Мы с Эбеном улыбнулись, а тот аккуратно коснулся ее плеча в знак поддержки. Девушка присела по левую руку парня и обняла руками колени, смотря куда угодно, только не в нашу сторону.
— Раз так, тогда отдохни. Нам приятно твое общество.
— Отдых это не про меня. Я чувствую себя скверно вне стен города. Повстанцы могут быть даже в песке. Слышали про пустынных скатов?
У меня ком в горле встал. Я открыла рот, но брюнет успел вставить слово.
— Да, они используют высокотехнологичные костюмы, которые нам бы очень пригодились.
— Может и так, но таких костюмов у них немного. Иначе диверсанты взяли бы Пустошь намного раньше и особо не парились. Я слышала среди них много беглых ученых, гениев, не принятых в городе?
— Это не слухи, — улыбнулась я, положив подбородок на колени, согнутые перед собой, — Все так и есть. Андарион не прощает ошибок, а гении не всегда готовы работать с удавкой на шее.
— Как военные? — Мита прищурилась, уставившись на меня. Я почувствовала неловкость. Мой намек более чем просто жирный, он как красное пятно на лбу, не сотрешь!
— Эбен, где ты так? — Военная решила сама переключиться. Она потянулась рукой к брови лекаря, не смутившись, — Будет шрам?
— А это? — Лекарь коснулся брови, — Ерунда. Меня ножом задели, а шрама не избежать. Останется как напоминание о Пустоши.
— Ты вернешься в Андарион?
На лице военной отразилась обеспокоенность. Эбен замер. А я решила покинуть ребят, сославшись на необходимость подышать свежим воздухом. Когда я выходила из шатра, услышала только: — Хотел бы сказать, что нет.
Им нужно побыть вдвоем. Тогда все получится. Пустынный бутон любви набирает сил, чтобы расцвети.
Глава 25. Яркое небо
Пришло время ждать, и мы ждали. Покорно, смиренно, надеясь на то, что наши близкие и друзья выбрались из города.
Несмотря на эвакуацию, большая часть военных оставалась на поле брани, отражая атаки ни о чем не подозревающих диверсантов. Со слов Эбена, их около семи тысяч человек. Семь тысяч смертников.
Так ли они заслуживают подобной участи? Это отрицательные герои или пешки? Среди этих людей могла быть я. Стоять в рядах разгневанных мужчин, страстно желая справедливости.
Нет, в войне нет героев и нет подонков. Есть интерес.
— Скоро жаркие дни, — прошептал Эбен, подсаживаясь рядом со мной. Он подошел незаметно. Я вздрогнула и расстроилась. Хотелось, чтобы лекарь задержался с Митой подольше, но он продолжил оберегать меня, — Прошел час. Я уверен, все на месте.
— Почему тогда нам не скажут об этом?
— Связь глушат. Нельзя, чтобы нас засекли повстанцы.
— Повстанцам тоже следует знать об опасности.
Эбен прищурился и поднял голову к небу.
— Уверен, они об этом узнают. В городе есть свои доносчики.
— Имеешь в виду людей Архитектора?
— Нет. Он не станет вытаскивать всех. Как и Андарион, этот человек выиграет, получив трагедию.
От друга это было особенно неприятно слышать, но Эбен был прав. Всегда был прав — Итан не ценит людей. Он всегда действовал в своих интересах и убеждал, что жертвы необходимы ради высшей цели. И я верила. Пусть единственной движущей силой была боль утраты родителей.
— Итан гений своего дела, — прошептала я негромко и озираясь. Но военные нас не слушали, а горожанам было не до того. Многие дремали под шатром или вовсе пребывали в состоянии молчаливого отстраненного ожидания, — Он зол на Андарион. Очень зол. Ты знаешь, он родился под куполом, вся его семья жила там, как и…
— Как и?
Я прикусила язык вовремя. Не нужно упоминать о Розмари и Деметре. Это ни к чему.
— Эбен, людям свойственно ошибаться и быть уверенными, что они идут правильным путем. У Итана нет якорей, чтобы удержать мир, а у нас они есть.
Парень обернулся ко мне и слегка наклонился, вопросительно изогнув бровь. В тусклом свете дня я видела, как блестят его глаза и как зреет сомнение.
— Не смотри на меня так. Я знаю тебя много лет и не хочу спугнуть. Ты впервые почувствовал что-то новое, так не упускай это. Не держись за прошлое, там остались только воспоминания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эмбер, ты опережаешь события, — так же тихо прошептал Эбен и в этот момент, будто по волшебному стечению обстоятельств, из-за штор дверей шатра вышла Мита. Она вытянула руки наверх и потянулась. Только потом заметила нас, сидящих справа, точно двое брошенных детей, и помахала. Но разговаривать не стала. Она направилась вперед, к солдатам.
— Ты ей нравишься.
— Эмбер, — уже менее раздраженно, но умоляюще протянул парень, — Пожалуйста, остановись.
— Я не толкаю тебя к ней, но прошу не держаться за меня. Начинай новую жизнь, — я обняла себя руками, тяжело вздохнув, — Если выберемся отсюда живыми.
Мита ушла к военным не просто так. Поступили первые новости от групп по защищенному связному устройству. Выбралось еще две группы. Одна осталась заложником в катакомбах под городом. Срочно решался вопрос как помочь им. Оставить там или же вывести другим путем. Предлагалось отправить добровольцев из военных. Эбен все это время был со мной, но не произнес ни слова. Мы оба прислушивались. И в решающий момент парень поднялся на ноги с просьбой для меня оставаться на месте, а сам пошел к военным.
— Я лекарь Андариона. Военнообязанный. Могу пройти в город и оказать первую помощь, при необходимости.
— Я тоже пойду, поддержала Мита, покосившись в сторону брюнета.
— Нет, тебе лучше остаться здесь. Людям нужна помощь.
— Людям есть кому помочь, а я поменьше вас всех буду. Там если открывать туннель в соединительном блоке, то только через вентиляцию. По габаритам пролезу только я. Так что…
— Мы подстрахуем, — поддержало еще двое парней.
Оказалось, что группа людей может пройти через аппендикс коридора, ведущий к хранилищу. Но открывается он не здесь, а с другой стороны. Чтобы попасть туда, придется ползти по туннелю воздуховода. Представить узкое помещение страшно. Особенно мне. Вдруг выхода не будет, обратно Мита не повернет.
Группа собралась быстро и тихо. Перед тем, как уйти, ко мне подошел Эбен. Парень отвел меня за шатер и неожиданно крепко обнял, уткнувшись носом в плечо. Я почувствовала, как хрустят мои кости, но обняла черного волка в ответ. Показалось, будто он прощался. От осознания в груди защемило.
— Не делай так, — прошептала я, когда брюнет отстранился, — Не вздумай прощаться со мной.
— Я не знаю как скоро будет прилет. Но вдруг…
— Ты обещал Адаму, что вернешь меня в Андарион, — голос дрогнул.
— Ты не хочешь туда возвращаться.
— Вдруг… Эбен, нет! Мое сердце болит о муже и будет болеть о тебе. Вы должны вернуться. Я не против того, что ты вызвался вернуться, ты должен подстраховать Миту, но мне не нравится, как ты к этому подходишь. Я не готова никого терять.
Эбен молчаливо кивнул. Он коснулся рукой моей щеки и нежно провел по ней, слегка наклоняясь в мою сторону. Сердце замерло, ведь он был все ближе, но в последний момент лекарь коснулся губами моей щеки.
— Если я не вернусь и не вернется Адам — уезжай в Витрум. Ты знаешь, как стереть неугодное прошлое. Там о тебе позаботятся.
— Помни о своем обещании, — ответила я просьбой на просьбу.
Он только кивнул. Как будто это было согласием, но в то же время нет. Эбен поцеловал мои руки и попросил оставаться в шатре.
Далее группу быстро собрали, и они ушли. Четверо человек в коричневых плащах растворились в пустыне, оставив много вопросов у тех, кто успел заметить военных.
Одни говорили, что дело плохо, другие уверяли, что нас ждет пополнение, а более ничего не было слышно.
Меня же ждало опустошение и боль. Я никак не могла собраться. Ушла под крышу и легла на песок. Даже вздремнула, пока горожан не разбудил странный гул издалека.
— Поднимайтесь! Поднимайтесь! — Кричал седой мужчина. Он ворвался в шатер и всех перебудил, — Надо уходить! Мы все тут погибнем, если останемся!
— Тише, ты безумец!
