...Любить по-настоящему — это забыть свое «я» и довериться другому во всем — будь что будет. Вот это и значит любовь».
Так-так, что тут скажешь? По прошествии десяти лет? Кажется, понял человек суть проблемы, глаголет к самому себе и очень гордится своей мудростью.
По сути, там, может, все и правильно, ну, почти все, но тон! Неужели я так разговариваю с Роберто, таким менторски-поучительным тоном?
Да нет, эпоха самовлюбленности как будто бы для меня миновала. Может, случаются небольшие рецидивы бывшей хворобы...
«Бывает, достаточно одной улыбки, движения бровей или губ, чтобы у вас возникла к человеку непреодолимая симпатия. Как вообще она возникает? Есть объективные критерии в оценке другого человека. Но в конце концов все решает нечто субъективное, не до конца осознаваемое нами самими...»
И это верно — в общем и целом...
Я вижу, режиссеру явно по душе этот Юрко Цёх из Львовского политехнического, которого нашли здесь, в Алуште, и потому Каминский сует его во всевозможные эпизоды. И Роберто если б меньше был сосредоточен на своей любви к Лесе и больше слушал режиссеров, то и снимался бы активнее. А то он так: снимаюсь — ну и хорошо, а нет — так еще лучше. А Микола Андриевич это увидел и рассердился, хотя он явно испытывает симпатию к нашему испанцу.
Что-то все-таки есть в этом парне неординарное. Я вот сейчас стараюсь понять, что именно меня в нем привлекает, как и многих, кстати. И дело не в его испанскости». Ее тут кот наплакал. Есть же у нас несколько настоящих испанцев, а их никто не одаривает чрезмерным вниманием. Вроде никто особенно не занимается Роберто. Но все ему симпатизируют, все стремятся с ним общаться.
Сейчас в этой группе ко мне тоже относятся с симпатией, только я сразу же дал понять: я — сам по себе, а вы — сами по себе и не трогайте меня. Кой-кого это слегка обидело, но ничего, привыкли.
А вот Роберто не могу так отдалять и не хочу. Причем это уже помимо моего сознания. Что меня, наконец, связывает с восемнадцатилетним парнем? Десять лет разницы! Даже смешно. Каким наивным я был десять лет назад. Как я изменился, оставаясь точно таким же...
Мне кажется, в Роберто есть что-то такое, что было и у меня, когда я находился в его возрасте. Только у него, как у большинства: ребят этого поколения, присущее ему выражено индивидуальнее, резче.
Меня привлекает его внутренняя сила, его жажда познать жизнь сразу, полностью, его прямота в проявлении чувств, хотя иногда она и выглядит смешно и даже жалко, но она так чиста и потому — оправданна.
Конечно, жаль, что я уже утратил частицу этой юношеской жажды ворваться в мир, что я не могу так спонтанно, отдаться чувству, еще не осознавая его силы и его слабости, его неудержимой правды и его бесконечной наивности.
Он еще боится проиграть, он боится показаться хуже, чем на самом деле, и даже боится показаться таким, как есть, потому что самому себе он не нравится. Маленький чудак не понимает, что проигрывает каждый, кто в себе сомневается, что ценности — внутри человека, в его естестве, его взглядах, его характере, а остальное — лишь оболочка.
Я удивляюсь себе. Ввязался в эту суету с кино. В общем, вроде и интересно, хотя немного и беспокойно. Правда, увидел, что такое кино.
Вот так сидел бы себе на пляже и занимался собой, так нет — мысли вертятся вокруг этого странного парня и его отношений с девушками. А тут еще примешалось и мое собственное. Я же заприметил его «сестру», есть в ней что-то, определенно есть. Но что-то и останавливало меня. Чисто интуитивно. Теперь выяснилось что...
В конечном счете, ничего неожиданного нет. Достаточно вспомнить себя. Но каждый старший в подобном случае скажет: «Ну я — это особая статья, а здесь — нет, это непотребство...» А если подумать, то неизвестно, что большее непотребство: когда парень спит с незамужней женщиной или когда взрослый святоша изменяет своей жене где-то в командировке, испытывая значительно меньше эмоций к предмету своего минутного увлечения, нежели чувства вины перед женой...
В первую минуту я был страшно поражен. А потом поймал себя на мысли — почему, собственно? Да потому, что эта женщина нравилась и мне, и еще потому, что мне нравился и нравится парень и я считал его чистым...
А что произошло грязного? Что изменилось в моем к нему отношении? А должно ли измениться мое отношение даже к ней?
Человече, в тебе заговорила ревность. Да-да, простая, банальная! Опомнись и посмотри на все реально! Или в твои двадцать восемь ты так безгрешен, что можешь говорить об «испорченности» хорошего и честного парня?
Может, во мне срабатывает инстинктивное отношение старшего к младшему — не пускать, не давать ему возможности выйти вперед, потому что иначе ты, старший, обречен на поражение перед молодым, более сильным. Может, и так. Я должен быть честным перед самим собой. И если я человек, надо подняться выше примитивных инстинктов.
Наверное, младшего к старшему влечет тоже природа, как более слабого к более сильному, как более слабого в подсознательных поисках опоры. А старший тянется к силе младшего, ощущает неиспользованные ресурсы, возможности выбора, иногда уже утерянные им самим. Когда мне приходилось помогать младшим, пусть даже ценой какой-то потери своих возможностей, что-то, наверное, я при этом получал. Трудно лишь определить, что именно. Новый жизненный импульс? Мысль, что эти ребята, которые приходят ко мне за советами в Киеве, может, в старости не раз вспомнят меня незлым, тихим словом?
Вот я уже и записал себя в «предки». Хотя некоторые итоги действительно пора подводить. С осени, видно, займусь этим — что, как и сколько сделано, что впереди. А сейчас дам себе еще пару недель отпуска.
И хорошо, что я в такой необычной обстановке. И эта киногруппа, экзотически странная, и этот симпатичный Роберто со своей любовью и чем-то действительно человечным, искренним, добрым в самой основе.
Похоже, он будет у меня частым гостем. Дома, в Киеве. Может, и чаще других.
Все же я верю в интуитивное приятие или неприятие людьми друг друга. Его я принял с первой минуты знакомства, еще не сознавая этого, потому что тогда я отнесся к нему весьма скептически...
Глупо у него все получилось. Особенно если учесть его возраст и все эти сантименты.
Увы, ему придется с самим собой разбираться в своих настроениях и отношениях с людьми. А то от всего этого еще слишком попахивает детством: ах, я сейчас влюблен, ах, завтра я до смерти влюблен в другую. Время — наилучшая проверка всех чувств. А Львов — недалеко.
Все реально, все в человеческих силах, если только человек чего-то действительно хочет. Можно выдержать любую разлуку, любое испытание, лишь бы любить по-настоящему... Я многого не знаю, а хотел бы знать и быть на его месте...
А поскольку я на своем месте, попробую как-то помочь.
XIV
Что делать? Что делать? Что делать? Не знаю. Что же это такое? Как же она могла? Уехала! Она же знала, что сегодня мы возвратимся, а через два дня — в Киев. И больше не увидимся. Могли увидеться, а теперь — нет.
Почему же она уехала? Все трое уехали. Светлана из соседней палатки так на меня глянула, когда говорила: «Их нет. И не будет несколько дней. Они поехали в Севастополь. К Мартиному брату или что-то в этом духе». А дальше на все расспросы отвечала: «Не знаю» — и только смотрела как-то сочувственно и в то же время злорадно. «Ага, получил!» — будто говорил ее взгляд.
Получил. Что же делать? Как ее найти? Почему она уехала? Почему?
Ляля! Наверное, она что-то сказала? Я ей покажу! Как она смела! Что она еще от меня хочет? Как же, наконец, с ней быть?
Знаю я, чего она хочет! Знаю! Но я не могу! Я же ей говорил, что уже все, и хватит... И она как будто соглашалась. А теперь — вот что! А может, не она. А что тогда? Как же быть? Что делать сейчас? Что делать?
Ой, даже под ритм шагов звучит этот вопрос — что делать? Действительно, что же сейчас?
У нас свободный день. На сборы. Завтра утром едем. Я иду сейчас по набережной, и мне хочется плакать от обиды. Ну почему мне так не везет?
И эта ракушка. Напрасно старался. Швырнуть ее сейчас в море? А все-таки жаль. Я так обрадовался, когда ее увидел. Леся хотела привезти домой большую ракушку с моря. Именно большую. И эта, что я купил в Судаке, действительно большая. Правда, большая и красивая. И слышно в ней, как шумит море.
Леся, Леся! Что же ты наделала? Как же так? Я же люблю тебя, люблю, понимаешь, люблю! Ты же понимаешь, ты же знаешь.
Я вижу твои глаза и знаю, что ты все знаешь, что понимаешь меня и все, что я мог бы сказать, уже не нуждается в словах, потому что глаза говорят лучше. Я люблю тебя, Леся!
И сейчас? Что же сейчас? Что делать?
Ага, Юрко! Юрко знает тебя, он с ними учится. Я с ним поговорю. И передам для тебя эту ракушку. Пусть это будет прощальный подарок. Но я тебе напишу. Возьму у Юрка адрес. Все ему расскажу, и он поможет.
Может, к Виталию? Он всегда знает, что делать. Пойду сейчас к нему. Только где же он? На пляже или дома? Скорее всего где-то здесь, на пляже. Сегодня ведь такое солнце! Все на пляже. И последние наши дни в Крыму.
