Набрав номер матери Лиз, он выждал целых двадцать гудков, прежде чем признал, что дальше ждать бесполезно. Ее там нет. Возможно, они переехали в гостиницу. Потом он вспомнил о Джинни. Джинни должна знать, где Лиз. Они даже могут быть у Джинни, как же ему это не пришло в голову раньше!
Почувствовав себя более уверенно, он попробовал найти ее телефон. Есть ли он у него? Да, слава Богу, вот он.
Джинни сняла трубку немедленно, и по доносившимся звукам он понял, что она на кухне. Представил себе эту кухню, теплую, душистую и гостеприимную, и против воли ему захотелось, чтобы Джинни пригласила его на Рождество.
– Привет, Джинни, это Дэвид, – он спешил, чтобы не дать ей возможности выразить удивление его звонком. – Мне пришло в голову, что Лиз может быть у тебя.
– Лиз? Нет. А разве она не в Кроссуэйз? Она уехала от меня вчера в шесть вечера и сказала, что едет прямо туда.
На этом конце провода воцарилось молчание: Дэвид переваривал сообщение. Похоже, что он разминулся с ней только на полчаса! Она никуда не уезжала на Рождество!
Не слыша ответа, Джинни начала беспокоиться:
– Дэвид, ничего не случилось? Они не попали в аварию или что-нибудь еще?
– Нет, нет. Я думаю, она сидит сейчас возле камина и открывает подарки.
Джинни показалось, что в голосе Дэвида она услышала горечь.
– Мне не пришло в голову поискать ее дома, – добавил он неуверенно. – Огромное спасибо, Джинни. Я сейчас же позвоню ей туда.
Положив трубку, Джинни спросила себя, правильно ли она поступила, сказав Дэвиду, где Лиз. Конечно, правильно, какой вред может быть от звонка? А возможно, будет и польза. В конце концов и ежику ясно, что они все еще любят друг друга.
– Смотри, мамочка, это же Донателло! – Джейми расцеловал Элеонор и теперь размахивал отвратительной игрушкой. – Спасибо, бабушка, у меня уже есть Микеланджело и Рафаэль. Да, и еще Леонардо. Это замечательно!
Элеонор покачала головой и улыбнулась:
– Джейми, ты хоть знаешь, что Микеланджело, Рафаэль и Леонардо были, наверное, величайшими художниками из всех, которые когда-либо существовали?
Джейми посмотрел на бабушку терпеливым, понимающим взглядом:
– Бабушка, так ведь они же не настоящие, они из пластмассы. Они не могут ничего нарисовать!
Лиз постаралась подавить смешок. Слава Богу, что Дейзи пока обожает мягкие игрушки и музыкальные шкатулки, которые играют «И что это за собачка в окошке сидит?».
Пока Дейзи занималась оберточной бумагой, проигнорировав завернутые в нее подарки, Джейми вернулся к разворачиванию своих. Джинни связала ему джемпер с фигурками животных из зоопарка, и еще был велосипед. Лиз сделала вид, что это сюрприз. У нее была задняя мысль, что он немного отвлечет Джейми от космического кровопролития.
– Здорово, мам, просто класс!
Но ей было понятно, что на самом деле он с нетерпением ждет последнего подарка, огромной квадратной коробки. Она интересовала его больше всего остального, и Лиз оставила ее напоследок. Это был подарок якобы от Дэвида. Раз уж он не позаботился о том, чтобы позвонить им, то вряд ли вспомнил, что детям надо купить подарки.
В коробке лежал тот самый космический корабль «Мантафорс», о котором Джейми говорил Бритт.
– Вот, сынок, это тебе от папы.
– Ой, мамочка… – Джейми нетерпеливо сорвал с коробки обертку, и его глаза загорелись восторгом. – Здесь и пусковая площадка! Откуда он узнал, что она мне тоже нужна?
Джейми начал распаковывать красных и черных космических десантников.
– А, он, наверное, услышал, как я говорил это той леди, которая была с ним.
Лиз постаралась избежать взгляда матери. Внезапно Джейми с подозрением посмотрел на Лиз:
– А когда папа привез все это? – Лиз быстро нашлась:
– В тот день, когда брал вас. Он привез это с собой. Это было в багажнике.
Джейми отложил в сторону космических десантников и устремил на нее взгляд, полный боли. Она его обманывает. Она, единственный человек, которому, как он считал, можно верить.
– Нет, этого не было в багажнике! В багажнике не было ничего, кроме подгузников, которые купила та леди!
Сердце Лиз упало, когда она услышала отчаяние в голосе, сына и увидела, как он заморгал глазами, уже полными слез. Все счастье и восторг словно сдуло с его лица.
– Это вовсе не от папы, – голос Джейми обвинял, – это от тебя! Ты купила это!
Оттолкнув от себя игрушку, которая только минуту назад доставляла ему столько радости, он с рыданиями бросился из комнаты, а Лиз беспомощно смотрела ему вслед, не в силах придумать, что сказать, чтобы смягчить его боль.
Мать подошла, взяла ее руку в свои и крепко сжала. Лиз была так благодарна ей за поддержку.
– Подарок действительно был от тебя?
– Конечно, от меня. Дэвид даже по телефону не пожелал счастливого Рождества. Своим собственным детям! Я думаю, его мысли слишком заняты этим чертовым ребенком!
– Каким ребенком?
Лиз готова была дать себе пинка. Просто из самоуважения она не хотела, чтобы ее мать узнала о ребенке. Сказать ей о нем почему-то казалось Лиз окончательным, непростительным, унизительным предательством.
Мать раскрыла объятия:
– О, Лиззи, бедная моя детка.
И теперь, когда признание было сделано и мать знала ее последний секрет, Лиз бросилась к ней и рыдала, пока Дейзи, до сих пор сидевшая неподвижно в вихре бушевавших вокруг страстей, не начала вдруг подвывать в унисон.
Когда зазвонил телефон, это было такой неожиданностью, что Лиз и Дейзи одновременно прекратили плакать. Лиз достала платок и высморкалась.
– Мам, ты возьмешь трубку? Это, наверное, Джинни звонит, чтобы пожелать счастливого Рождества.
Но это была не Джинни.
– Здравствуйте, Элеонор. Это Дэвид. Мне можно поговорить с Лиз?
В панике Лиз яростно замотала головой.
– Простите, Дэвид, – Элеонор роняла слова, словно откалывая их одно за другим от айсберга, – но сейчас она занята с Дейзи.
Дэвид не был обескуражен холодностью Элеонор, он и не ждал от нее любезности и готовности услужить.
– В таком случае можно попросить Джейми?
– Простите еще раз, – Лиз начала бояться, что от ледяного голоса матери у Дэвида что-нибудь отмерзнет, – он наверху в своей спальне. И к сожалению, в настоящий момент он слишком расстроен.
Лиз представила себе Дэвида, остановившегося с Бритт в каком-нибудь роскошном отеле и заставившего себя быстренько позвонить своей бывшей семье, чтобы потом можно было со спокойной совестью и с сознанием выполненного долга сесть за рождественский ужин. Эта мысль привела ее в ярость, какой она не испытала ни разу в своей жизни.
Подскочив к телефону, она выхватила трубку у изумленной матери.
