Он еще на ходу заготовил слова извинения, но они не понадобились. Ни корреспондент, ни оператор, похоже, не обиделись или просто привыкли к подобным издержкам своей профессии. Зато оба сразу переключили свое внимание на подошедшего руководителя пресс-службы. Оператор проворно навел на него свою камеру, а корреспондент сунул под нос микрофон.
– Скажите, что стало причиной изменения тактики поиска?
– Плохие погодные условия, а именно туман и низкая облачность в районе поисков, – терпеливо начал объяснять Марченко. После вспышки гнева командира спасательного отряда очень важно было показать перед камерой свое спокойствие и уверенность в успехе затянувшейся поисково-спасательной операции.
– Почему же это решение было принято только после гибели поискового вертолета?
Марченко грозно взглянул на держащего микрофон журналиста. Вот же стервец! Еще ничего не известно, а он уже торопится объявить машину и экипаж погибшими.
– Мы не располагаем сведениями о судьбе экипажа вертолета, не вернувшегося с задания. Ведутся поиски, – с трудом сдерживая накатившее раздражение, ответил он.
Журналист, видимо, сообразил, что майор не намерен обсуждать этот вопрос, и мгновенно сменил тему.
– Скажите, а чем продиктовано вооружение отправляющихся на поиски спасателей?
Марченко скривился, словно от зубной боли. Все-таки надо было выгнать всех журналюг из лагеря, как предлагал Фролов! Хотя бы на время отправки поисковых групп. Каждую мелочь подмечают. По настоянию командира, всем офицерам спасательного отряда было выдано табельное оружие, и вездесущие журналисты сразу обратили на это внимание.
– Личное оружие является такой же частью снаряжения спасателей, как и другие принадлежности. Не забывайте, что поиски ведутся в глухой тайге, где водятся дикие звери.
Марченко решил, что его слова звучат убедительно, по крайней мере, для журналиста, который, конечно же, не мог знать о рапорте Быстрова и описанных там загадочных мутантах. Но взгляд столичного корреспондента, пронзительный и цепкий, ему очень не понравился.
Со стороны реки послышался звук запущенных моторов – четыре лодки со спасателями одна за другой отчалили от берега. Оператор с видеокамерой сейчас же переключился на них, да и корреспондент, похоже, потерял на время к начальнику пресс-службы всякий интерес. Воспользовавшись тем, что обоих журналистов захватила съемка отплывающих лодок, Марченко поспешил покинуть берег.
* * *
Пашка Гришанин, по прозвищу Гришак, медленно тащился на своем раздолбанном «газике» по петляющей лесной дороге. По документам «газик» принадлежал тестю, но Гришанин считал его своим. По правде сказать, на хрена старому хрену машина? Гришанин пришел в умиление от собственной остроты, даже произнес ее вслух. На хрена старому хрену – звучит! Надо будет запомнить. Тесть, в прошлом, говорят, неплохой механизатор, давно уже смотрел на мир через стакан самогона и мог доехать на своей колымаге разве что до ближайшего оврага.
В машине что-то звякнуло и застучало, заставив Гришанина насторожиться. Всю дорогу, пока он ехал, в подвеске, а может, в заднем мосту что-то постукивало, но не так, не с таким скрежетом. Если «газон» сейчас встанет – беда. В одиночку машину ему ни за что не починить. Да и не любил он это занятие. Вон, Сизов может неделями возиться со своим мотоциклом, как он возился после аварии. Но он, Пашка, не такой. Значит, что? Топать пешком до ближайшей деревни, а это километров пятнадцать, не меньше, там искать трактор и тащить «газон» на буксире обратно. Невеселая перспектива. А если еще и дождь зарядит? Вопреки прогнозам синоптиков, небо над тайгой постепенно затягивалось низкими облаками. Гришанин представил, во что превратится дорога во время дождя. По такой погоде даже за ящик водки ни один тракторист не согласится мудохаться с его «газоном». Пашке стало совсем грустно. В этот момент скрежещущий звук повторился. Только… Только доносился не из-под днища и даже не из-под капота, а из кабины. Гришанин оглянулся за спину, где на месте развалившегося и потому снятого тестем заднего сиденья лежал мешок с капканами. Один из них вывалился из развязавшегося мешка и стучал по металлу боковой дверцы. Тьфу ты, зараза! Гришанин в сердцах сплюнул себе под ноги и сразу повеселел. Все ништяк, а он-то переполошился. А если повезет, то и деньжатами удастся разжиться. От облегчения Гришанин даже хотел потереть руки, но дорога была настолько извилистой, что приходилось крепко держаться за руль, чтобы не въехать в какое-нибудь дерево.
Однако радовался он недолго. Вскоре дорога, ведущая к ныне заброшенному Виленскому зимовью, вовсе исчезла, проглоченная тайгой. Гришанин проехал еще метров двадцать, лавируя между подросшими сосенками и безжалостно давя цепляющиеся за колеса заросли костяники и волчьего лыка, а потом остановил машину и заглушил мотор. Ветки, облепившие «газик» со всех сторон, заслонили все стекла, из-за чего в кабине даже стало темно. «Как в гробу», – не к месту подумал Гришанин, выбираясь из машины. Это тоже оказалось нелегко – он с трудом открыл дверцу из-за здоровенного куста, подпершего ее снаружи разросшимися ветками. Сразу пришла мысль, а как он будет выбираться из этой чащи, но Гришанин отбросил ее от себя. Как-нибудь выедет. В конце концов, расчистит путь топором.
Продравшись сквозь ветки, Гришанин кое-как вытащил из машины мешок с капканами и осмотрелся. По осени, еще до снега, он пару раз доходил до Виленского зимовья, а в прошлые годы забирался в тайгу и дальше. Так что места были ему знакомы. Но сейчас лес выглядел каким-то чужим. Может, от поникшей зелени, а может, потому, что в полдень в тайге было по-сумеречному темно из-за облаков, висящих над самыми макушками сосен. Гришанин принюхался. В воздухе пахло сыростью и еще чем-то – плесенью, что ли. Он вспомнил погреб, где тесть ставил свою брагу. От сырости на прогнивших деревянных полатях в погребе выросли грибы. И воняло там так же отвратительно. Гришанин брезгливо поморщился, потом взвалил на спину мешок с капканами, прихватил из машины топор и зашагал в глубь леса. Чем мотаться с ружьем по тайге, вдыхая эту вонь, он просто расставит капканы на звериных тропах и будет регулярно проверять их. Рано или поздно какая-нибудь бешеная лисица, волк или барсук попадется в расставленную ловушку. Идея использовать капканы для отлова бешеных животных была хороша, с какой стороны ни гляди. Вот только пробираться через чащу с тяжелым мешком за плечами было адски трудно, и как Гришанин ни пытался подбадривать себя, даже мысли о легком заработке не особенно поднимали настроение. Он весь покрылся липким потом, то ли оттого, что набитый капканами и звенящий цепями мешок оказался таким тяжелым, то ли потому, что в чаще было непривычно жарко и душно. Остановившись, Гришанин бросил мешок на землю и вытер со лба пот мокрой ладонью. Сердце гулко колотилось в груди. Даже дышать было трудно. Что это с ним? Вроде не бухал накануне, так, выпил с тестем пару стопарей за удачную охоту. А звери, как назло, попрятались. Даже сорочьей трескотни, которая так раздражает на охоте, не было слышно. Может, у них эта, миграция, невесело усмехнулся Гришанин. Или все передохли? Шутливый вопрос отчего-то не вызвал улыбку. Наоборот, на душе стало тревожно. Ему вдруг захотелось бросить все, даже мешок с капканами (ну их на хрен, эти деньги!), рвануть обратно к машине, дать по газам и гнать из леса, гнать до самого дома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
