Сердюк, хмыкнув, заметил:
— Не советую. В последнее время ты что-то в сортах путаешься. В УСБ уже заинтересовались, на каких-таких грядках ты их собираешь.
— Знаю я тех агрономов, — отмахнулся Юрий.
— Не зарывайся, Цицерон! — предостерег Сердюк.
Юрий прикусил язык, но натура взяла свое, и последнее слово оставил за собой:
— Товарищ генерал, ваш приказ выполним — раскрутимся на полную катушку, но военной контрразведки не опозорим.
— Когда станешь раскручиваться, не забудь про тормоза, а то, если я надавлю, радости мало будем! Ты понял?
— Понял, товарищ генерал, — подтвердил Юрий и присоединился к Николаю.
Они прошли к машине. Водитель — разбитной младший сержант — занимался любимым делом: свернувшись калачиком на заднем сиденье, сладко посапывал, на стук дверцы встрепенулся и осоловелыми глазами уставился на Остащенко.
— Солдат спит, служба идет. Вставай, Сашок! — добродушно пробасил Юрий.
— Товарищ майор, я не спал! Я только глаза закрыл, — оправдывался он.
— Я тебе не старшина, протирай глаза и вперед! Нас ждут великие дела.
— Я сейчас, товарищ майор! — засуетился Сашок, выскочил из машины, на ходу заправил куртку, зачем-то протер лобовое стекло и спросил: — А куда ехать, товарищ майор?
— И, правда, куда, Коля? — задался вопросом Юрий.
Кочубей пожал плечами. Чудовищное напряжение, владевшее им последние часы, спало, и в душе образовалась абсолютная пустота. Юрий с сочувствием посмотрел на друга и бросил водителю:
— Домой!
— Домой? Эх, сейчас бы в Новороссийск и в море… — с грустью произнес Николай.
— Коля, есть вариант! — встрепенулся Юрий и распорядился: — Сашок, гони на «Водный стадион».
— «Водный»? Зачем? К чему? — вяло возражал Николай.
— Зарядим волейбольчик, и все забудешь! Согласен?
— Даже не знаю. Моя форма в кабинете осталась.
— Если форма раз — трусы, часы, противогаз, то о ней можно не вспоминать! Нам приказано гулять на полную катушку, вот и гульнем! Приказы не обсуждаются, а выполняются!
— Снова тащиться в академию.
— Не вижу проблемы, когда под задом машина! — отмахнулся Юрий и решительно приказал: — Сашок, в Академию Петра Великого.
Тот уже выглядел бодрячком, шустренько развернул машину и, выехав со двора, нахально втиснулся в ревущий поток машин. Рабочий день подходил к концу, и деловая Москва устремилась за город. Они, удачно избежав пробок, через пятнадцать минут были на месте. В кабинете Николай не задержался, быстро собрал спортивную сумку, вернулся к машине, и они отправились на «Водный стадион». Им повезло: центр и Ленинградка не стояли в заторах, и Сашок за считанные минуты доехал до места.
Звонкие удары по мячу, азартные выкрики заставили быстрее течь кровь в жилах Николая, и в его глазах вспыхнул азартный огонек. Юрий быстрым взглядом пробежался по мастерской площадке — там собрались все свои, и заключил:
— Коля, классная выйдет заруба! Фома с Максом здесь!
— За прошлую игру отыграемся! — оживился Кочубей и, забрав сумку из машины, отпустил водителя: — Все, Сашок, спасибо, возвращайся обратно.
— Коля, какое спасибо? Ты что, про приказ шефа забыл: гулять на полную катушку!
— Сашок тут не причем? Пусть едет!
— Ты у него спроси, может, он на девчат хочет поглазеть. Вон они какие, в одних купальниках. А в казарме что, только на картинках да в ящике.
— Обойдемся без машины. Не к чему барствовать.
— Барствовать?! Ну, ты даешь, Коля? От жизни совсем отстал. Скромность сейчас не в почете.
— Слушай, Юра, пошли разминаться! — потерял терпение Кочубей.
А тот продолжал подтрунивать:
— Коля, прошу как друга, поживи денек, как олигарх. Тебе ничего не стоит, а мне приятно.
— Тоже мне нашел олигарха?
— Да ладно, прибедняться! Тридцать тысяч баксов зажал? Для друга зажал!
— Друга? До сегодняшнего дня я и не подозревал, что их у меня так много.
— А ты как хотел? У нас любят красивых и богатых.
— Ладно, друг олигархов, пошли играть, а то задвинут на площадку для «чайников», — положил конец пикировке Кочубей и поторопил Сашка.
— Чего стоишь, двигай в отдел!
— Но находись на связи, вдруг у нашего олигарха случится бзик, — крикнул Сашку вдогонку Юрий и, перебросив сумку через плечо, присоединился к Николаю.
Они спустились к раздевалке, там гомонила компания друзей-волейболистов. Появление Юрия и Николая они приветствовали дружными возгласами: «Ба, какие люди?», «И вовремя!», «Сегодня двадцатое — у них получка!», «Отлично! Будет, кому накрыть поляну!».
— Ша, ребята! Сегодня они накроют, а завтра нам придется играть на Колыме! — предостерег друзей Николай Дубровин, журналист, своим язвительным пером разрабатывавший шпионскую тему в газете «Бизнес Ъ».
— Легко, господа волейболисты и примкнувшие к ним «желтые» журналисты! — согласился Юрий и, величественно махнув рукой, милостиво разрешил: — Гуляйте, сегодня я добрый, а вот насчет Коли, не ручаюсь. Он в таком зверинце побывал, что порвет вас как тузик грелку.
— Все, молчу! — поднял руки Дубровин и призвал остальных: — Ребята, не будем дразнить зверя. Предлагаю, скинуться по «стольнику» и начать разминку.
Его дружно поддержали и принялись трясти кошельками. Николай с Юрием внесли взнос в общий котел — сыпанули мелочь в консервную банку, стали в пару с Фомой и Максом и затеяли легкую перепасовку. С каждым ударом и прыжком Николай ощущал, как к нему возвращалась утраченная свежесть: ноги привычно пружинили от земли, а кисть все точнее ложилась на мяч.
Первая партия началась ни шатко ни валко. Простенькие подачи чередовались с ударами накатом, но, когда счет перевалил за семнадцать, игра пошла всерьез. Никто не хотел уступать, и концовка партии прошла в упорной борьбе. Не жалея локтей и колен, Николай «рыбкой» нырял за «мертвыми» мячами. Юрий тоже поймал кураж, и когда выходил к сетке, то двойной блок не спасал соперников от его пушечных ударов.
К середине второй партии команды «зарубились» по-настоящему. Болельщики тоже завелись и едкими репликами подливали масла в огонь борьбы. «Старики» — Фома и Макс, в свое время игравшие во втором составе ЦСКА, тряхнули стариной и доказали, что настоящее мастерство не пропьешь и не прогуляешь. Концовку партии они вытащили на «зубах». В третьей и четвертой команды обменялись победами, а пятая партия напоминала качели. Попеременно то одни, то другие выходили вперед. Все решили два коварных удара Макса по блоку. Но Николай и Юрий не расстроились проигрышу — игра прошла в удовольствие. После нее, смыв пот и грязь, друзья-соперники всей компанией двинули в бар с многообещающим названием «Зайди и оттянись».
Для оттяжки там имелся незатейливый набор: пиво, водка и отменная селедка. Сдвинув столики, они заняли дальний угол. Фома, не дожидаясь команды, разлил водку по рюмкам. С общего согласия роль тамады взял на себя Дубровин и предложил тост: «За крылатый мяч, который нас объединил!» Его охотно поддержали, потом в руках Макса появилась гитара, и компания дружно затянула любимую песню:
Команда молодости нашей!Команда, без которой мне не жить…
Николай подпевал Максу и от счастья чувствовал себя на седьмом небе. Он напрочь забыл о Перси и предателе Литвине. Они — Юра, Фома, Макс, колючка Николаша — Дубровин, молчун Жорик и другие, объединенные бескорыстным духом волейбольного братства, стали для него настоящей отдушиной. Рядом с ними в любимой игре он на время забывал о проблемах, а из сердца уходила горечь неудач.
Песня следовала за песней, и вскоре в баре звучали только их голоса. За соседними столиками притихли. Человеческое тепло и чистое, ничем не замутненное чувство товарищества, которое исходило от этих крепких, жизнерадостных парней, невольно передалось окружающим, и даже в оловянных глазах вышибалы затеплился огонек. Под дружные аплодисменты друзья-волейболисты покинули бар.
У Николая слегка кружилась голова и не столько от взятых на грудь литров пивка для рывка, сколько от опьяняющего чувства свободы. Личина предателя Литвина, которую ему пришлось носить последнее время, затрещала по всем швам и разлетелась в клочья. Он снова стал самим собою и снова был среди своих. На станции метро «Водный стадион» пути друзей разошлись. Николай, доехав до «Театральной», перешел на «Охотный ряд» и покатил до конечной.
Мерное покачивание вагона быстро убаюкало. Вырвала Кочубея из дремы, вцепившаяся в плечо грубая рука. Он открыл глаза, взглядом скользнул по брюкам мышиного цвета и остановился на хищной физиономии милиционера. Тот, поигрывая дубинкой, приценивался к нему. Внешность кавказца: тонкий с горбинкой нос, жгуче-черные глаза, темные, слегка вьющиеся волосы и «букет» от пива, казалось, не оставляли Николаю шансов уйти от милицейского наката.
