Кенджи не отставал, без пощады рубя оставшихся в живых предателей, и даже Исаро поразил нескольких врагов — и вот, уничтожив всех противников, они все вместе окружили тяжело дышащего Каташи.
— Отец!.. — Макото стянул с себя порванный жилет и бережно положил ему под голову. — Не шевелись! Сейчас мы найдем лекарей и…
— Нет, сын, — прервал его Каташи и задался в хриплом кашле. — Ни знахари, ни их снадобья, ни что-либо другое мне уже не поможет. И мы оба это знаем.
— Весь род Ода до последнего колена поплатится за проступок Исаро! — воскликнул Ичиро, упав на колени рядом с братом. — То, что он совершил — немыслимо!.. Отец, знай, я не успокоюсь, пока каждый из этих негодяев не будет болтаться в петле!
— Ичиро, ты ли это? Подойди поближе, я не узнаю тебя, — Каташи выдавил из себя слабый смешок, который, судя по гримасе боли, на миг мелькнувшей на его лице, стоил ему немалых усилий. — В твоих словах я слышу нашего дорогого Джиро. О, он загорался быстрее промасленной сухой лучины — хватало только одной искры. Что ж, совсем скоро я смогу обнять его и вместе усесться пировать вместе с нашими предками…
— Не говорите так, господин Такэга, — вмешался Кенджи. — Вы проживете еще много-много…
— Хватит, — мягко, но голосом, не терпящих возражений, прервал его Каташи. — Времени у меня становится все меньше, так давайте не будем тратить его впустую. Ичиро, Макото, подойдите поближе, дети мои, — подождав, пока оба сына склонятся над ним, он продолжил: — Для меня не секрет, сколь вы разные характером и в спорах готовы поломать друг о друга немало копий. Однако пора отставить все разногласия и позабыть старые обиды. То, что произошло сегодня — только начало, помяните мое слово. И судьба всего Дома — Великого Дома Змея — целиком и полностью зависит от вас. Начнете грызню — и от нашего рода останется только пыль, что рассеет ветер. Прикроете друг друга в трудный час — и цвета нашего Дома будут носить еще сотни и сотни лет. Помните об этом. Кенджи, — Каташи перевел на него взгляд и Кенджи увидел в нем немую просьбу; сжав губы, он коротко кивнул, на что Каташи ответил легкой улыбкой. — Ты уже не раз вытаскивал моего младшего сына из передряг и, я уверен, еще сделаешь это не раз. А где один, там и двое, верно?..
— Клянусь, что сделаю все возможное для вашей семьи и нашего Дома, господин, — поклонился Кенджи.
— Знаю. И безмерно благодарен тебе за это. Что ж… Надеюсь, господин Сато не откажется выпить со мной кружку-другую. В момент нашей последней встречи разговор у нас, увы, не слишком заладился.
Произнеся это, Каташи вздохнул в последний раз — и после взгляд его заволокла пелена. Наклонившись, Макото бережно провел ладонью по лицу отца, закрыв тому глаза, а после сжал кулаки:
— Я найду этого Землепашца и засуну эти драгоценные сферы так глубоко, что он вообще пожалеет, что когда-то перешел нам дорогу, — мрачно заявил он и, в ответ на недоуменный взгляд брата, буркнул: — Объясню попозже. Долгая история.
— Кажется, все негодяи мертвы или сложили оружие, — покачал головой Ичиро и огляделся по сторонам. Действительно: немало гостей сложили головы, однако оставшимся вместе с подоспевшей стражей удалось перебить негодяев, некоторые из которых, видя безвыходность ситуации, сдались на милость победителям.
— Не все, — сказал Кенджи, у которого в голове наконец-то сложилась целая картинка. — Кажется, нам нужно нанести визит одному старому знакомому. И лучше с этим не медлить. Однако пред тем мне нужно навестить Хо.
В этот момент он вдруг вспомнил слова ведьмы: «… подавившийся змей, пытающийся сожрать собственный хвост».
Глава 17
Постучав три раза, Кенджи дождался приглушенного крика: «Войдите!» и последовал приглашению. Попав вовнутрь кабинета главного императорского советника, Кенджи с любопытством огляделся. А тот не отказывал себе в роскоши — убранству вокруг могли позавидовать самые зажиточные богатеи. От сияния золота просто резало глаза, а изысканные гобелены, изображавшие богов и героев прошлого, стоили целое состояние. Сам же Чикара стоял у раскрытого окна, сложив руки за спиной и наблюдаю за вечерней столицей, жители которой уже готовились отходить ко сну.
— Господин Кенджи, — он оглянулся и жестом позвал его сесть за стол. — Признаться, я и сам хотел поговорить с нами, но вы меня опередили. Прошу, садитесь. Чувствуйте себя как дома.
Кенджи не пришлось уговаривать дважды. Чикара же тем временем достал из шкафа хрустальный графин и два небольших пузатых стакана.
— Примите мои самые искренние соболезнования, — сказал он, разлив сакэ. — Смерть господина Такэга — потеря не только для Дома Змея, но и для всех нас. Исаро… Кто бы мог подумать. Мне он всегда казался порядочным человеком.
— Оболочка часто бывает обманчивой, — ответил Кенджи и залпом осушил стакан, чувствуя, как горячий словно жидкий огонь напиток прожигает желудок, наполняя тело приятным теплом.
— Мудрые слова, — покачал головой Чикара, выпил, сморщился, и вновь наполнил бокалы. — Разумеется, могу заверить, что я приложу все усилия, чтобы каждый сопричастный к этому вопиющему предательству был наказан. Резня прямо посреди Каноку во дворце императора, прими боги его душу!..
— Действительно, думаю, тот злополучный вечер войдет в хроники многих Домов, — кивнул Кенджи и кинул взгляд на нескольких гвардейцев, с ног до головы закованных в броню; стояли они по углам, прячась в тенях, и были столь неподвижны, что их легко можно было принять за статуи. — А мы не могли бы переговорить с глазу на глаз?
— О, не обращайте на них внимания, — хмыкнул Чикара. — Это мои личные телохранители, которых я отбирал лично. Считайте, что у них нет ни ушей, ни глаз, ни языка. Все, что они увидят или услышат в этой комнате никогда в жизни не выйдет за ее пределы.
— Прекрасно, — кивнул Кенджи. — Ведь это в ваших же интересах. Ответьте на один вопрос — как давно вы приняли решение предать Симада?
Чикара так и замер, едва-едва поднеся стакан к губам и не успев сделать и глоточка. Спустя пару мгновений он аккуратно поставил бокал на стол и пригладил волосы — Кенджи не мог не заметить, как сильно дрожат его руки.
— Громкое обвинение, — процедил Чикара; на лице его не дрогнул и мускул, но вот глаза бегали туда-сюда испуганными мышками, а шея пошла кроваво-алыми пятнами, — которое вполне может стоить вам свободы, если не головы. Невзирая на все ваши заслуги и покровительство Великого Дома. Если это шутка, то она весьма неудачная…
— Бросьте, — произнес Кенджи и,
