почти ненавижу его в этот момент. Ключевое слово здесь «почти», потому что ненавидеть по-настоящему я его не могу. Конечно, не могу.
– Когда мы увидимся? – спрашиваю, затолкав гордость куда подальше.
Этот вопрос он оставляет без ответа. Он повисает в тишине комнаты, вызывая в моей груди ноющую боль и чувство опустошенности.
– Машина внизу.
Гордо вздернув подбородок, я прохожу мимо Кирилла к выходу. По лестнице мы спускаемся в молчании. До того, как оказываюсь на заднем сиденье «Мерседеса», замечаю машину «Скорой помощи» чуть поодаль от входа, машину полиции и толпу людей, окруживших лавочку.
Не сказав мне ни слова на прощание, Гордеев захлопывает дверь машины. Успеваю только скользнуть по нему взглядом через окно, и «Мерседес» начинает движение.
– Вы знаете, что случилось? – спрашиваю у водителя Кирилла. – Почему здесь «Скорая» и полиция?
– Говорят, что гостья регаты едва не утонула в реке, – отвечает он после секундного колебания. – Такое спокойное и респектабельное место… Даже удивительно, что нечто подобное могло здесь произойти.
– А полиция?
– Ищут криминальный след.
Обхватив себя руками, я пытаюсь осмыслить эту новую информацию. Неужели на Кристину действительно кто-то напал? Кирилл поэтому остался с ней, а меня отправил домой? А если он тоже в опасности? Я вздрагиваю от мысли, что кто-то может причинить ему боль.
– Замерзли? – тут же уточняет водитель. – Могу убавить кондиционер.
– Да, спасибо, – отвечаю с благодарностью, хотя на самом деле, конечно, мне не холодно. Это страх за Гордеева. Он холодным обручем сковывает мое тело. И сейчас, в этот момент, даже заглушает ревность, которую я никак не могу изгнать из сердца.
– Ехать нам долго, а сейчас поздно. – Водитель в отсутствии Кирилла оказывается очень словоохотливым. – Если хотите, достану из багажника комплект с подушкой.
– Нет, спасибо, я вряд ли усну, – отвечаю тихо, но мой голос предательски дрожит.
– Испугались? За Кирилла Евгеньевича волнуетесь? – проницательно замечает мужчина. – Он себя в обиду не даст.
– Никто ни от чего не застрахован, – возражаю я. – Даже он.
– С этим спорить сложно. Но вы все же постарайтесь отдохнуть, – ловлю на себе внимательный взгляд водителя в зеркале заднего вида. – Кирилл Евгеньевич просил меня за вами присмотреть.
– Правда?
– А что вас удивляет? – Он пожимает плечами. – Вы девушка особенная. Это с самого начала было понятно.
– Почему?
Водитель тушуется, будто чувствует, что сболтнул лишнего, но все же отвечает:
– Не помню, чтобы я с такой частотой возил ранее какую-нибудь девушку. А я работаю у Кирилла Евгеньевича уже несколько лет.
Глава 25
Промаявшись всю ночь в ожидании звонка Гордеева, я, даже не переодевшись в пижаму, забываюсь беспокойным сном прямо на диване в гостиной. Испуганно вскакиваю от громкой трели мобильного телефона, когда за окном уже светло. С колотящимся сердцем хватаю трубку, рассчитывая услышать новости от Кирилла, но вызов оказывается вовсе не от него – мне звонит моя единственная близкая подруга Катя.
– Привет, Кать, – откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза, отвечаю на звонок.
– Привет-привет, пропащая душа! – звонко щебечет подруга. – Не буду ходить вокруг да около, сразу спрошу: когда ты собиралась рассказать мне?
– Рассказать о чем? – Даже любопытно, что там она узнала.
– О тебе и Гордееве, конечно!
Даже привстаю от неожиданности, настолько я ошарашена тем, что Катя оказывается в курсе моих отношений с Кириллом. Мне казалось, что это наше с ним личное дело и он не станет рассказывать о нашей сделке кому-либо… Но если это не Гордеев… Неужели дядя Дима?
– Откуда ты знаешь?
– Не от тебя точно, – недовольно ворчит Катя. – А я думала, мы подруги.
– Подруги, конечно, просто… – перевожу дыхание и стараюсь унять грохочущее в груди сердце. – Все так быстро закрутилось. Нечего тут рассказывать.
– Ты издеваешься? – Теперь в голосе подруги звучит настоящая обида. – В рамках твоей затворнической жизни, которую ты вела из-за своего никчемного мужа до и после развода, все происходящее с Кириллом – это грандиозное событие. А тебе нечего мне рассказать?
– Между нами все сложно, – с тяжелым вздохом признаюсь я.
– Тоже мне новость, – фыркает она. – А у вас с Кириллом разве когда-то было легко?
– Не было, – соглашаюсь я с грустью, думая о том, что перед глазами подруги прошла вся пятилетняя драма моей жизни, начиная с того памятного лета в «Синичке». – Но сейчас особенно непросто.
– Я так понимаю, ты сейчас в Москве? – уже мягче уточняет Катя.
– Да.
– Интересно, если бы я не узнала, что ты в городе, ты бы сама мне позвонила? – с подозрением спрашивает она.
– А как ты узнала, кстати? – цепляюсь за это, как за спасательный круг, потому что знаю, что ответ на вопрос, заданный подругой, ей не понравится.
Я бы не позвонила. Точно не сейчас. Может быть, после возвращения домой, когда смогла бы самостоятельно зализать раны и унять тоску, вместо того чтобы обрушивать силу своего отчаяния на Катю. Она и так была рядом все эти безумные годы, когда я пыталась жить, не оглядываясь на прошлое, ей ни к чему эти новые переживания за свою непутевую подругу. У нее семья, ребенок, своя жизнь – насыщенная и интересная. Втягивать ее в новый водоворот своих проблем я, конечно, не планирую.
– Расскажу, если позавтракаем вместе, – ставит мне ультиматум в своей типичной манере.
– Кать, я не знаю… – говорю с сомнением. – Мне надо спросить… У него.
– Ну, так спроси и перезвони мне, – безапелляционно отрезает она. – Начнет артачиться – передай ему, что про ночевки на нашем диване может позабыть. И Паша меня не уговорит. Я серьезно, Лера.
Несмотря на то что морально я измотана, не могу не улыбнуться словам Кати. Они с Пашей Степановым познакомились и начали тайно встречаться пять лет назад в «Синичке», как и мы с Кириллом. Только у них теперь семья, очаровательная годовалая дочка и лучший друг в лице Гордеева, а я – с разбитым сердцем и все еще влюбленная в человека, который меня презирает.
– А что, он часто так делает? – спрашиваю, не сумев подавить любопытство.
– Ночует у нас? – уточняет подруга. – Да вот пару дней назад заезжал.
Невольно Катя касается сокровенного. Пару дней назад случилась та унизительная сцена соблазнения у стены в прихожей. Неужели именно ту ночь, когда я ненавидела его и представляла в постели с какой-нибудь неведомой девицей, к которой он мог отправиться после, Гордеев провел, ютясь на диване у друзей?
– Хорошо, Кать, – соглашаюсь я. – Перезвоню тебе.
Сбрасываю звонок и только после того, как делаю глубокий вдох и выдох, чтобы усмирить расшалившиеся нервы, набираю номер Кирилла. С замиранием сердца жду, думая о том, что впервые звоню ему
