Американцы сегодня острых вопросов не поднимали, на обвинения в экспансии отвечали вяло. Было видно, люди поняли, что толку от этих переговоров нет и быть не может. Эммануил Махнов украдкой шепнул Котлову, что, дескать, наши «друзья» тоже получили рекомендации не усердствовать.
— Согласен. Они не такие дураки, как пишут о них в «Красной звезде».
9
Младший флагман Атлантического флота больше не говорил ни с кем, лишь вслушивался в разговоры. Интересное это дело. Сторонний наблюдатель зачастую замечает больше, чем непосредственные участники беседы. Его кругозор не ограничен орудийной амбразурой собственной позиции. В последние годы Виктор Котлов учился пользоваться преимуществами такого наблюдения, при необходимости отстраняясь от обсуждения, с тем чтобы изучить противника, сделать выводы и нанести свой собственный, точно выверенный удар. Или не наносить, если так будет разумнее.
Выводы о результатах переговоров можно было сделать еще до их начала. Достаточно посмотреть на участников, и все становится ясно. От английской стороны присутствовали второстепенные, не принимающие решения чиновники в погонах и клерки из МИДа. А раз уж нет генерала Каннингхема и как минимум министра иностранных дел, то и английской делегации по большому счету нет.
Американцы прибыли в полном составе. Настроение у них курортное. Вчера заокеанские «друзья» выглядели куда энергичнее, всеми силами показывали, что не уступят и пяди английской земли. Земли, на которую у них нет никаких прав, к слову сказать. Махнов прав, американцы не ждут от разговора ничего хорошего. Знают, что все кончится ничем.
Вялые споры между тем утихают. Первым нарушает церемониал каперанг Махнов, поднимается из-за стола и подходит к своему американскому коллеге. Оба комиссара о чем-то шепчутся, затем перебираются за журнальный столик у бутафорского камина и продолжают обсуждение один на один. Следом за ними и другие участники разбредаются по залу. Один из чиновников английского МИДа, просидевший всю встречу с каменным выражением лица, изумленно косится на своих земляков. Секундное замешательство, затем лицо англичанина превращается в непроницаемую маску. Разговаривать с чиновником никто не желает, и он тоже не стремится завязать разговор, так и просидел всю встречу за столом, словно истукан с острова Пасхи.
К Виктору Котлову подошел тот самый рыжий бригадный генерал.
— Разрешите? — Американец взялся за спинку стула.
— Пожалуйста. Хотите поговорить о морской авиации?
— Чарльз Стоун, — генерал протянул руку.
— Виктор Котлов.
— Я много о вас слышал. — Чарльз не знал, с чего начать. Ему хотелось порасспросить русского об аргентинском конфликте, старой истории с маневрами флотов у берегов южноамериканской страны. Хотелось напомнить о тех, кто шел под прицелом русских орудий. И в то же время Чарльз прекрасно знал: что именно ему скажут в ответ. Русские тоже выполняли приказ. Они, как и мы, защищали свои интересы.
— Вы не похожи на американца.
— Коренной англичанин. Эмигрировал в декабре 40-го.
— Понимаю. 11-я группа?
— Нет. Из одиннадцатой никто не выжил. Я дрался в десятой.
Вот так и завязался разговор. Спокойно, без взаимных обвинений и упреков два ветерана беседовали о делах давно минувших дней. Незаметно перешли на события Тихоокеанской. Виктор Котлов с жадностью выпытывал из летчика подробности этой дикой бойни, изредка задавал уточняющие вопросы, интересовался бытовыми подробностями жизни на островных аэродромах. Чарльзу, в свою очередь, было приятно поговорить с человеком, которому ты ничего не должен и который тебе тоже ничего не должен. Равный с равным. Два совершенно разных и в то же время неуловимо похожих человека.
Оба понимали: произойди встреча в других обстоятельствах, на несколько лет раньше или позже, и оба не стали бы долго думать, перед тем как нажать на гашетку. Осознание сего простого факта добавляло разговору искренности. Два волка встретились на границе своих владений и повели неторопливый разговор «за жизнь», вспоминая минувшие дни и сражения, в которых они проливали кровь.
— Виктор, — оба незаметно перешли на «ты», — мы спорим о Великобритании. Делим эту страну и не можем понять простую вещь: ни американцам, ни русским не удержать Британию.
— Мы спорим? Мы все давно проиграли этот спор, — неожиданно легко согласился Котлов.
— Согласен, — прозвучал за его спиной голос Эммануила Махнова.
— И вы? — удивился Стоун. — Я правильно понимаю: ваша делегация получила приказ сворачивать переговоры?
— Приказа нет. И от этих переговоров ничего не зависит, — рассмеялся Виктор Николаевич. — Мы все проиграли еще до начала переговоров. Проиграл СССР. Проиграли США. Проиграла Британия.
— Я имел в виду бессмысленность этих переговоров, — осторожно добавил каперанг Махнов.
— Спешка. Попытки обойти соперника на повороте. Форсированные ходы. Ваш МИД искусно разыграл ирландскую карту, — вмешался Роберт Шойман. — Не могу не оценить таланты мистера Громыко. После размещения вашей авиации в Ирландии любые разговоры о британских базах не имеют смысла.
— Не поняли.
Виктор Котлов откинулся на спинку стула и задумчиво изучал лица глядящих на него Махнова и американцев. Все трое пока ничего не сообразили, опыта не хватает, умения мыслить масштабами если не флота, так минимум океанского театра. А ведь это просто. Котлов раздумывал: стоит ли выкладывать при американцах свои соображения? Или лучше обойтись намеками?
— Мы все не имеем права подписывать документы, заключать договора. Ваша группа прибыла в Британию для технических переговоров с англичанами. Я угадал?
— Верно, — хохотнул Чарльз Стоун. — Мы не знали, что вы поспешите в Лондон, как только заслышите о нашем приезде.
— Дружеская встреча, налаживание отношений. — Шойман дипломатично ушел в сторону.
— Англичане ограничились одной официальной встречей и выжидают. Так о каких переговорах может идти речь?
В действительности вице-адмирал думал о тех, кого на переговорах не было, но именно они и заварили эту кашу. Во время похода в Ирландское море у него было время прочесть пару отчетов о положении дел в Германии. С тех пор его мнение о политике Гюнтера Кауфмана сильно изменилось. Немец рискует, играет на грани фола, но при этом умудряется делать верные ходы. Такой же удачливый, склонный к риску игрок, как и Гитлер. Не так прост оказался автор «нового мышления», как мы о нем думали, и последствия отказа от империи могут оказаться куда страшнее, чем мы рассчитывали. И опасными они будут отнюдь не для рейха.
Заглянувший в зал совещаний секретарь сразу направился к Виктору Котлову.
— Вам телефонограмма из Плимута. — С этими словами он протянул Виктору Николаевичу стандартный бланк.
Пробежав глазами текст, вице-адмирал скомкал бумажку и небрежным жестом убрал ее в карман. Все так, как он и думал, вокруг Британских островов разыгрывается многоходовая комбинация, трехмерная шахматная партия. И так вышло, что мы не игроки, не субъекты, а объекты этой игры. Полковник Васнецов сообщает, что волнения в Уэльсе стихли. На пограничных переходах оживление, англичане усиливают заставы. Понятно, это прекрасно вписывается в вырисовавшуюся сегодня перед глазами Виктора Котлова картину мира.
— Глядите! — прозвучал удивленный возглас на русском.
Разбредшиеся к этому времени по всему залу люди один за другим подходили к окнам. Звучали короткие реплики, многие наклонялись над подоконниками, чтобы лучше разглядеть происходящее на улице.
Котлов. Махнов, Стоун и Шойман переглянулись и, не сговариваясь, направились к ближайшему окну. Окна малого зала совещаний выходили на фасад здания. Отсюда открывался неплохой вид на улицу и дорожную развилку напротив посольства. Сейчас на улице и перед воротами посольства, несмотря на разгар рабочего дня, было многолюдно. Народ прибывал. Улицы уже перекрыли импровизированными баррикадами из скамеек и урн. Не для обороны, а чтобы помешать транспорту.
Острый глаз Виктора Котлова выловил несколько полисменов. Двое блюстителей порядка расположились сразу за линией скамеек на проезжей части и заворачивали машины. Остальные полицейские кучковались перед воротами посольства. Демонстранты вели себя мирно. Над головами людей поднимались транспаранты.
— Иваны и янки, уходите домой! Свободу Британии! — Эммануил Махнов прочел пару лозунгов вслух.
— Иваны и янки, — хмыкнул вице-адмирал Котлов, — нас посчитали на одной стороне фронта.
— Выезд перекрыт, как будем выбираться? — Чарльз Стоун провел рукой по волосам. — Надеюсь, у русских найдутся лишние кровати.
— Выпустят, никуда они не денутся, — пробурчал Шойман. Подполковник испытывал противоречивые чувства: разум требовал оставаться с соратниками по оружию, а душа рвалась на улицу к демонстрантам, к борцам за свободу родины.
