Второй, Линден Брайерли, карьерист столь же крупного масштаба, участвовал в самых важных встречах по передаче полномочий Департаменту внутренней безопасности после одиннадцатого сентября. Именно ему поручили оберегать первую леди и сопровождающих ее лиц.
В общем, нам предстояло побеседовать с двумя опытными, облеченными властью политиками и ярыми патриотами. Стоит оплошать, и мы не только перевернем тележку с яблоками, но и спровоцируем такую шумиху, что, наверное, даже сам Черч не сможет спасти ОВН. Это было бы скверно по двум причинам: во-первых, окажется подмоченной репутация каждого из наших сослуживцев, а во-вторых, распадется организация, подобных которой под эгидой правительства США — никто не убедил бы меня в обратном! — никогда не существовало, единственное в стране формирование, способное противостоять страшной угрозе, с какой мы столкнулись в последние дни. Одно неверное слово кому-нибудь из этих парней — и ситуация выйдет из-под контроля.
Ни малейшего давления, иначе…
— Мы приехали, — объявила Грейс.
Глава 96
Амира.
Бункер, Афганистан
— Он едет!
В главную лабораторию спешно вошел Абдул, и Амира отвернулась от большого стеклянного куба. На ее губах медленно расцвела улыбка.
— Ты слышала? — крикнул он. На ремне, за правым плечом, у него висел «Калашников», а лицо потемнело от гнева.
— Да, Абдул. — Ее голос прошелестел мягко и мечтательно.
— Ну и каков же будет приказ? Мне его убить?
Амира моргнула, раз, другой.
— Убить Себастьяна? — Она вдруг засмеялась, словно Абдул невероятно смешно пошутил, и прикрыла ладошкой рот, как девочка-подросток. — Он один?
— С ним этот его помощник и еще водитель.
— Отлично. Пусть едут.
— Едут? Едут сюда? — переспросил он, не веря своим ушам. — Амира… он, должно быть, знает, что происходит. Он застрелит нас!
— Застрелит? — Она звонко расхохоталась.
Абдул смотрел на нее в недоумении. Глаза Амиры почти остекленели. Она будто приняла наркотик. Или даже хуже, напилась! Просто немыслимо.
— Ты же не хочешь, чтобы он оказался здесь? Теперь, когда ему все известно?
Она покачала головой.
— Когда он доберется до бункера?
— Через полчаса.
— Собери всех в обеденном зале, Абдул.
— Зачем это? — спросил он, и вдруг мечтательное выражение на лице Амиры изменилось. Абдулу показалось, что на него уставилась рептилия. Он невольно отшатнулся назад.
Губы Амиры искривились. Она снова повернулась, чтобы взглянуть на сотворенных ею монстров. Их было четверо, они царапали изнутри непроницаемые стеклянные стены, их глаза горели, словно черные звезды.
— Ты уже получил приказ, Абдул, — произнесла она, не оборачиваясь.
Он попятился к двери, и гнев в нем боролся с сомнением. Он видел, как Амира приложила к стеклу обе руки, затем прижалась щекой к прохладной поверхности, а чудища толпились с другой стороны, отпихивая друг друга, пытаясь схватить ее.
Абдул побежал.
Глава 97
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 10.28
Центр Колокола Свободы расположен на Маркет-стрит, между Пятой и Шестой улицами Старого города. Я не первый раз стоял здесь в охране, поэтому у меня была возможность за последние полгода как следует изучить планировку здания — главного в комплексе Индепенденс-молл, который обошелся стране в триста миллионов долларов. Из них тринадцать миллионов составляла доля центра, открывшегося в октябре 2003 года и занимавшего более тринадцати тысяч квадратных футов. Зал, полный воздуха, прекрасно освещенный, очаровывал приезжих любителей истории. Колокол поместили в стеклянную витрину, которая обладает эффектом увеличения, чтобы каждый посетитель — а за год здесь бывает больше миллиона — мог рассмотреть подробности.
Наверное, все мы ощущали некоторый трепет перед этим национальным символом. На экскурсии нам рассказывали, что это на самом деле второй колокол, первый был создан в литейной Уайтчепела в Англии, но треснул вскоре после отлива. Пара лудильщиков — Пэсси Стоу — отлили его заново из сплава меди и олова, с добавлением свинца, цинка, мышьяка, золота и серебра, однако и этот колокол повторил судьбу первого. Мы разглядели фамилии Пэсс и Стоу, оттиснутые на куполе. Руди придвинулся ближе и прочитал надпись: «И объявите Свободу на земле всем жителям ее. — Книга Левит 25,10. Приказом ассамблеи провинции Пенсильванья для Государственного дома в Филадельфии».
— В слове «Пенсильвания» есть ошибка, — заметил Скип.
Я покачал головой.
— Это один из нескольких принятых в те времена вариантов написания.
— Сломана же штуковина, — усмехнулся Банни.
Позади нас возвышался второй большой подиум, затянутый тканью со звездами и полосами, под которой находился новый Колокол Освобождения. Поскольку он, как предполагалось, будет звонить в особых случаях, его не закрыли увеличительными стеклами. Время покажет, насколько он устойчив к трещинам.
Оба колокола были эмблемами незапятнанных идеалов демократии и справедливости. Они символизировали все, за что боролся ОВН, за что страдали и погибали его солдаты. Несмотря на множество своих недостатков, отцы-основатели все же имели добрые намерения. Свобода слова, свобода вероисповедания. Право на жизнь. Разве плохо? Пусть эти политики так и не смогли договориться об отмене рабства и дать равные права представителям разных полов, они хотя бы толкнули пробный шар. Свобода разнеслась по землям, перебралась через океан, и ее голос был услышан во всех странах мира. Если бы не этот храбрый и оптимистичный шаг, мы не стояли бы сейчас все вместе. Мужчины и женщины, черные и белые, уроженцы Штатов и эмигранты, свои и чужие, объединенные единой целью: противостоять ненависти и разрушению. Несмотря на свойственный мне цинизм, я ощущал прилив старого доброго звездно-полосатого патриотизма.
У меня за спиной Руди произнес:
— Настоящая проверка на искренность, правда?
— Ур-ра, — негромко отозвался Старший.
— Майор Кортленд? — К нам широкими шагами приближался крупный мужчина в прекрасно сшитом легком костюме угольно-черного цвета. На загорелом лице цвела улыбка. Я узнал его сразу по описанию Грейс — Линден Брайерли, региональный директор службы безопасности. Мы пошли ему навстречу вдоль подиума, возведенного между двумя экспонатами, — небольшого возвышения, пышно декорированного красным, белым и синим и щетинившегося микрофонами, ни один из которых не был пока подключен. Я проверял.
Грейс представила всех Брайерли и пожала ему руку. Он разок энергично тряхнул ее тонкие пальцы.
— Простите, что вынуждены прикрываться секретной службой, сэр, — сказала Грейс. — Президент решил, что в данных обстоятельствах это будет удобнее всего.
Брайерли нисколько не расстроился.
— Конечно, конечно, я понимаю, — произнес он, хотя вряд ли испытывал восторг.
На его месте мне точно не понравился бы такой поворот событий. Однако он не поднялся бы высоко по карьерной лестнице, если бы вечно ходил с кислой физиономией. Брайерли огляделся вокруг, убеждаясь, что в помещении нет посторонних.
— Я встречался с вашим боссом, мистером Диконом. — Он помолчал, и его улыбка сделалась поистине очаровательной. — Или он мистер Черч? На этот счет, кажется, нет единого мнения.
— Он предпочитает называться мистером Черчем.
— Интересный человек, — заметил Брайерли. — Я пытался узнать его прошлое, но главнокомандующий за это буквально отлупил меня линейкой по пальцам.
Грейс ответила на его улыбку, но ничего не добавила, промолчал и Руди. Я усиленно старался походить на индийского торговца сигарами.
Брайерли подождал секунду, затем пожал плечами.
— Ладно, я все понял. Никаких проблем, майор. Итак, расскажите, чем я могу быть вам полезен?
Мы с Грейс договорились, что она занимается Брайерли, а я — Ли, поэтому она сразу же перешла к делу.
— Сэр, — сказала она, — мы хотели бы обсудить тех кандидатов, которых вы рекомендовали для службы в ОВН.
Улыбка Брайерли несколько померкла.
— К чему это, майор?
Вместо ответа она спросила:
— Что вы можете рассказать мне о тех людях, которым давали характеристики? — Она перечислила одиннадцать имен, включая сержанта Майкла Сандерсона, который служил под началом Дитриха, и младшего лейтенанта Оливера Брауна. Остальных я пока не знал.
Я видел, как Брайерли кинул быстрый взгляд через зал на Олли, затем снова посмотрел на Грейс.
— Может быть, уточните?
— Просто хотим расставить точки над «i», — сказала она мягко.
— А-ага, — проговорил он. — И ради такой ерунды президентский приказ?
