Эта шутка заставила Гэна рассмеяться. Все строят рыбные запруды поперек маленьких ручьев, но поперек Матери-Реки?! Там, правда, было какое-то гигантское сооружение; речные племена добывали из него металл. Но даже гиганты не смогли бы помешать Матери-Реке. Когда Гэн упомянул, что его мать была из этих племен, Доннаси увидела, как тень пробежала по его лицу.
Она перевела разговор на Людей Собаки. К своему удивлению, Тейт обнаружила, что они ведут небольшое сельское хозяйство и занимаются животноводством, но до Кола Мондэрка были, главным образом, охотниками и собирателями. И еще всадниками. Люди Собаки знали толк в войне. Доннаси уловила острый интерес Гэна к этой теме, и, когда она спрашивала о важных предметах — милях, проходимых за день, продовольствии на одного человека, боевом порядке, — его руки замедляли работу, и, говоря, он смотрел прямо ей в глаза.
Тейт могла честно отвечать на встречные вопросы об этих же вещах в своем «племени». Средний боевой груз морского пехотинца в ее время не превышал десяти фунтов. Гэн был разочарован, что она служила в пехоте, но вежливо признал, что мощь оружия компенсирует этот недостаток.
Тем временем снегоступы были закончены. Гэн придирчиво осмотрел их, с сомнением покачивая головой. Особенно его беспокоило недостаточное количество соли, применявшейся при обработке шкуры.
Пока он складывал снегоступы, Тейт украдкой изучала его. Гэн ей действительно нравился. Как и татуированный Клас — по той же причине. Они были грубы, сильны и честны. Их путь — это путь силы.
Нет. Тейт исправила свою поверхностную мысль. Они были целеустремленными и честолюбивыми. Считать их тупыми воинами было бы неверно. Они научились концентрировать свои силы и преодолевать препятствия.
Они уцелели.
Доннаси Тейт тоже уцелела. Победительница. Она участвовала в войне и легла в криогенную капсулу, чтобы преодолеть свою слабость. Но сейчас она этого не хотела. После всего, что случилось. Поправив последний башмак, Тейт поймала взгляд Гэна. Тот протянул к башмакам обе руки, но почему-то она не сделала немедленного движения, чтобы отдать их, а он не взял. Доннаси улыбалась. Что-то блеснуло в его глазах — вихрь, исчезнувший прежде, чем она это осознала, и напомнивший восторг ребенка, обнаружившего долгожданный подарок.
Глава 39
Жизнь, которую вели изгнанники, требовала постоянной бдительности. По ночам Гэн стоял в дозоре с собаками, женщины и Джонс охраняли лагерь, разбившись по парам, и только Клас дежурил в одиночку.
Нила тяжело вздохнула, и Сайла приподнялась на локте, чтобы взглянуть, в чем дело. Сон пытался вернуть Ниле детскую беззаботность, но это были уже признаки взросления.
Завернувшись в стеганый халат, Сайла откинула шкуру, закрывавшую вход, и вышла на свежий воздух. Туман вызвал на ее лице гримасу, ставшую, впрочем, уже обычной. Вчера ветер принес особый запах. Сейчас он был тяжелее, с привкусом камня и льда.
Неясный силуэт вырисовывался невдалеке; он двигался к ней, превратившись наконец в улыбающегося Билстена. Торговец низко склонился, подражая вычурным придворным манерам Олы, глаза его были полны веселья:
— Доброе утро, Жрица Роз. Увидеть вашу красоту так рано — неплохое начало дня. Прибавляет сил, как вы думаете?
Она ответила улыбкой:
— Теперь я понимаю, как вы живете во время своих походов. Но что вы говорите старым женщинам, уже утратившим свою красоту?
— Красоту молодости? Ах, Жрица, разве красота, недоступная взгляду, не является самой важной? Разве не говорится в Завете Апокалипсиса — дайте-ка вспомнить — «Человек должен знать свое место. Если человек видит красоту только во владении, все злое, что есть в нем, восторжествует, и праведники отвернутся от него»?
Сурово нахмурив брови, хоть и не испытывая на самом деле никакой неприязни, Сайла сказала:
— Нас учили, что и Повелитель Зла цитирует Писание. Я благодарна за напоминание.
Торговец подмигнул и отвернулся, и тут только она заметила его необычный костюм.
— Почему вы так тепло оделись сегодня утром?
Он указал куда-то мимо нее, и, обернувшись, Сайла увидела, что лошади Билстена уже снаряжены и готовы в путь. В ее голосе прозвучала озабоченность:
— Так скоро?
— Тот вчерашний ветер… — Билстен обхватил ладонью бороду, и вся его веселость исчезла. — Я опасаюсь снега. Снега, а потом оттепели. Этого достаточно для лавины, а я надеюсь проскочить до нее. К тому же если Дьяволы обнаружат вас здесь, мне не хочется участвовать в том, что из этого выйдет.
— Разве путешествовать в одиночку безопаснее?
Торговец пожал плечами.
— Одному проще. Если что-нибудь случится, мне придется беспокоиться только о себе. — Сайла заметила, как задвигалась его борода. Только через секунду она поняла, что он пожевывает нижнюю губу. Заговорив снова, он был краток: — Вы видели молодого Мондэрка, Жрица? У него большие амбиции — даже больше, чем он сам предполагает. Будьте осторожны. — И он снова расцвел в улыбке. — Мне пора. Хотелось бы еще поговорить.
— Может быть, в Харбундае.
Какая-то хрупкость послышалась в его смехе.
— Все может быть. Каждый день — случайность, как бросок костей.
Билстен торопливо попрощался с подъехавшим Гэном и только что появившимся из-под навеса Класом; потом снова прошел рядом с Сайлой, пожелав на прощание удачи, и туман поглотил его. Пару секунд до них доносился стук копыт и скрип кожаной упряжи. В наступившей тишине туман, казалось, сделался еще тяжелее.
Сайла вернулась в палатку. Шурша шкурами, она разбудила Нилу, и та села, широко раскрыв глаза. Из-под простыни, где все время находилась ее рука, торчала рукоятка ножа. Тейт что-то сонно пробормотала и, взглянув на них одним глазом, перевернулась на другой бок.
— В чем дело? — спросила Нила; ее язык еще плохо шевелился со сна.
— Ничего, просто я проснулась. Все спокойно.
— Слишком тихо. — Нила выскользнула из-под покрывала, одновременно пряча нож в ножны, и присела на корточки рядом с Сайлой, выглядывая наружу. — Сегодня туман еще гуще.
— Билстен уехал. Когда же мы последуем за ним?
— Чем быстрее, тем лучше. — Посмотрев в сторону гор, Нила нахмурилась. — Я не доверяю ему. Он плохо отзывается о Джонсе.
— Мы все должны держаться. А он действительно обуза.
— Джонс — человек тонкий. Я никогда не встречала никого похожего. Он рассказал, что там, откуда они пришли, его работой было помогать заблудшим и испуганным. Я спросила: «Это все, что ты делал?» и он ответил: «Да». Что же это за место, где единственной обязанностью человека может быть помощь другим людям?
— Церковь делает то же самое.
— Ради Церкви. — Нила изобразила кающегося грешника. — И женщины. А Джонс сказал, что помогал всем, кто был в беде.
— Но у него мало сил. Если мы попадем из-за него в переделку, ты знаешь, что он должен сделать.
— Да, — еле слышно ответила Нила. Это был древний обычай Людей Собаки, хранимый с мрачной гордостью. Тот, кто при отступлении становился для остальных обузой, мог или погибнуть от их собственной руки, или умереть, прикрывая отступление большинства. Семья такого человека делала новый барабан, которому давалось его имя, чтобы голос погибшего жил, пока живет клан. Сайла пыталась объяснить, что этот обычай существует для того, чтобы люди не забывали тех, кому помочь уже было нельзя. Он позволял раненым погибнуть с честью, а здоровым выжить и отомстить.
Оставив Нилу одеваться, Жрица решила сходить за Гэном и Класом. Они сидели у костерка. На оклик Сайлы мужчины приветствовали ее вымученными улыбками. Гэн попытался изобразить безмятежность:
— Наконец-то погода улучшается. Может быть, переход окажется проще, чем мы ожидаем.
Клас покачал головой.
— Тебе виднее. Я только надеюсь, что твой драгоценный новый товарищ не замедлит наше продвижение. Лучше бы я его никогда не видел.
Гэн уставился на огонь, а потом со стремительностью, слегка напугавшей всех, протянул руку над огнем и положил Класу на плечо.
— Твоя поддержка мне сейчас необходима больше, чем чья бы то ни было.
Клас посмотрел на ладонь на своем плече так, будто боялся ее прикосновения. Потом заглянул Гэну в глаза:
— Когда я давал обещание твоему отцу, я давал обещание и тебе тоже.
Сайла отодвинулась назад. Она не желала упустить ни слова из этого разговора, но еще меньше ей хотелось вмешиваться. Речь мужчин была импульсивной, однако подлинный разговор шел на уровне подсознания. Сайла различала обязательство в голосе Класа и просьбу в словах Гэна. Даже больше, чем неожиданность такого диалога, ее поразила сила чувств, звучавшая в голосах. Девушка была потрясена, она и не подозревала о таких отношениях. До сих пор Сайла считала союз Класа с Гэном чем-то вроде сделки: соглашение о дружбе и поддержке, но только на словах. То, что она сейчас услышала — всего пара слов! — убедило ее, что это сильнее логики, а может быть, даже сильнее их собственной воли.
