не желал воспринимать услышанное от Кали. Не хотел верить в тайну, что ему приоткрылась. Эта бесчеловечность... эта жестокость... он много видел жестокости за последнее время. Багровые реки до сих пор льются перед глазами, стоит только закрыть их. Но даже он, демон из Мохенджо-Даро, не опускался до такого... не опускался до убийства ради слепой веры. Рука скользнула вниз. Нашла кинжал в опавшей листве. Пальцы крепко сжали рукоять.
— Ху-ши!
Охотник бросил взгляд в спину уходящему Кали. Его силуэт уже почти скрылся в мраке джунглей. Он ступал легко и бесшумно. Плечи ссутулились, словно на них обрушился небесный свод. Миг — и земляк исчез за темной завесой.
— Ху-ши!
Шанкар шумно вдохнул и выдохнул. Заставил себя отойти от дерева. Кровь пульсировала в жилах. Холод полностью испарился и теперь ничто не напоминало о морозных оковах. Ничто, кроме инея на губах. Охотник смахнул его и решительным шагом направился навстречу Ли. С каждой секундой подвижность возвращалась быстрее. Через минуту охотник перешел на бег. Сухие сучья хрустели под ногами. Над головой вяло шелестела листва. Стволы пальм и салов проносились перед глазами, но взгляд Шанкара был устремлен только вперед. Вот он миновал заросли кустарника, которые должны были пойти на ловушки для змеи. Вот замаячил просвет. Сквозь ветви деревьев уже можно было различить пляж и белый песок. Показался знакомый силуэт. Грузный и овальный, с оттопыренными ушами. Шанкар узнал Ли. Неуверенной походкой тот пробирался вглубь джунглей, вращая вытаращенными от ужаса глазами.
— Ху-ши!
— Ли! — громко прохрипел он.
Тот испуганно обернулся на зов и вздрогнул. Зрачки расширились. Увалень перехватил копье обеими руками и выставил его в направлении охотника. Шанкар резко остановился, чудом сохранив равновесие. Он тяжело дышал. Ли не отрывал испуганного взгляда от него. Только сейчас Шанкар осознал, что его лицо перепачкано грязью и сырой землей. А в руке он крепко сжимает медный кинжал.
— Это я, — стараясь отдышаться, прохрипел он и провел ладонью по лицу, — я это... опусти копье.
Секунду Ли продолжал испуганно таращиться на охотника, но потом узнал знакомые черты и с облегчением выдохнул. Опустил оружие. Теперь Шанкар вспомнил, что потерял собственное. Он оставил его там, возле разрытых могил... Охотник по-новому взглянул на этого, всегда простого и добродушного, увальня.
«Он знал... наверняка знал и был там, когда свершалось это бесчеловечное деяние. Не мог не знать. Не мог не быть».
— Ху-ши! Хвала Шанди! — расплылся в улыбке Ли, но увидев странное выражение в глазах Шанкара, осекся. — Ху-ши... ты... хорошо?
— Ли, — тихо выдохнул тот и убрал кинжал за пояс. Затем проверил лук. Он все еще висел на плече. И вроде бы даже не повредился. — Дай мне копье.
— Э? — тупо захлопал глазами увалень.
— Дай мне палка-тык, — спокойно, но решительно повторил Шанкар, — свое я потерял.
Тот, без задней мысли, протянул оружие охотнику. Последний чуть резче, чем хотел, вырвал древко из ладони спутника. На лице Ли сменялось одно чувство за другим. От страха и непонимания до облечения и тревоги. Ему не терпелось поведать Шанкару все, что он увидел, и медлить было нельзя! Но этот странный взгляд из-под нахмуренных бровей... это мрачное, перепачканное грязью, лицо... все это остужало горячий пыл, готовый вырваться наружу.
— Ху-ши, — тихо повторил Ли, — ты... хорошо?
— Рассказывай, — грубо ответил он.
— Э?
— Рассказывай.
Глаза Ли едва не вылезли из орбит, когда он увидел, что охотник опустил копье и теперь заостренный наконечник направлен прямо ему в грудь.
— Ху-ши, ты чего?! — голос Ли едва не сорвался на визг.
Ветерок вяло шелестел зелеными листьями над головами. И это умиротворяющее шуршание дико контрастировало с тем, что происходило вокруг.
— Ты знал, — охотник шагнул вперед, вынуждая Ли отступить, — знал все.
— Ху-ши, ты чего?! — тот вскинул руки в обезоруживающем жесте, отступил еще на пару шагов и внезапно уперся спиной в широкий ствол сала.
— Про Кали и Нюнг, — охотник говорил, будто гвозди заколачивал. С каждым произнесенным словом увалень ощущал, что его словно живьем прибивают к дереву. Копье, направленное ему прямо в живот, становилось ближе. — Ты все знал. Но ничего мне не сказал. И ничего не сделал. Ни тогда, ни сейчас.
— Ху-ши, — зрачки Ли расширились так, что почти целиком покрыли радужку. Челюсть отвисла, губы задрожали. — Я не... я не... языцы...
— Язычники?! — тон Шанкара резко возрос, губы исказила гримаса гнева. — Язычники?!
— Ху-ши... — промямлил увалень вмиг онемевшим языком.
Охотник рванул к нему и схватил за горло, лишь в последний миг отведя копье в сторону. Кажется, Ли готов был потерять сознание от страха. Его трясло, как в лихорадке. И только крепкая хватка Шанкара не давала рухнуть на влажный ковер из листвы. Крепкая, но недостаточная для того, чтобы полностью перекрыть воздух.
Дыхание охотника участилось. Его переполнял праведный гнев.
— Что ты знаешь о язычестве?! Ты и твои соплеменники! Что вы знаете о язычестве?! Что вера способна сделать с людьми, когда ими движет слепое убеждение?!
— Ху-ши... погоди... я... — Ли предпринял вялую попытку освободиться, но безуспешно. Охотник ее даже не заметил.
— Вы не знаете того, что знаю я! Не видели того, что видел я! Чем?! Чем, Ли?! Чем они вам помешали
