— Ну и зачем мне это дурацкое жонглирование? — засопел носом Кай. — Я понимаю, умения слушать и смотреть необходимы для воина, а жонглирование? Я же не собираюсь становиться менестрелем или шутом. Я хочу быть воином!
— Воин — это прежде всего мужчина, — сказал Трури не тем обычным тоном, с которым всегда говорил с Каем, а каким-то новым: суровым и строгим. — А мужчина должен держать свое слово и вправе требовать это от других, которых он считает достойными. Когда ты спросил у Криса, как жонглировать кинжалами, ты взял на себя обязательства научиться этому.
— Ничего я не брал, — буркнул мальчик. — Я просто спросил. Что, нельзя, что ли?
— У нас, у болотников, такие правила, — свел брови на тонкой переносице Трури. — Ты можешь спросить о чем хочешь. И любой болотник ответит на твой вопрос, и ответит честно и подробно. И можешь быть уверен, никто никогда тебе не соврет. А ты обязан разобраться в том, что тебя интересует, до самого конца. Влезть по макушку. Понимаешь?
— А если я не хочу влезать по макушку? — уперся Кай. — Если я так просто спросил?
— Болотнику недостойно так просто болтать языком. Если ты спросил, значит, тебя это интересует.
Кай некоторое время молчал. Потом заговорил снова:
— А если меня то, что я спросил, не очень интересует. То есть интересует, конечно, но не, так чтобы уж очень…
— Значит, не беспокой товарищей. Ищи ответы сам.
— Как это?
— Как в таверне, помнишь? В «Сисястой корове»? Все ответы — вокруг нас. Просто надо суметь их увидеть.
— По огоньку свечи? — вспомнил Кай.
— По огоньку свечи, — подтвердил Трури, улыбнувшись, кажется, тому смыслу, который увидел в этой фразе сам.
Кай вернулся в лагерь и подошел к Крису.
— Когда будет считаться, что я получил ответ на свой вопрос? — спросил он.
— Когда научишься жонглировать десятью кинжалами, — суховато сказал Крис.
Кай молча поднял три тряпичных мячика и запустил их в воздух — один за другим.
Глава 4
Густо растущие деревья и кустарники сменялись просеками — сила Паучьего леса иссякала. День клонился к закату, Кай сидел рядом с Гербом и по заданию старика пристально оглядывал окрестности. Он давно чувствовал какие-то неясные перемены в этой части леса, но пока не мог выразить это словами. Но когда мальчик заметил на одном из деревьев свежие обрубы ветвей, картина полностью сложилась в его голове.
— Неподалеку живут люди! — радостно сообщил Кай. — То-то я смотрю: зайцы не шмыгают. Днем ехали — прямо дорогу перебегали коням, а сейчас — ни одного нет. И куч валежника нет — кто-то здесь хворост собирает. И трава кое-где примята, как будто кто-то недавно проходил.
— Хорошо, — кивнул старик и вдруг нахмурился.
— Что? — спросил Кай.
— Пока не могу ответить, — сказал Герб.
Мальчика оглянулся на Трури. Юноша, полузакрыв глаза, напряженно прислушивался к чему-то. Крис и Рах, ехавшие рядом, время от времени обменивались взглядами, словно безмолвно разговаривали.
К вечеру путники достигли опушки. И тогда Кай почуял запах дыма. Очень скоро они увидели одинокий дом, стоящий на самом краю леса.
Дом был похож на маленькую крепость: сруб из массивных бревен с добротной деревянной крышей окружал высокий частокол. Из центра крыши торчала обмазанная глиной труба дымохода — и эта труба слегка дымилась.
Болотники остановили коней.
— Неплохое сооружение, — сказал Герб. — Много труда ушло на его создание… Надо бы покликать хозяев. Может, переночевать пустят?
— Герб… — как показалось мальчику, озадаченно позвал Трури.
— Да, — не оборачиваясь, откликнулся старик.
Кай спрыгнул на землю и побежал вдоль частокола в поисках калитки. Он не обратил внимания на их короткий и непонятный обмен репликами. Мальчику очень хотелось выспаться в тепле, под крышей: пусть на охапке соломы, но зато — в настоящем человеческом жилище. И съесть на ужин не пропахший дымом кусок мяса, а, например, миску кукурузной каши, заправленной молоком или сметаной, с пахучим деревенским хлебом.
Обежав вокруг, Кай вернулся к болотникам и пожал плечами:
— Нет калитки… Как такое может быть? Как же они, которые там живут, выбираются наружу? И возвращаются домой?
— Приставляют лестницу к частоколу, — объяснил Крис, поскольку, спрашивая, Кай смотрел на него. — А потом убирают. Люди, живущие в глухих местах — таких, как эти, — нечасто вырезают калитки. С лестницей спокойнее: от разбойного люда легче обороняться.
— Мы же не разбойники, — сказал Кай. — А может, они нас не заметили еще? Надо покричать. Там точно кто-то есть: из трубы дымок чуть курится…
— Будь уверен, заметили, — сказал Герб. — А покричать стоит — это верно.
Когда старик подъехал вплотную к частоколу, его конь вдруг захрапел, закрутил мордой и попятился обратно. Гербу пришлось несколько раз шлепнуть его ладонью по шее, чтобы успокоить.
— Хозяева! — зычно позвал старик. — Эй, есть кто дома? В ответ не раздалось ни звука.
— Мы путники, — заговорил снова Герб. — Нам нужны ночлег и ужин. У нас есть деньги, мы щедро отблагодарим вас за вашу доброту!
И снова никто ему не ответил.
— Н-да, про законы гостеприимства тут явно не слыхали, — пробормотал старик и снова сдержал рванувшуюся в сторону лошадь.
— Давайте, я перелезу во двор, — предложил Кай, пуще всего боявшийся, что болотники, так и не дождавшись отклика, поедут дальше и им опять придется ночевать под открытым небом.
— Не нужно, — качнул головой Герб.
— Да, может, они спят уже, — предположил мальчик. — Может, не слышат…
— Не нужно, — повторил старик. — Я сам.
Он уперся руками в шею коня, выпростал ноги из стремян, подобрал их и вдруг легко вскочил на седло. Потом схватился за острые верхушки кольев и перемахнул через частокол. Довольно долго ничего не было слышно. Потом во дворе забубнили несколько голосов. Наконец раздался деревянный стук, и над частоколом появилась седовласая голова Герба.
— Принимайте лестницу, — сказал он.
Голова исчезла, и тотчас на ее месте появилась верхушка лестницы, сделанной из древесных ветвей, скрепленных ивовыми прутьями. Лестница поднялась выше и опрокинулась наружу. Первым полез Крис. За ним — Рах. Трури пропустил вперед Кая.
— А кони? — спросил мальчик. — И эти… тюки?.. Неужели останутся здесь на всю ночь?
— Не беспокойся о них, — непонятно ответил Трури.
Кай перелез через частокол и оказался в тесном дворе — болотники стояли плечом к плечу, а напротив них, у закрытой двери дома, хмуро переминался с ноги на ногу немолодой уже мужчина в грубо скроенной одежде из звериных шкур. Шапка седых волос на его голове на висках переходила в косматую бороду, из-под густых нависших бровей угрюмо поблескивали черные глаза. За его спиной укрывалась женщина, одетая точно так же, нерасчесанные, спутанные ее волосы падали на серое лицо. Весь вид хозяев дома красноречиво говорил о том, что гостям они совсем не рады.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
