В сентябре 1938 года Черчилль вновь начинает играть заметную роль на политическом небосклоне. Он по-прежнему изгой, однако его речи уже не кажутся столь безумными и оторванными от жизни, как раньше. Когда до него доходит первая информация о подписании Мюнхенского соглашения, легализовавшего бесчеловечный раздел Чехословакии, Черчилль с возмущением задал вопрос: «Из чего сделаны эти люди?»
«Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы», – вынесет он свой вердикт [690] .
«Как и любой оратор, Уинстон отлично понимал, когда он провалился или достиг успеха, и как все ораторы он наслаждался успехом и ненавидел неудачи, – комментирует Рой Дженкинс. – Одним из его главных достоинств было то, что он никогда не позволял даже самому гнетущему и мрачному провалу заставить его спрятаться в убежище, испугаться, поджать хвост и оказаться неспособным на любые действия, кроме как зациклиться на своем горе и сильно побитом эго» [691] .
Чем сильнее становилось сопротивление, тем с бо́льшим азартом, энергией, драйвом Черчилль начинал бороться за свои убеждения. Пока Невилл Чемберлен сходил с трапа самолета, размахивая подписанным с Гитлером и Муссолини соглашением – гарантом будущего мира, – Черчилль произносил в палате общин, как он сам выразился, «самые непопулярные и самые нежеланные слова»:
«Мы потерпели полное и безоговорочное поражение. Все кончено. Чехословакия сломлена, всеми покинута. В скорбном молчании она погружается во мрак. Этой стране пришлось испить до дна чашу страданий, несмотря на крепкий союз с западными демократическими державами. Не нужно тешить себя напрасными надеждами. Мы потерпели поражение, не участвуя в войне, и последствия этого поражения еще долго будут напоминать о себе. Народ должен знать, что мы пережили ужасный этап нашей истории, когда было нарушено все равновесие Европы и когда на время западным демократиям вынесен ужасный приговор: „Тебя взвесили и нашли легковесным“. И не думайте, что это конец. Это только начало расплаты. Это только первый глоток, первое предвкушение чаши горечи, которую мы будем пить год за годом, если только не встанем, как встарь, на защиту свободы, вновь обретя бодрость духа и силы сражаться» [692] .
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Чем сильнее становилось сопротивление, тем с бо́льшим азартом, энергией, драйвом Черчилль начинал бороться за свои убеждения.
Когда казалось, что карьера Черчилля достигла надира, популярность вновь стала возвращаться. То, о чем он предупреждал с трибуны и в статьях, сбывалось. Его читательская аудитория возросла многократно. Его снова стали печатать ведущие издания.
«Для Черчилля многое менялось буквально на глазах: то, что многие годы ставилось ему в вину, с его решительным предпочтением силовых действий, вдруг становилось его главным достоинством, – отмечает выдающийся отечественный историк Анатолий Иванович Уткин. – Теперь уже никто не смотрел на него как на потерянного политика. Он явственно выделялся на фоне своих флегматичных коллег энергией и несокрушимым присутствием духа. Теперь в нем видели прирожденного лидера» [693] .
На витринах для афиш появились плакаты «Верните Черчилля!», сотни митингующих мужчин и женщин ходили с аналогичными лозунгами перед Вестминстером.
«Я не имел ничего общего с такими методами агитации, но я, без сомнения, вошел бы в правительство, если бы мне это предложили, – комментировал Черчилль происходящее. – Однако удача сопутствовала мне и здесь, и события продолжали развиваться своим логическим, естественным и ужасным путем» [694] .
После нападения Гитлера на Польшу и начала Второй мировой войны Чемберлен уже не мог игнорировать своего политического оппонента. Черчилль вошел в состав правительства не благодаря закулисным интригам и подковерным играм, а в результате многолетней борьбы за свои убеждения, отстаивание своей позиции, превратившись из политического аутсайдера в лидера нации.
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Черчилль вошел в состав правительства не благодаря закулисным интригам и подковерным играм, а в результате многолетней борьбы за свои убеждения, отстаивание своей позиции, превратившись из политического аутсайдера в лидера нации.
Бойцовские качества лидера
Бойцовские качества по праву занимают видное место в современной концепции лидерства.
«Для правильного морального выбора лидерам, несомненно, нужна смелость, – констатирует профессор Ричард Л. Дафт. – Лидерам нередко приходится находить в себе дополнительные силы, чтобы преодолеть сомнения и отстоять свои убеждения, особенно когда они испытывают противодействие со стороны окружающих. Быть смелым – значит высказывать свою точку зрения. Лидеры должны убеждать в своей правоте, чтобы оказывать влияние. Смелый человек открыто выражает свои мысли, даже когда знает, что с ним не согласятся. Быть смелым – значит бороться за свои убеждения» [695] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Для правильного морального выбора лидерам, несомненно, нужна смелость. Быть смелым – значит высказывать свою точку зрения. Быть смелым – значит бороться за свои убеждения».
Профессор Ричард Л. Дафт
Черчилль понял это еще в самом начале политической карьеры. Едва став членом парламента, он тут же ринулся в бой.
«Большинство молодых парламентариев, перед тем как выступить с первой речью, выжидают несколько недель, а то и месяцев. Отец был не таким», – вспоминает его сын Рандольф [696] .
Черчилль уверенно пришел на первое в его жизни парламентское слушание, ту же обратив на себя внимание депутатов.
«Не прошло и пяти минут с момента появления Уинстона, как мы увидели, что он сидит, развалившись, надвинув на лоб цилиндр, скрестив вытянутые ноги, глубоко засунув руки в карманы, и оглядывается вокруг так, как будто он был не самым молодым, а старейшим депутатом», – не без возмущения отозвался один из обитателей Вестминстера [697] .
Выступил наш герой на четвертый день и сразу же коснулся одного из злободневных вопросов – англобурской войны. Обращает на себя внимание и само содержание его речи. Молодой депутат не испугался пойти против собственной партии, которая настаивала на ведении войны до капитуляции противника. Черчилль призвал «облегчить бурам признание поражения и сделать это как можно достойнее». Кроме того, он недвусмысленно намекнул на свою симпатию к бурам, заявив:
– Ни один народ не получил так много выражения сочувствия на словах и так мало практической поддержки на деле, как буры. Если бы я был буром, то уж точно сразился бы на поле боя [698] .
