные внедорожники «БМВ-Х6», которые были оснащены, словно автомобили Джеймса Бонда, видеоаппаратурой спереди и сзади, потайными отсеками, спутниковой связью и даже пулеметами, спрятанными за фальшивыми противотуманными фарами. Черч действительно любил игрушки.
— А кресло с катапультой есть? — спросил я, когда мы с Грейс садились в первый автомобиль.
— Вот ты смеешься, а в «порше кайенн» у нас есть возможность катапультирования для водителя или пассажира.
— Правда? — Я захохотал и постарался изобразить Шона Коннери. — Меня зовут Леджер. Джо Леджер.
Она окатила меня ледяным взглядом.
— Только попробуй назвать меня Пусси Галор или Холли Гудхед, я тебя пристрелю и выброшу труп на обочину!
— Да я и не собирался, — сказал я, после чего добавил вполголоса: — Мисс Манипенни.
