тот самый момент. «Я здесь, на торговой площадке Merrill Lynch, с Ридом, Барри и Джеем, – продолжал я. – Еще около пятнадцати минут до открытия и… – Я помолчал, пытаясь сообразить, что сказать. – Ну, гм, абсолютно ничего не происходит».
Я чувствовал себя диктором бейсбольного матча, пытающимся заполнить эфирное время, когда игру прервали из-за дождя. Оказывается, нужно постараться, чтобы описание комнаты, заполненной столами, звучало интересно.
Я скучал сам, – не могу себе представить, как скучно было моим слушателям. Наконец, Пэтти милосердно подключилась к линии и предложила мне перезвонить, когда у меня будет больше информации.
Удивительно, но Логан ничуть не скучал из-за этой задержки. Он был очарован всем. Один из трейдеров показал ему, как отслеживать рыночные котировки. Он научился пользоваться терминалом и искал новости о Санта-Крус. Он набирал что-то, счастливый, как моллюск во время прилива. Но для меня ожидание было невыносимым. Я мерил шагами комнату, грызя ногти. Я чувствовал себя так, словно сидел в больнице и ждал, когда из операционной выйдет врач и скажет, как дела у любимого человека. Воображал все возможные исходы – большей частью плохие, – что делало меня дерганым и нервозным. Мне нужно было чем-то заняться. В конце концов, вспомнив об одноразовом фотоаппарате, который Лоррейн сунула мне в карман куртки, я занялся делом. Я запечатлел Барри у телефона, Рида, задумчиво глядящего в пространство. Та фотография, на которой я запечатлел Логана, – он поднял голову, сложил руки перед собой, на его лице застыло серьезное выражение, как будто он был глубоко озабочен неустойчивыми ценами на фьючерсы[111] Крюгерранда[112], – до сих пор остается одной из моих любимых фотографий.
Когда момент наконец настал, не было блеска молний. Не было трубного гласа. Вообще никаких громких объявлений. Просто Барри подошел туда, где сгрудились мы с Джерри и Ридом, и сказал: «У нас есть цена».
На длинном экране на стене и в верхней части большинства мониторов ползли буквы и цифры, отражающие происходящие сделки. Опытный трейдер мог интуитивно понять, что происходит: APPL-16.94 _MSFT-50.91 _CSCO-15.78. Мы все уставились на экран, стараясь не моргать и не пропустить информацию по нашей компании. И вот оно: NFLX – 16.19. Наконец-то у меня было, что сказать Пэтти. «Переведи меня на громкую связь», – сказал я.
Мы с Ридом обнялись, а Джерри и Барри пожали руки. Потом я наклонился и крепко обнял Логана. Менеджеры Merrill, которые сопровождали нас во время всего процесса, остановились, чтобы поздравить. Кто-то открыл бутылку шампанского. Даже Логан сделал несколько глотков, хотя терпеть не мог шампанского.
Рид и Барри собирались задержаться, чтобы поговорить с репортерами, но моя миссия была исполнена в ту же секунду, как я услышал радостные крики в Лос-Гатосе. Мы с Логаном могли уйти.
Я знал, что хочу сделать. Увидеть «Бесстрашного», авианосец времен Второй мировой войны, пришвартованный на Гудзоне. Там был музей, а рядом – подводная лодка. Но сначала нам с Логаном предстояло сделать кое-что более важное. Я поднял руку, и такси притормозило у обочины. «Перекресток Одиннадцатой улицы и Шестой-авеню», – сказал я водителю, садясь вслед за Логаном.
«Куда мы едем?» – спросил сын. «Увидишь, – сказал я. – Знаю, что ты парень из Калифорнии, но пора тебе становиться жителем Нью-Йорка».
Когда такси влилось в утренний поток машин, я откинулся на скрипнувшее сиденье и стал смотреть в окно, – мимо проносились кварталы. До меня начало доходить, что моя жизнь только что необратимо изменила свой курс. Впервые в жизни мне не нужно было работать. И мне никогда больше не придется этого делать.
Такси остановилось на светофоре, и я посмотрел на людей, стоявших на пешеходном переходе. Мужчина в костюме, хмурящийся над пончиком. Женщина в форме медсестры, уставшая после двенадцатичасовой смены. Строитель с желтой каской в руке. Они все должны были работать. Но я – нет. Всего несколько часов назад я был таким же, как они, но теперь внезапно все изменилось. Я не знал, что я чувствую по поводу этой перемены.
Это был не вопрос денег. Это был вопрос пользы – удовольствия от того, что я приношу пользу. Работа для меня никогда не была способом сделать состояние, ее суть была в том, чтобы испытать радость от хорошо сделанного дела, от разрешенной проблемы. В Netflix эти проблемы были невероятно сложными.
Я любил Netflix не потому, что думал, будто он сделает меня богатым. Я любил его за водяные пистолеты. Монеты в фонтане и масштабные дискуссии в конференц-зале. Я любил его за брейнсторминг на пассажирском сиденье автомобиля, встречи за обеденном столом. Мне нравилось создавать компанию. Я ценил победы и поражения, хриплый смех на улице ранчо и ошеломленное молчание в самолете Ванны Уайт. Я любил его за Кристину, Митча, Те, Джима, Эрика, Суреша и сотни других людей, которые жертвовали своими ночами и выходными, работали в праздники, отменяли планы и переносили встречи. Все для того, чтобы помочь нам с Ридом осуществить мечту.
Дело было не в деньгах. Дело было в том, что мы сделали до того, как вообще узнали, что получим их.
Так что же случилось теперь?
Я не собирался забирать деньги прямо сейчас. Чтобы предотвратить поток продаж, банки потребовали от нас всех согласиться придержать наши акции в течение шести месяцев. Так что в каком-то смысле ничего не изменилось. Через несколько часов я сяду в самолет и полечу обратно в Калифорнию, а потом, скорее всего, вернусь в офис, чтобы несколько часов разбираться с электронной почтой, прежде чем отправиться домой.
В конце концов, нам еще многое предстояло сделать. Blockbuster охотился за нами. Мы слышали тревожный шепот, что Walmart входит на рынок онлайн-проката. У нас все еще было много вещей, которые мы хотели протестировать. И мне не терпелось вернуться к своим исследованиям по стримингу.
Но часть меня знала, что один этап путешествия только что закончился. Мечта сбылась. Мы сделали это – превратили конверт с диском Пэтси Клайн в компанию, выставленную на публичные торги. Это был тот успех, на который мы все надеялись, то, что мы обещали людям, которые вложили в нас свои деньги. И это была награда для тех, кто инвестировал свое время. Такого рода успех, который для большинства людей требовал бы икры, шампанского и стейков размером с обеденную тарелку. Долгий ужин в «Ле Бернардине», а затем стаканчик-другой на ночь в «Ритце».
Но мы с сыном направлялись не туда.
Такси остановилось, и я
