бедер, и, черт возьми, оно горело.
Иисус, эта девушка.
Если я продержусь всю ночь, это будет чертово чудо.
ЕЛЕНА
Стук моих каблуков эхом отдавался от деревянных половиц, а сердцебиение повторяло каждый удар о грудную клетку.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как я приехала сюда и стояла перед этой дверью. Неуверенность, которую я ощущала, была той же самой, но что-то изменилось. Боль в нижней части живота расцвела, заполнив все свободное пространство в моем теле. Я чувствовала это — его — повсюду, а он даже не прикасался ко мне.
Нико ввел что-то в систему безопасности, когда я соскользнула с каблуков. Остановившись перед лестницей, он взглянул на меня. Его взгляд был темным, мерцающим, с непостижимой глубиной.
— Ты в порядке?
— Да, — выдохнула я, хотя чувствовала, что готова лопнуть по швам, если он не прикоснется ко мне.
Он кивнул один раз, прежде чем подняться по лестнице и оставить меня тут, занятую и одинокую. Увлечённую и горящую. Я постояла с минуту, не слыша ничего, кроме звуков оседающего дома для компании.
Пройдя на кухню, я налила стакан воды и поставила его на стол, не сделав ни глотка. Я ухватилась за край стойки, закрыла глаза и позволила давлению того, что мне было нужно от этого человека, нарастать, пока не почувствовала, что это все, о чем я могла дышать.
Ступеньки заскрипели под моими босыми ногами, и я остановилась наверху, услышав шум душа, льющегося из ванной. Нерешительность съедала меня, постепенно, пока я не почувствовала себя голой и сырой. Было бы так легко позволить моему платью упасть на пол и проскользнуть в душ вместе с ним. Он не отвернулся бы от меня, хотя это никогда не было причиной для данного колебания внутри меня.
Поэтому вместо этого я отправилась в ванную комнату в холле. Я включила горячий душ и вымыла голову чужим шампунем. А потом высушила феном. Одетая только в полотенце, я остановилась в коридоре, нерешительность была достаточно сильна, что вибрировала под моей кожей.
Дверь моей спальни закрылась за мной, и я прислонилась к ней, уставилась в потолок и вздохнула. Мое сердцебиение играло мелодию страха, неуверенности, потребности. Я натянула футболку и шорты и встала посреди комнаты.
«У него было то, что я хотел» — эхом отозвалось в моей голове глубоким тембром. Это была моя последняя мысль перед тем, как я очутилась в коридоре, прямо за его закрытой дверью.
Открыв ее, я уже никогда не смогу вернуться назад. Я знала, что это все изменит, но тогда я этого не понимала… что уже все изменилось.
Глава 37
«Нельзя винить гравитацию за влюблённость».
— Альберт Эйнштейн
ЕЛЕНА
Он не поднял глаз, когда я открыла дверь.
Но знал, что я здесь.
Он сидел на краю кровати, положив локти на колени уставившись в пол. Опасный туман пронизывал воздух, как завитки дыма. Это чувство было таким же собственническим, как цепи, выглядевшие как лунный свет и имевшие привкус одержимости.
Серебряные лучи просачивались сквозь стекло, освещая его тело, но не выражение лица. Теперь, когда я находилась так близко к нему, вдыхая его воздух, ощущая его присутствие, которое могло без усилий поглотить мое, пока я не перестану существовать, храбрость, которая привела меня сюда, рассыпалась в прах.
Мое сердцебиение пыталось вырваться из горла, и ледяная дрожь пробежала по крови, оставляя мою кожу горячей на ощупь. Я не знала, что можно так сильно хотеть чего-то и в равной мере бояться. Нерешительность остановила мои ноги и потянула за сердце. Тем не менее, я вдруг поняла, что даже если передумаю и повернусь к нему спиной, то все равно не смогу этого сделать… Я не собиралась выходить.
Каждый сантиметр моего тела горел, когда я подошла к нему. Чувствительные, как свежевымытая кожа, его штаны терлись о внутреннюю поверхность моего бедра, когда я просунула ногу между его слегка раздвинутых ног. Он даже не взглянул на меня и не выпрямился, чтобы я могла полностью встать между его ног. Мое дыхание и стук сердца затрепетали в воздухе, прежде чем тишина сжала их.
Я провела рукой по его шее и по густым волосам на затылке. Он испустил тихий, напряженный вздох. Пьянящее тепло разлилось по его обнаженной груди, и я впитывала это, как наркоманка. Мои пальцы переплелись с мягкими прядями, сжимая, как я делала несколько дней назад.
Легкие, как перышко, его руки заскользили по моим бедрам, и мой пульс заискрился, как потрескивание в огне. Моя грудь была обнажена под футболкой, тяжелая и тугая так близко к его лицу. Ему достаточно было поднять голову, чтобы прикоснуться к ним ртом, освобождая их от этого давления.
Его пальцы стали тверже на моих бедрах, сжимая плоть, лаская ее. Что-то тянуло меня за живот изнутри, когда огненный жар его ладоней обжег мою кожу. Каждое сжатие посылало гул между ног, превращаясь в пустую боль. Мое дыхание было прерывистым и неглубоким, пока он молчал, будто то, что он делал, заслуживало его полной концентрации.
Туман в воздухе начал сгущаться, вспыхивать, гореть с каждым вдохом.
Мой живот сжался, когда его руки медленно скользнули под мои хлопковые шортики, дразня мою попку прикосновением, которое, как я начинала верить, было необычным. Его ладони скользнули под ткань и схватили две пригоршни моей задницы. Хриплый вздох вырвался из меня, когда он разминал плоть. Покалывание, горячее и скользкое, растеклось между моих ног, и мои пальцы запутались в его волосах.
Он обнаружил мои стринги и провел пальцем вниз по хлопку. Мое тело гудело в предвкушении, но прямо перед тем, как он достиг того места, где я нуждалась в нем, он потянул ткань в сторону и позволил ей шлепнуть на месте. Это движение коснулось моего клитора и послало шипящее ощущение вверх по позвоночнику, которое выбило меня из равновесия. Когда моя другая рука нашла его затылок, чтобы удержать себя, мои короткие ногти скользнули вниз по его шее.
Он покачал головой, отбрасывая мое прикосновение, будто ненавидел его, и низкое рычание прозвучало из глубины его груди. Моя рука упала. У меня не было времени взвесить его реакцию, потому что его пальцы скользнули под мои стринги, погрузившись так низко, что задели мой задний вход, прежде чем остановиться. Прикосновение было чуждо мне, но я была так горяча, что поймала себя на том, что двигаю бедрами от трения.
Стон вырвался из меня, когда его
