Вообще, ситуация, конечно, вышла двусмысленная по меркам того времени. Ну представьте себе: почти окольцованная девица вытирает своим платочком личико абсолютно левому графу, приговаривая при этом нечто вроде: “Ах ты мой зайчик скорбный… Ай, синячок больно? Бедняжечка… А ну-ка, сейчас высморкаемся… Вот умничка, вытрем носик… Бесхребетинка ты моя перебитая… Лебеденок ощипанный…”
Шандор сперва захлебнулся собственным возмущением, да так, что я испугалась, не придется ли откачивать парня. Затем он возопил тонким голосом:
— Это моя невеста, граф! Уберите руки с ее плеч!
Пацан, видно, хотел сказать — с плечевого сустава. Определить, где у Павлы, этой жертвы диетологов, кончаются кости и начинается все остальное, не смог бы даже самый опытный патологоанатом. Но это я так, к слову…
Шандор, сегодняшний потуг на героя-любовника, храбро промаршировал к прибалдевшему Уле и вякнул ему прямо в лицо:
— Как вы посмели! Я вызываю вас на дуэль! Смойте кровью это оскорбление! — и парень судорожно зашарил по карманам в поисках перчатки.
Внезапно в Уле взыграла кровь предков. Он выкатил глаза, как бешеный бык, засопел и вдруг взревел:
— Дуэль?! Ах ты, утирок сопливый! Да я тебя на спиннинг перемотаю, клянусь серной пробкой в волосатом ухе Одина! Да я тебе твои спички в нос загоню и гопак плясать заставлю! Утыкаю ребрами внутренние органы, упырь малахольный!
Я испугалась, как бы мой разрезвившийся Помощник и в самом деле не переработал Шандора на сервелат, поэтому мобильно прикрыла все еще роющегося по карманам женишка своими костями:
— Ай, граф не убивайте мальчика, он еще так молод! Я согласна, согласна уехать с вами при условии скорого венчания и подписания брачного контракта… Шандор, лапушка, не тыкайте мне в ребра, порежетесь ненароком!
Шандор так и не нашел перчатку и решил воспользоваться носовым платком не первой свежести. Храбро высунувшись из-за моего плеча, он завопил:
— Я требую удовлетворения! — и пульнул платком прямо Улику в лицо.
Ула ловко принял подачу и отпасовал Шандору точно в лоб.
— Поломаю козла! Порву как Тузик грелку!
Шандор понял, что сейчас ему и безо всякой дуэли налупят в череп, и предпочел сбежать по-тихому, не забыв вякнуть на прощание:
— Через час у северной башни!
Расходившийся Ула со стулом в руках попытался его догнать и избить, но я не позволила. Перекрыв дверь телом, я грозно вопросила роющего паркет Улу:
— Это еще что за обдолбанный берсеркер? Ну-ка превратись обратно в трусливого интеллигента! Нам еще тут избиения младенцев не хватало!
Ула послушно затих, сел на стульчик, сложил руки на коленях и захныкал:
— Я не нарочно… Что же нам теперь делать? Через час этот ханурик влепит мне свинца между глаз и мое тело будет основательно испорчено. Я совсем не умею стрелять из пистолета…
— А все из-за тебя! — поддела я парня. — Не совал бы ты ему порножурнал, до сих пор бы пацан по тебе вздыхал. Ишь ты, не нравились ему ухаживания бедного мальчика! Вот получишь пулю в глаз, понравится! И вообще, с чего ты так расходился?
Ула гордо распрямился:
— Во мне заговорила кровь предков!
— Моча их тебе в голову стукнула! — хмыкнула я. — Ты ж парня до энуреза довел! А теперь на дуэли лупиться придется… Что делать-то будем, горячий шведский бузила? На дуэль тебе идти нельзя — за дырявое тело тебя наверху по кудряшкам не погладят… Бежать тебе надобно, вот! Спрячешься в лесу, а я тебе передачки носить буду!
Такая перспектива рыжего не обрадовала. Он заерзал на стуле, засопел и задумался. Я не мешала ему. Пусть пацан подумает, пораскинет чем можно… Ох, ну это же надо — схлопотать вызов на дуэль! Как будто у нас и так проблем мало…
В дверь деликатно постучали. Вошел уже знакомый перекореженный слуга и, понизив голос, сказал мне:
— Госпожа княгиня, вас спрашивает какой-то человек.
— Какой человек?
— Из благородных будет, — сообщил слуга. — Похоже, он уж был тут… лет пять назад или меньше. Точно не припомню.
— Как его имя?
— Князь Эмиль Колгар.
Ничего себе, да это же тот самый аристократ, которого Павла даже не захотела видеть четыре года назад! Про него мне говорили Шандор и Золтан… Обязательно надо с ним пообщаться. Я сказала слуге:
— Передай, что сейчас буду. Где он?
— В большой гостиной, — слуга поклонился и вышел.
Я посмотрела на Улу, ожидая его реакции на столь внезапное и очень своевременное появление князя Колгара в этой глуши. Но Помощничек сделал вид, что будто бы и не слышал того, что сказал слуга, и продолжал морщить личико в умственных потугах. Я решила не отрывать бедолагу от мыслительного процесса и потихоньку покинула библиотеку.
Князь Эмиль Колгар неловко топтался под очередной рогатой головой, когда я хиппующей павой впльша в комнату, немножко не вписавшись в поворот и задев костями дверной косяк. На шум князь испуганно обернулся, и я увидела, что аристократ молод, смазлив и до обморока застенчив.
— Д-добрый день, — пролепетал он, трясясь всем телом. Я уже привыкла к тому, что мой вид вызывает подобную реакцию, и милостиво кивнула.
— Я хотел бы повидать княгиню Павлу, если это возможно… — князь Эмиль не сводил с меня перепуганных глаз.
— Я — княгиня Павла де Сабеле, — я шумно шлепнулась в кресло. — Что вам угодно?
Парнишка открыл рот и уставился на меня так, будто бы я сказала ему, что перед ним крокодилица, сделавшая пластическую операцию.
— Но этого… не может быть! — наконец воскликнул он. — Ты… вы не Павла!
Этого истеричного вопля обиженной души мне хватило, чтобы расставить все по местам в моей последней сумасшедшей версии о том, что же все-таки произошло в этом дурацком замке четыре года назад. Словно кто-то сверху сжалился над бедной идиоткой и наплевал мне в черепушку немножко разума. Но Ула! Ах он холодильник размороженный, лосось тухлый, скальд недобитый! Ведь, уверена, этот все знал, но молчал… Почему, интересно? Задание сверху?
Поскольку бедный мальчик все еще пребывал в состоянии, близком к шоку, я поспешила не допустить нервного срыва и, рассмеявшись как голодная гиена, отчего гость пошел пятнами, мило произнесла:
— Ну конечно же, это шутка… Я вовсе не княгиня де Сабеле. Мое имя… — Я помедлила, но с уверенностью произнесла: — Графиня Жужа Басор. Боюсь, однако, что вы не сможете поговорить с княгиней. Она… умерла четыре года назад.
Эмиль все-таки грохнулся в обморок, изрядно попортив паркетное покрытие шпорами сапог. Я резво перетащила парня на диван и облила несчастного водичкой из графина, стоявшего на столике возле дивана. Открыв глаза, парнишка простонал:
— Как это случилось?
— Извините, я вас облила водой, — созналась я. — Вы изволили немножко отъехать…
— Как умерла Павла? — взвыл несчастный.
— А, вы об этом… — Я потупилась, чувствуя себя по меньшей мере гадко. Ведь моя роль во всем этом теперь выглядела очень неблаговидно. Я решила не травмировать князя еще больше и сказала: — несчастный случай.
— Нет, я уверен, она покончила с собой! — истерично выкрикнул князь и разрыдался. — Это все из-за меня! Я виноват в ее смерти! Из-за моего малодушия она наложила на себя руки! О, не скрывайте от меня причин ее смерти! Это все я, я! Я отказался предать гласности наш брак, и она… О-о-о!!!
Трусливый Эмиль, из-за которого на самом-то деле все и началось, забился в красивой истерике на диване. Я немножко потрясла его за плечо и спросила:
— Вы тайно обвенчались с Павлой незадолго до ее приезда сюда?
— Да, — проревел тот. — Но мои родители… понимаете, я был помолвлен с другой, я не мог вот так сразу рассказать всем о нашем браке. Случился бы скандал.
— Вы венчались в церкви Святого Воскресения? — задала я последний вопрос.
— Да.
Я мрачно кивнула. Все совпадало с какой-то сверхъестественной точностью. Вообще, эта историйка была очень простой, надо быть такой дурой, как я, чтобы не увидеть того, что лежит прямо на поверхности и тычет тебе в нос разгадками и уликами. Во многом, конечно, виноват этот горячий скандинавский бобер Ула, который сразу направил меня по ложному следу. Ну сейчас я ему покажу!
Оставив князя плакать на диванчике, я активированной миной метнулась обратно в библиотеку. Рыжий все еще был там, сидел на стульчике, паршивец, поэтому я с ходу перекосоротила мощную шведскую скулу. Но когда мой Помощник забился под кресло, я опомнилась, сменила гнев на милость и спросила:
— Это что, такая задумка была, чтоб я тут пахала в поисках разгадки как Пинкертон на экскаваторе, в то время как ты все знал и надо мной издевался?
— Я не издевался! — Ула осторожно утер нос рюшками моего декольте. — Мне так велено было, а я дух подневольный. Ты сама должна была найти разгадку…
— Да уж, — фыркнула я, — а разгадка-то проще некуда. Исчезновение бедной дурочки Жужи, равно как и ее смерть, не были выгодны никому. Зато смерть Павлы приносила графу ощутимую выгоду в размере ее баснословного наследства. Подозреваю, что дело было так: граф решил перетащить Павлу к себе в замок с тем, чтобы женить ее на ком-то из своих сыновей. Но девушка оказалась проворнее и выкатила жадному графу большой кукиш, то есть обрадовала его своим сообщением о браке с этим трусоватым Эмилем. Помнишь, в документе о передаче опекунских прав графу было написано, что если Павла выйдет замуж до двадцати одного года, то денежки переходят к ней безо всякого базара. Ну она и вышла… Я б, конечно, тоже ее за такой выбор по голове бы не погладила, а граф так вообще взбеленился… И тут-то изощренный басорский мозжечок выродил потрясающий своей наглостью и оригинальностью план. Где-то этот моральный урод откопал бедную девицу Жужу, скорее всего простолюдинку, и сделал из нее графиню Жужу Басор. Ведь Фанни болтала что-то такое, называя Жужу, то есть меня, выскочкой. Теперь перейдем ко второму акту представления. Граф делает вид, что одобрил брак этой идиотки Павлы, но все равно настаивает на переезде в его замок. Дальше я, правда, плохо себе представляю, что случилось. Возможно, что граф с Жужей как-то заманили Павлу в церковь, заперли ее там и подожгли. Перед этим им надо было как-то отвлечь внимание некстати появившихся цыган, поэтому Жужа устроила финт с лошадью, а табор резко снялся с места. Ну что, пока все правильно?
