– Теон! – приманиваю его жестом руки. – Помоги-ка мне!
– Что-то нашла? – интересуется он, склонившись над сияющим нечто.
В этом момент неизвестный предмет вспыхивает янтарно-золотым светом, словно затонувший осколок заходящего солнца. Повинуясь секундному порыву, тянусь к манящему сиянию. Я и Теон одновременно хватаемся за разные стороны прямоугольного предмета, и он без особых усилий выныривает из своей холодной колыбели, стряхнув с себя налет прошедших столетий и засияв всеми цветами радуги.
– Шкатулка? – спрашиваю я, озадаченно взглянув на Теона, в задумчивости склонившегося над ней.
– Музыкальная… – добавляет он, кончиками пальцев проведя по хрустально-алмазной крышке с фигурками влюбленных на самой верхушке.
Медленно, так, словно шкатулка может рассыпаться от неосторожного движения, Теон откидывает крышку. Пространство вокруг меня заполняется чудесной музыкой. Высокие и низкие ноты всевозможных оттенков переплетаются, вливаясь одна в другую, повествуя о восходе весеннего солнца, о легком ветерке, гуляющем меж нежных зеленых листьев, об утренней песни птиц, о нежном материнском прикосновении… О любви. Любви подобной воздуху, окутывающему все сущее, подобно кипящей лаве, сжигающей преграды на своем пути. Медленно, меня начинает обволакивать грусть, и сквозь поры кожи проникает тоска о чем-то утерянном. Холодный хрусталь в руках сияет в последних лучах, завораживая и приковывая к себе невидимыми музыкальными оковами. Грудь сдавливает, и становится трудно дышать. Маленькие капельки стучат по гладкой поверхности, и я не сразу понимаю, что это мои слезы.
– Дея? – беспокойный голос Теона кажется таким далеким, будто бы я нахожусь от него за несколько миль. Но его прикосновение к моему плечу, словно прожигает насквозь. У меня кружится голова, и темнота мягким покрывалом накрывает сознание…
Тусклые переливы, яркие вспышки чередуются с кромешной и вязкой тьмой. Иногда перед моими глазами мелькают смазанные образы, знакомые, но отчего-то чуждые и далекие…
– Спасибо, – тихо ответила я мальчику, снявшего меня с дерева.
– Ты не поранилась? – темноволосый мальчик улыбался, и я тоже улыбнулась ему в ответ.
– Не-а, – весело ответила я, мне было не страшно, ведь мы уже стояли на земле, и я осталась цела. Только голова болела от удара о ветку, но папа постоянно говорит мне, что принцессы не хнычут, поэтому я не стала говорить ему о шишке на голове.
– Вот и славно, – мальчик взъерошил мои волосы: я поморщилась от боли, но промолчала…
Еще одна вспышка, и картинка сменяется…
Я бежала, боясь, что могу опоздать и не узнать, что Теон собирался показать мне.
– Теон! – крикнула я мальчику, стоявшему под деревом.
– В-вот… возьми… – он протянул мне стеклянную коробочку с двумя фигурками на прозрачной крышке.
– Какая красивая! А это мы, да? – спросила я, коснувшись указательным пальцем обнимающихся фигурок. Они оказались такими холодными и гладкими, словно сделанные изо льда. И тут же убрала руку, боясь, что они растают.
– Она волшебная, – Теон приподнял крышку, и зазвучали звуки музыки, затмив пение птиц над головой.
Очертание леса Тенебрис плывут, и все вокруг темнеет...
Через секунду пейзаж вернулся, но мальчик напротив уже не был прежним. В мгновение он вырос, представ передо мной восемнадцатилетним юношей.
– Тш-ш-ш... Обещай мне, что не скажешь этих слов, пока мы не станем единым целым..., – я коснулась кончиком пальца губ Теона, не давая долгожданным словам вырваться наружу…
И тут линзу калейдоскопа в моей голове опять переворачивают...
– Поиграем в «Хитрую Лето»! – Эйлит, которой было только 11 сол, не хотела просто сидеть во Внутреннем дворе правого крыла на мраморных скамейках и обсуждать последние сплетни и удавшуюся охоту на лепусов [lepus (лат.) – заяц].
– Эм-м-м, – неуверенно протянули Лисия и Аккелия, а Азер неопределенно пожала плечами.
Я то и дело проглядывала в сторону конюшни, где Теон о чем-то оживленно разговаривал с Сандром, Од же поправлял загон для лошадей. Он вообще любил работать руками, а не чесать языком, биться на турнирах между Кланами и ходить на охоту. Он так не походил на своих двоюродного брата Племейна и сестру Азэр. Редкость было встретить Игнэуса со спокойным характером.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Давайте же… – голос Эйлит стал неуверенным. Она начала накручивать свою пепельно-черную прядь на палец и бегать глазами, ловя наши взгляды и ища союзников идеи.
– Кто «за»? – хмыкнул Глинд, когда ее просящие желто-зеленые глазки уставились на него.
Я подняла руку – все, лишь бы отвлечься от желания ходить за Теоном попятам. Я призналась ему в прошлом году, даже первая поцеловала. И итог – он не появлялся почти целый год! Видимо, мои чувства его так и не достигли... Неуверенно руку подняла руку лишь Фидан, Глинд победоносно фыркнул и по-дружески толкнул в плечо конюха, который нервно поглядывал на свое место работы, но отказать принцу в просьбе «поболтать» Леофвайн не смог.
Лисия нахмурилась – видимо панибратство с простыми людьми ей претило.
Эйлит сердито нахмурилась, не увидев энтузиазма со стороны друзей. Махнула рукой в сторону – и раз: насильно граданула Ода, Тео и Сандра. Они грудой упали под сень дуба.
– Ай! – молоток Ода угодил по пальцу Сандра.
И тут все вспомнили, какой силой обладает Эйлит...
– Я-я согласен, – заикнувшись, передумал Глиндр, а Леоф радостно попятился к конюшне. Остальные закивали.
– Играем в «Хитрую Лето»! Считаем до 20 и разбегаемся, – Эйлит радостно подпрыгнула и начала считать. Все сначала нехотя считали, но когда подошли к 20, заразились азартом от Эйлит – она так забавно растягивала цифры.
Я решила убежать и спрятаться там, где ни у кого не хватит духу искать... Выбор пал на замковую тюрьму. А что? Я столько раз вытаскивала оттуда Кара...
Но зайти не хватило духа, лишь повернула потайной рычаг, и на меня сразу пахнуло холодом и почудились чьи-то крики и свистящий звук сменяющийся чем-то противно-хлюпающим.
Я сломя голову убежала – ринулась к конюшне, к своему Памфу. Последний год именно с ним я чувствовала себя спокойнее, потому что могла ему все рассказать. Но в конюшне застыла как вкопанная – Теон сидел на поперечной подпорке крыши.
Увидев меня, он спрыгнул в сено.
– Привет, – коротко произнес, даже не подняв голову.
– Я пойду, – воздуха стало не хватать – он погустел от напряжения.
– Стой! – он схватил меня за руку, я заглянула в его пронзительно синие глаза и...
Разноцветный мультивихрь снова проносится по моему сознанию, остановившись на панораме Лунного озера.
Я шла вдоль берега, вслушиваясь в музыку шкатулки, смешанной со звуками, принесенными летним ветром. Закрыла глаза, позволяя счастью наполнить меня. Он приснился мне. Тысячи раз я грезила о нем, сотни раз видела его во снах, но вчера… Вчера была та самая… Знаменная Ночь.
– Решила подумать вдали от всей этой суеты? – услышала я глубокий мужской голос рядом со мной.
– Дядя Изо, – улыбнулась мужчине, что лишь восемь лет назад был на моем месте. Но... Я привыкла видеть папу в своем застывшем возрасте – 16 лет, хотя назвать его мальчиком не позволяли его умудренные опытом глаза. А дядя... Дядя стал старше.
– Здравствуй, принцесса, – улыбнулся он. – Надеюсь, ты счастлива, что все сложилось именно так?
– Да, – тихо ответила я, смутившись.
– Я рад, что магия соединила двух, столь подходящих друг другу венефикусов. Жаль, что…
Дядя остановился. Я повернулась, и уж было хотела спросить, что случилось, как вдруг Изокрейтс схватил меня за плечи и коснулся указательным и средним пальцами правой руки моего лба. В глазах тут же потемнело… Шкатулка выскользнула у меня из рук, разбившись на тысячу осколков…
