– …И прекрасно! – отрезал я. – Еще неизвестно, поверят нам сиды или нет, а вот упускать фактор внезапности неразумно. Используем его для прорыва к Клапану. Отсортируй для меня в «Арсенале» только самые убойные средства поражения и переведи команды их активации в оперативную память. Надо не дать врагу опомниться и вызвать в его рядах как можно больше суматохи.
Пока Квиримот исполнял распоряжение, я вновь напялил шлем и накрепко пристегнулся ремнями безопасности. После чего ознакомился со списком оперативных приказов, сократил его еще на несколько пунктов, а затем совершил мобилизующий вдох и отдал команду задействовать «Активный щит»…
Как я недавно упоминал, излюбленной тактикой боя Торки Бикса всегда являлись быстрый бег и запутывание следов. Обидно, конечно, но не было во мне той бойцовской жилки, какой обладают все без исключения великие воины. Чтобы я ринулся в лобовую атаку, меня следовало загнать в такие условия, когда для обходных маневров уже не оставалось ни времени, ни места. В данный момент у нас с Квиримотом еще имелся шанс избежать прямого столкновения с драгокрейсерами, и шанс этот был в целом реален. Не исключено, что все и правда сложилось бы так, как предполагал мутадемон: стражи не стали бы пачкать руки, выкапывая нас из-под камней, а вызвали бы сюда представителей института Лиораха – дескать, ваша потеря, вот вы с ней и возитесь. Однако я предпочел изменить своим принципам и подвиг себя на нехарактерные действия, поскольку был издерган до такой степени, что уже не мог сидеть, как на иголках, ожидая у моря погоды.
Это было одно из тех судьбоносных мгновений, когда приходится, так сказать, ловить героический настрой и решать дилемму «или сейчас – или никогда». Уверен, кто сталкивался с подобным выбором, тот поймет, что я не мог поступить иначе. Потому что «никогда» в моем случае следовало понимать в самом буквальном смысле.
Наше возвращение на поверхность произвело эффект разорвавшейся бомбы. Усиленный трофейной энергией «Активный щит» сработал так, что засыпавшие нас обломки взметнулись вверх, словно и впрямь при мощном взрыве. Направленный радиально, силовой импульс освободил нам путь наружу, а заодно вышвырнул готового к бою штурмовика из образовавшейся воронки вместе с камнями.
Если исходить из стиля задуманной мной атаки, то момент для «воскрешения» я выгадал крайне удачный. Драгокрейсеры как раз совершали медленный облет сотворенной ими же дымящейся пустоши, сканируя каждый квадратный метр в поисках интервента, захороненного где-то под обломками. Квиримот не ошибся: сиды на самом деле должны были вот-вот раскрыть наше местоположение. Эскадрилья пролетала аккурат над нами, придерживаясь прежнего строя – двойной шеренги. Погонщики мутазверей, двигающихся в первой цепочке, уже обнаружили под завалами нечто подозрительное и сбавили ход, как вдруг это «нечто» подало признаки жизни и атаковало врага, словно нарочно его тут и поджидало.
Первое, что я увидел, очутившись на свободе, было маячившее надо мной широкое брюхо драгокрейсера. Быстро сориентировавшись в обстановке, я развернул «Ледяного взрыва» вертикально и его копьеобразным носом с ходу протаранил мутазверя, практически перерубив того пополам. Колпак кабины штурмовика забрызгало кровью и ошметками драконьих внутренностей, а уничтоженная нами летающая машина смерти рухнула на камни, кувыркаясь и ломая огромные крылья. А я ворвался через пробитую мной брешь прямо во вражеский строй, развернул мутадемона поперек его движения и дал мощный залп одновременно из носовых и кормовых эжекторов.
Благодаря тому, что стрелять пришлось почти в упор, да еще в незащищенные бока драгокрейсеров (эти участки их тел всегда оставались открытыми, дабы броня не мешала драконьим крыльям работать с полной амплитудой), последствия моего залпа выдались воистину катастрофическими. Шквал крупной ледяной шрапнели, накрывший первую шеренгу противника, получил дополнительный разгон силовым полем «Активного щита», включенного мной одновременно с залпом. Два драго-крейсера, между которыми я затесался и которые приняли на себя основной удар, разорвало на куски вместе с экипажами. Еще четыре мутазверя – по двое с каждой стороны – тоже понесли критический урон, лишившись крыльев и заработав множественные проникающие ранения. Прочие драгокрейсеры – трое с правого фланга и один с левого (передовая шеренга была длиннее тыловой и состояла из одиннадцати мутазверей) – получили повреждения различной степени тяжести и шарахнулись врассыпную, окончательно сломав строй. Двое из пострадавших погонщиков тут же поспешили покинуть поле боя и ретировались к саркофагу. Полет их драгокрейсеров был уже отнюдь не таким величественным, как раньше, и проходил по хаотичной зигзагообразной траектории. Подбитые тяжеловесы больше напоминали гигантских птиц с перебитыми крыльями, нежели прежних гордых повелителей неба.
Девять из двадцати! Ай да Торки Бикс! Вот что значит фактор внезапности! Вклинившись в строй врага и сокрушив почти половину его войска, я поверг сидов в кратковременное смятение и вынудил их спешно менять боевой порядок. Открывать по мне огонь они не рискнули. Сделав свое грязное дело, я тут же совершил финт и пристроился в хвост оставшейся от разбитого строя парочке левофланговых. Они не придумали ничего лучше, как пополнить собой бывшую тыловую шеренгу, и теперь спешили занять в ней свои места. А я, пользуясь этими мутазверьми как прикрытием, поспешил туда же. Только цель у меня была совсем другая: не дать противнику закончить перестроение и учинить в воздухе грандиозную свалку. А в ней, как известно, побеждает тот, кто покажет лучшую маневренность. И в этом плане «Ледяной взрыв» давал любому драгокрейсеру сто очков форы.
Прямо передо мной маячило два драгокрейсерских хвоста, поэтому грех было не воспользоваться моментом и не нанести улепетывающему врагу «ускорительный пинок». Жарить драконов огнем – занятие неблагодарное, и я продолжал следовать выбранной мной стратегии, решив хорошенько приморозить драконьи задницы, пока те находились в пределах моей досягаемости.
Завидев преследователя, погонщики драгокрейсеров кинулись в стороны, но я успел полоснуть по ним концентрированной струей криогенного тумана. В последний миг один из убегающих сидов все же увернулся, зато мутазверь второго заработал-таки обледенение кормы и частично – левого бока. Жесточайший мороз сковал драконье крыло, и полупарализованное животное, бестолково размахивая другим крылом, начало падать по крутой спиралевидной траектории. Входящий в экипаж тяжеловеса маг-левитатор напряг все силы, стараясь смягчить падение, и, надо отдать должное самоотверженному стражу, ему это удалось. Плюхнувшись на камни, мутазверь не разбился, но явно переломал себе лапы.
Десять драгокрейсеров… Ровно в два раза меньше, чем всего каких-то полминуты назад! Но не время ликовать: надо срочно закрепить отвоеванное преимущество, конечно, если еще не поздно.
В какой порядок собирался перестроиться остаток эскадрильи, я так и не выяснил. Все еще фонтанируя криогенным туманом, «Ледяной взрыв» врезался в формирующийся строй противника и не позволил тому расстрелять себя на подлете. К сожалению, попытка повторить картечный залп, форсированный «Активным щитом», уже не принесла такого сокрушительного результата. Враг оперативно среагировал на мой выпад и, мгновенно разбив еще не организованную группу, «расступился» вверх и вниз, уклоняясь с линии огня. Лишь один из драгокрейсеров получил серьезные повреждения, и его погонщик был вынужден пуститься в бегство, а остальные девять мутазверей пережили обстрел без тяжких последствий. Если не считать таковыми отыгранную мной инициативу и навязанный врагам собственный сценарий боя.
Хотя будет все-таки неправильно утверждать, что дальше наша схватка шла по плану – разве у чехарды вообще может быть сценарий? Я носился по воздуху, будто угорелый, стараясь все время держаться под брюхом какого-нибудь драгокрейсера, а его погонщик вместе с прочими товарищами прилагали максимум усилий, чтобы дотянуться до Квиримота. Огонь в нас велся исключительно прицельный, в то время как я мог палить, куда горазд. Правда, сейчас, когда битва велась на предельных скоростях и состояла из сплошных виражей, точность моих попаданий резко снизилась. Но то же относилось и к противнику, так что никакого преимущества он не получил. Мы осыпали друг друга стихийными ударами и зачастую попадали в цель, однако все эти попадания были из разряда касательных и не наносили какого-либо ощутимого урона.
Впрочем, воздушный бардак продолжался недолго. Фактор внезапности, так здорово выручивший меня, был утерян. Враги быстро оправились от дерзкого нападения и попытались вернуть себе инициативу. Вычислив мою тактику, Избранные разбились на тройки и взялись прикрывать уже не всех подряд, а лишь членов своей подгруппы. И как только я в очередной раз «приклеился» к одному из них, парочка его опекунов без лишней суеты зашла мне в хвост и взялась отгонять меня от товарища точными выстрелами из спеллганов. А остальные шестеро отстранились от происходящего, отлетели в сторону и по-быстрому сформировали ударное звено. После чего вернулись на поле битвы и приготовились накрыть «Ледяной взрыв» из всех орудий, едва он отстанет от своего живого прикрытия.
