— Даже думать забудь, — сказал я, безуспешно пытаясь вернуть контроль над собственными конечностями. Я влип в бурлящую здесь силу, как муравей в мед. Хреновая ситуация. Но хотя бы говорить я мог, и то хлеб. — Я не убиваю людей.
— Конечно, гораздо этичнее позволить им убить тебя! — съязвила Люс.
— Никто меня не убьет, не говори ерунды, — сказал я с уверенностью, которой не чувствовал. — Ты должна пообещать мне кое-что.
— Вся к твоим услугам, малыш. — Люс сверкнула глазами. — Как только мы оба выберемся из той задницы, в которую нас засунула твоя гребаная этичность.
Похоже, ее это словечко здорово бесило. Запомню на будущее. Будем надеяться, что это будущее у меня все еще есть.
— Ты вытащишь ее отсюда, — сказал я. — Буду тебе должен.
— Пустые слова. — Люс хмыкнула. — Я столько раз тебе жизнь спасала, что ты и так до самой смерти будешь мне обязан.
— Все, что ты хочешь, — продолжил я, сделав вид, что не обратил внимания на ее слова. — Я сделаю для тебя взамен любую вещь, которую ты попросишь. Одну вещь. Любую.
— Ты так уверен, что у тебя есть что-то нужное мне, малыш? — спросила она.
Черт, как это прозвучало!
На одно мгновение мир вокруг меня перестал существовать. Люс, я и окно, в которое лился холодный зимний свет, — вот что осталось. Она смотрела на меня так, что понятно было — сделает. Теперь — сделает. Иногда я ошибаюсь насчет того, как ко мне собеседник относится, но не в этот раз.
— Я ни в чем не уверен, Люс, — сказал я. — Но мне очень надо, чтобы ты ее вытащила из всего этого. Ник пользуется ею как вещью, и — ты же сама видишь — связь с таким сильным духом убивает ее. К тому же… никто не должен такое терпеть. И только у тебя достаточно сил, чтобы это провернуть.
Спасибо, я знаю, что это было низко — пользоваться ее привязанностью ко мне, чтобы заставить сделать то, что мне нужно. Проблема в том, что у Анны-Люсии, кроме эмоций, вообще больше ничего не было, за что ее можно было зацепить. У тех, кто живет в Гемаланг Танах, нет привычки поступать правильно, в соответствии с моральными нормами. Марго ей не нравилась — и это была достаточная причина, чтобы позволить ей умереть.
— Она так тебе дорога? — спросила Люс.
— Нет. Мне так дороги мои принципы.
— Хорошо. — Люс кивнула, перевела взгляд на скорчившуюся возле холодильника Марго. — Но ты очень будешь мне обязан, малыш. Это слишком дорого мне обойдется, чтобы я забыла об оплате.
— Ты там застрял, что ли, Кир? — Макс влетел обратно в кухню, как камень. Интересно. На него эта дрянь не действовала. И на Рашида. И на Марьку. Впору было гордиться тем, что на меня тут персональный капкан расставили.
Вот выберусь — и сразу начну. Гордиться в смысле.
— Застрял, — признался я.
Не церемонясь, Макс вытолкнул меня в коридор, и я почувствовал, что снова могу двигаться. Сила никуда не делась, она искрила вокруг меня, как будто воздух был наэлектризован. У меня даже в ушах звенело, так ее было много. Но шевелиться — это было просто отлично.
Зверь взревел, долбанулся в стену, смахнув одну из полок. Зазвенели болты, выдранные с мясом. Краем глаза я заметил, как Анна-Люсия скользнула к выходу, воспользовавшись удачным моментом. Замерла. Развернулась. И, схватив Марго за футболку, выволокла ее наружу. Та не вскрикнула, не дернулась, хотя мало приятного в том, что кто-то отдирает от твоей спины намертво присохшую окровавленную ткань.
— Не дай себя убить, малыш, — сказала Анна-Люсия. — Я сделаю для этой все, что нужно, чтобы она была в порядке. И я не причиню ей вреда — в твоем понимании. Только не дай себя убить.
И метнулась прочь по коридору, к лестнице. Не знаю, как она собиралась тащить Марго по городу, но об этом пока можно было не думать. Люс сама сформулировала свое обещание так, что я мог быть спокоен за Марго. Я точно не справился бы лучше.
У тех, кто родился в Гемаланг Танах, много недостатков, но они не нарушают договоров. Ни разу такого не было. Люди в этом плане куда менее надежны.
Дверные петли лопнули с таким хрустом, словно что-то раздавило их. Дверь вылетела и впечаталась верхним углом в стену, оставив след, но стекло уцелело. Макс дважды выстрелил в темную лохматую тварь, замершую на пороге кухни, прикрывая нас. Не сказать чтобы это сильно ей повредило, по подарило нам лишние полминуты. Звук был, как будто шина автомобильная лопнула. Вообще-то использование глушителя снижает начальную скорость пули, а значит, и энергию выстрела, но, если приходится работать в жилом доме, где люди спят, без него не обойтись.
Некоторые ученые считают, что теоретически человек может бежать со скоростью шестьдесят пять километров в час. Кажется, мы сумели подтвердить это практикой.
— Эту тварь вообще можно убить? — деловито спросила Марька, когда мы оказались на лестнице. Лифт ни мне, ни Рашиду все еще не казался годным средством передвижения.
— Можно, — на бегу подтвердил я. — Но не нашими средствами. Я мог бы попробовать изгнать ее, но…
И в этот момент Зверь меня учуял. Я услышал его радость — она разлилась, как масло по поверхности воды. Что это значило? Все довольно очевидно. Кто-то натравливал его на меня, как собаку. И я даже знал, кто это был. Видимо, я Нику здорово не понравился. Даже отсюда, с пятого этажа, были слышно, как Зверь бьется во входную дверь квартиры изнутри. Кто из нас умудрился ее захлопнуть, когда мы удирали? Не помню.
Ник заговорил ее, но надолго бы этого не хватило. Он ритуалы чистенько проводил, аккуратнее, чем я, но Зверя мог бы остановить разве что грамотный круг, поставленный до вызова. Не дурацкий охранный заговор. Металл скулил и визжал, выгибаясь под ударами. Или, может быть, это Зверь плакал, раз за разом ударяясь тяжелым телом в стену из слов и линий. Я остановился. И обернулся.
— Что ты задумал? — спросила Марька, останавливаясь тоже. И перезаряжая на всякий случай свою помповуху. Лишних предосторожностей не бывает. Даже самые дурацкие из них порой помогают тебе выиграть пару минут. Десяток попаданий из SPAS-12 Зверя не убьют, но почти гарантированно задержат.
Чую, нашумим мы здесь все-таки.
— Вернусь, пожалуй, — сказал я. — Посмотрю, может, можно его прогнать.
— Я тебя прикрою, — сообщила Марька.
Она не обязана была это делать. Я — тоже. Только вот больше не на кого было это свалить. Когда эта тварь справится с дверью и не найдет за ней нас, она взбесится. Я имею в виду, еще больше взбесится.
Марька остановилась справа, у самой стены, чтобы не задеть меня локтем, если придется стрелять. Я встал прямо перед дверью, шагах в пяти, и закрыл глаза, чтобы мысленно нарисовать вокруг себя круг, такой большой, какой только смогу. Сосредоточился. Представил себе зеркало, висящее у Ника в коридоре. Удачно все-таки, что он его повесил. А потом пририсовал к этой картинке второе — маленькое, прямо напротив. Так, чтобы получился зеркальный коридор.
По-хорошему следовало бы и в реальности его туда повесить, но внутрь квартиры я бы сейчас ни за какие коврижки не сунулся. Ритуальная магия — отличная вещь, но только тогда, когда тебя никто не пытается убить прямо сейчас и есть время расставить все нужные ингредиенты по местам. Мысленный фотошоп — плохая замена, но лучше чем ничего.
Во всяком случае, я надеялся, что лучше.
— Изгоняю тебя, — произнес я.
Может быть, в этом доме не очень хорошие люди жили. Может, они воровали из бюджета и проводили закрытые тендеры. И почти наверняка изменяли друг другу, врали, пили и ругались. У всех есть свои недостатки.
Но эти люди пока еще были живыми. Если бы я просто ушел, Зверь почти наверняка убил бы их.
У меня нет белого пальто и белой шляпы. У меня нет бритвенного тазика на голове, коня и дурацкой бороды клинышком. И зовут меня не Дон Кихот. Просто мне чертовски не хотелось взваливать на себя еще и чувство вины за то, что я не вмешался.
— Изгоняю тебя, — повторил я, ощущая кровь на губах и глухую пульсацию того, что заменяло Зверю сердце.
Разумеется, это не сработало. Не могло сработать, хотя бы потому, что я не знал его имени. Но я привлек его внимание. Он замер на мгновение по ту сторону двери, а потом принялся долбиться в нее с удвоенной силой.
Металл затрещал и лопнул. Трещина прорезала дверь от выгнутой середины до самого верха.
— Я изгоняю тебя не по праву призвавшего, — сказал я. Отчетливо. Медленно. Он должен был почувствовать, что я не боюсь. Что я не из тех, кому следует его бояться. — Но волей и властью отмеченного Вороном.
Если верить источникам, христианские священники использовали для изгнания формулу «волей пославшего меня», и довольно успешно, но я предпочел эту. Обычно я стараюсь быть честным, насколько это возможно. Бог не поручал мне вышвыривать вон эту тварь. Ворон — тоже. Но он отметил меня так, что это даже вывший четха разглядел. И Зверь наверняка эту метку видел.
