Усадила Виррис обратно в постель, укутала одеялом, с радостью заметив ответную несмелую улыбку. Влила ещё одну порцию лекарства. Запах у снадобья был терпкий и горький, но вкус оказался вполне терпимым, без горечи. Начала трудный разговор, шаг за шагом пробуя слова на вкус и звук — какие из них уговорят старшую рассказать, где она взяла ядовитое зелье?
— Я купила его ещё в прошлом месяце, — нехотя призналась Виррис. — Долго не решалась. Торговец заверил, что зелье долго хранится, вкуса и запаха не имеет — так оно и есть… Не надо так на меня смотреть, Элге, я… сотворила страшную дурость, сейчас я это понимаю.
— Но как ты вообще вышла на такие яды?! Такие зелья не продаются открыто, они запрещены! Даже я не могу создавать подобный состав — за подобное меня бы живо арестовали.
Виррис независимо дёрнула узким плечом и рассказала про ярмарку и собственные расспросы об эффективной отраве для грызунов.
Глаза Элге округлились:
— Мыши..? Вир, да все в городе знают, что у тебя сестра травница! И что средство для избавления от грызунов и прочей мелкой гадости я тоже могу создать! Тебя бы тут же отправили ко мне!
Вир перевела взгляд на весёленькие занавески. Оборочки из нежного кружева и выглядывающий из-под него второй слой материи в мелкий цветочек игриво обрамляли края гардин.
— На мне была маскировка. Я спрятала волосы, по-другому накрасила лицо, с помощью дополнительной одежды придала фигуре полноту. — Невесело усмехнулась. — Леди Адорейн никто не узнал.
В комнату вежливо поскреблись, заглянувшая Сиона доложила о готовности ужина.
Виррис оглядела своё одеяние и махнула рукой; обе спустились вниз, к накрытому столу.
— Глупая, ужасно глупая затея, — Элге вернулась к прерванному разговору, с горечью глядя на Вир.
Та качнула головой.
— Мне дали адрес, я сходила и заказала пузырёк. Зелье очень действенное, достаточно подмешать в любую жидкость, или капнуть на приманку для грызунов. Продавец… предупредил, что эта отрава способна умертвить и человека, чтобы я была осторожнее.
— А где остатки? — Элге пытливо посмотрела в её глаза.
— Их нет, я…проглотила всё. Наврал торговец: никакого быстрого действия не случилось. Процесс шёл…медленнее, чем я надеялась.
— И слава всем светлым богам, Вир!
Старшая нервно поправила халат, затянула пояс потуже.
— Я и правда немного голодна, Эль. Мне точно можно сейчас какую-нибудь пищу?
Элге с облегчением улыбнулась.
* * *
За ужином она выведала у Виррис адрес торговца зельями, а дальше неспешная беседа потекла в другом направлении, прерываясь долгими паузами. Вернуться к прежнему лёгкому общению не удавалось, но и неловкого молчания не случилось. Что ж. Доверие — хрупкая штука, разбитое, если и склеится, то не сразу.
— А вчера на меня напали, и это стало последней каплей, — вдруг призналась Виррис, глядя мимо Элге расфокусированным взглядом.
— Напали? Кто?? Как??
Во время лечения она не заметила в Виррис других повреждений, да и на коже — ни царапины, ни синяка.
— Я не видела. Среди бела дня. Я возвращалась от заказчицы пешком, хотелось пройтись. На нашей улице. Недалеко от дома. И людей рядом не было, и светло…
— Ограбили? — уточнила Элге с нехорошим холодком, тронувшим лопатки.
— В том — то и дело, что нет. Ударили в спину магией, я упала и на время потеряла способность двигаться. Это так отвратительно: лежишь на утоптанном чужими ногами снегу, как кукла. Всё чувствуешь, а пошевелиться или позвать на помощь не можешь. И ещё на несколько минут пропало зрение, всё сделалось таким мутным. Я видела силуэты людей рядом, двое их, кажется, но не могла разглядеть. И они молчали.
Элге боялась пропустить хоть слово, перед глазами так и стояла эта картина.
— Решила, что хотят ограбить: один из напавших склонился надо мной, залез под накидку, но кулон не снял, зато зачем — сдёрнул с головы шляпку, а потом потрогал серёжки в ушах. И вынул их. — Голос Виррис звучал глухо, словно издалека. — Было…это так страшно, Элге, лежать и не иметь возможности двинуть хоть пальцем. Кошель остался при мне, колечко тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Элге протолкнула поглубже в горло вязкий ком. Но всё-таки, на всякий случай переспросила, мало надеясь, что ответ её успокоит:
— Так это были грабители, раз взяли серьги?
— Не знаю! Серьги я нашла выброшенными в ближайший сугроб. Странный способ грабить, не находишь? Думала даже, что кто-то из дамочек-заказчиц решил припугнуть, чтобы держалась подальше от чьего-нибудь муженька. Бесполезно доказывать, что вовсе не я капаю слюной на вот это вот старое, лысеющее, с пузом, за которым не видно земли под ногами!.. Способность двигаться вернулась ко мне через несколько минут, но на улице уже никого не было. Никого, Элге… Никто ничего не видел, никто не помог… Эта беспомощность, зависимость от чужой силы ужасна.
«Мерзавец», — холодной яростью полыхнула Элге. — «Аккуратно и незаметно»! Сама аккуратность, как же! Нет, ну какая скотина! Натуральный змей!»
Как могла, успокоила Вир, но кто бы её саму успокоил! С кем бы посоветоваться, что делать? Посвящать в свои семейные проблемы Виррис Элге не стала. Зоратт, при всём его вспыхнувшем неравнодушии к кареглазой сестре, тоже не тот кандидат в доверенные лица. Он кажется надёжным, но эти общие дела с Форрилем… «Столько людей вокруг меня, а довериться и некому. Нет верного защитника против влиятельного змея-Тивиса», — с горечью пронеслось в мыслях Элге, пока собственный голос почти ворковал над заново переживающей вчерашнее нападение сестрой.
На ночь девушка осталась дежурить возле постели Виррис, а Сиону разместили в бывшей девичьей комнатке Элге. Та отнекивалась, отказывалась, порывалась лечь спать на единственном узком диванчике на первом этаже, но в итоге сдалась напору хозяйки.
Когда — то девушки могли подолгу болтать в темноте, перед тем как разойтись спать. В этот раз непринуждённого щебетания не слышно: Виррис, которой помогли искупаться и сменить бельё, тихо ворочалась в своей постели, а Элге ломала голову, хватит ли у неё опыта играть новую роль в семье мужа. Боролась с разочарованием, неуверенностью в благополучном будущем, снова ударялась в самоедство: её брак со лжи начался, ложью и притворством и продолжается. Пользуясь отсутствием форрильского контроля, перед сном приготовила себе отвар, предохраняющий от беременности на ближайшие три месяца. Мад ещё не штурмовал её спальню, но теперь она считала себя вправе играть по новым правилам. Игрок из неё, конечно, весьма посредственный, с лордом Форрилем-старшим не тягаться, но хоть какая — то уверенность в себе, хоть капля.
…А ещё летом мысль о светловолосом зеленоглазом малыше была такой желанной.
— Вир? — позвала девушка в темноте.
— Что?
— Ты ему не безразлична.
Вряд ли стоило заговаривать с ней на эту тему — это их личный вопрос, не Элге вмешиваться, но в эту минуту ей остро захотелось убежать от своих тягостных дум.
— Кому? — после паузы отозвалась Виррис с деланным непониманием.
Зашуршала ткань: старшая взбила подушку повыше и повернулась лицом к младшей.
— Господину директору.
В виррисовом голосе звякнул металл, через несколько мгновений сменившийся на сбивчивый шепот:
— Что-то не видела я никакого небезразличия, когда он заключал меня в эту мерзость. Прости меня, Эль, я заслужила наказание за то, что с тобой делала… Прости. Пока нет света, говорить проще… Но я бы и не собиралась больше, никогда, я не осознавала, какой это вред для тебя, как опасно! Я никогда, никогда не хотела тебе… у меня больше никого нет. Но эта клятва-печать… Он призывал силу, он и пальцем не тронул, а меня будто вываляли в липкой гадости. Закрыл, запер, дышать невозможно, спину ровной держать невозможно, видеть, как раньше, невозможно — краски тусклые, всё серое, невыразительное. Я не хотела выходить из дома — боялась, что все сразу поймут, что это…видно.
— Я была против установки клятвы, — дрогнувшим голосом сказала Элге.
