Нет спору, что могущество Турции было давно уже поколеблено рядом неудачных для нее войн. Однако эти неудачи можно объяснить целым рядом причин, но отнюдь не упадком боевого духа турецкого солдата. Турок, с эпохи нашествия османов, со времен бесстрашных янычар до наших дней, является примером воина беззаветной храбрости. Конечно, со времени далекого прошлого в бесконечных религиозных войнах мировоззрение турок, как и всех тогда народностей, резко отличалось от теперешних их убеждений. В прошлые времена турок был всецело фанатиком своей религии. Тогдашний ислам отличался нетерпимостью к христианству. Но с течением веков узкий фанатизм турок начал терять прежнее значение, и еще задолго до нас он остался лишь достоянием их духовенства.
Ислам и сейчас господствующая религия в Турции, но в то же время прочие вероисповедания не терпят былых ограничений. Все же притеснения, испытываемые христианским населением в Турции, о которых так часто повествует русская и иностранная пресса, основываются главным образом на политических причинах и на иностранной пропаганде.
Одним из явно враждебных народов к политическому режиму Турции были армяне. Еще со времен распространения русского владычества в Закавказье армяне питали тяготение к России как к стране, где политические и религиозные права всех слоев населения очень мало отличались от господствующего элемента. Россия на востоке была единственной европейской державой, колонизация которой была лишена каких-либо эксплуатационных стремлений. Благосостояние и процветание нашей окраины российской – Кавказа – было притягательным миражем для некоторой части населения Турции, где их политические и экономические права были ограничены. Армяне еще задолго до владычества турок считались старыми хозяевами передней Азии. Их владения распространялись далеко за пределы Турции.[126] Естественно, что этот народ после покорения его турками не мог примириться со своим положением, и его заветной мечтой становится желание избавиться от чужого владычества. Кроме стремления к России, в армянском населении Турции наблюдались также и тенденции чисто сепаративного характера к образованию самостоятельного армянского государства в пределе границ бывшей Армении.
Как за сепаратизм, так и за симпатии к России армяне жестоко расплачивались перед турецким правительством. Протест армян выражался часто в кровопролитной борьбе их с местной властью, где последняя по причине своей слабости обращалась за содействием к войскам, к местному населению из турок, а иногда и к полудиким курдам.[127]
Национальные притязания армян и столкновения их по вышеуказанным причинам с турецким населением вылились в антагонизм, постоянно возраставший на почве кровавой мести.
Кроме указанных причин, существовало еще одно весьма важное обстоятельство, еще сильнее усугублявшее взаимную рознь между армянами и турками. Несмотря на ограниченность в политических правах, армяне в Турции экономически не были притесняемы, и очень часто даже сами турки находились от них в этом смысле в зависимости. До войны лично я имел иное представление о положении армян в Турции. Мне казалось, что они находились в невыносимых условиях жизни, а на деле это оказалось иначе. Причина столь непонятного явления кроется в исключительных способностях и во многих положительных качествах самих армян. Этот народ, хотя и с далеким, но с большим прошлым, сохранил какую-то неугасаемую энергию к жизни, жажду к современной культуре и к материальному превосходству над окружающими. Последнее достигалось армянами еще с давних пор торговлей, в чем с ними никто не мог конкурировать, и результатом этого существующая уже рознь еще больше увеличивалась. Конечно, остроту этого важного вопроса могло разрешить само правительство, но у него не хватило на это ни должных сил, ни должного умения, а может быть, и желания.
За войну довольно часто и наша, и иностранная печать особенно подчеркивала зверства, которые чинились турецкими войсками над христианским населением, главным образом над армянами. Да, эти события не подлежали никакому сомнению, так как в их наличии приходилось не раз лично убеждаться. Но если стать беспристрастным следователем над всем увиденным и услышанным, то без труда можно установить, что в большинстве случаев виновниками их были курды. Последние очень часто многими из нас, вследствие слабого знакомства с этнографией занимаемой нами неприятельской территории, смешивались с турками. Курды уже по происхождению не имели ничего общего с турками.[128] Как приходилось слышать, это были осевшие в горах Агрыдага, Соганлуга, Азербеджина[129] и частью в самой Малой Азии арийские племена, которые впоследствии смешались с новыми народностями.[130] Эти полудикие племена считали себя в полузависимости от Турции. Они управлялись мелкими князьками, так называемыми беками, напоминавшими системой управления средневековых феодалов. Обязанности курдов в отношении турецкого государства состояли в том, что их беки должны были ежегодно выплачивать властям в качестве налога определенную денежную сумму, а на случай войны обязывались выставить несколько тысяч иррегулярной конницы (гамидие[131]).
С началом военных действий с Турцией мы имели против себя до 10 тысяч курдской конницы, оперировавшей на многих направлениях нашего фронта. Эта внушительная, на первый взгляд, сила в боевом смысле не представляла чего-либо серьезного. В бою они не выдерживали ни сильного огня, ни атак, а действия их, хотя и руководимые турецкими офицерами, отличались беспорядочностью и неустойчивостью. Но зато они были опасны внезапностью, жестокостью и вероломством. Пользуясь растянутостью нашего фронта, где местами вместо войск приходилось ограничиваться лишь наблюдениями, они часто пробирались к нам в тыл с целью набегов. О каком-либо их рыцарстве или их гуманности говорить не приходилось. Боясь столкновения с нашими войсками, они объектом своих действий выбирали у нас, и у себя же в тылу мирное христианское население, которое беспощадно истреблялось, села уничтожались огнем, а скот угонялся. На эти бесчинства турецкие военные власти смотрели сквозь пальцы, и если ими и принимались какие-либо меры, то они носили только половинчатый характер. Насколько нам казалось, турецкое правительство умышленно не предпринимало против курдов этой своего рода вольницы репрессивных мер, боясь таким образом их восстановить против себя, что в военное время считалось крайне невыгодным.
Курд и характером, и внешностью не похож на турка. В противоположность мягким чертам турка – курд обладал суровым взглядом, а большой орлиный нос придавал его лицу какое-то хищное выражение. Курд высок ростом, крепкого телосложения. Столетние старцы у них не редкость. Интересно заметить, что среди массы курдов, которые преимущественно были жгучими брюнетами, можно было встретить, особенно среди женщин, светлых блондинок с голубыми глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
