Таково было состояние человека в бункере накануне падения Берлина. Среди льстивых приверженцев, которые все еще находились с ним на глубине 50 футов под землей в 18-ти тесных неудобных помещениях бункера, были лишь два существа, которым он верил — его овчарка Блонди и Ева Браун.
ЕВА ПРИБЫВАЕТ ДЛЯ СВАДЬБЫ И СМЕРТИ
Ева Браун явится разочарованием для всех любителей истории, так как она не имела никаких ярких особенностей типичной любовницы тирана. Правда, и Гитлер не был типичным тираном. Подпочвой для его страсти было не бурное желание удовлетворить чувственные потребности, а обычное стремление мелкого буржуа к домашнему уюту. Ева Браун полностью соответствовала этой постоянной, хотя и скрытой черте характера Гитлера, и поэтому она сама по себе неинтересна.
Скорее хорошенькая, чем красивая, с моложавым лицом и слегка выдающимися скулами, спокойная, не вмешивающаяся в политические дела, умеющая угодить, Ева Браун вскоре достигла влияния на Гитлера, отвечая его идее отдыха от бурной политической жизни. Ева председательствовала за чайным столом, отвлекая на это время внимание Гитлера от политики.
Об их более интимных отношениях ничего неизвестно. «Они спали отдельно, — заявил все тот же доктор Мо-релль. — Тем не менееу я полагаю...». Но на одних лишь предположениях доктора Морелля нельзя основываться.
Во взаимоотношениях Евы с Гитлером последнего привлекала их идеальная сторона. «Долгие годы настоящей дружбы», — так записал он сам в своем завещании.
Таким образом, когда Ева Браун 15 апреля 1945 года прибыла в Берлин, чтобы разделить судьбу Гитлера, она не была ни его женой, ни признанной любовницей. В имперскую канцелярию она приехала непрошеная и поэтому имела столько же права символически умереть рядом с Гитлером, как и Манциали — повариха последнего, готовившая для Гитлера вегетарианские блюда и обедавшая с ним в отсутствии Евы Браун. Гитлер приказал Еве Браун покинуть Берлин, но она отказалась. Она приехала для совершения церемониала свадьбы и смерти.
Однако Гитлер еще не принял решение умереть. Кажется невероятным, что в последние дни третьей империи ее фюрер мог верить в то, что звезда или рука провидения могут его спасти. Свидетели, однако, единодушно говорят, что он никогда не понимал реальности своего краха.
В глубине бункера Гитлер искал поддержку в гороскопах и «Истории Фридриха Великого» Карлейля. Однажды вечером, когда Геббельс читал ему вслух эту книгу, они подошли к отрывку, в котором рассказывается, как Фридрих, видя свое неминуемое поражение, решил отравиться, если его неудачи будут продолжаться. В этом месте Карлейль обращается к Фридриху со следующими словами:
«Храбрый король! Подожди немного и дни твоих мучений будут позади. Солнце твоего счастья уже за тучами и вскоре оно озарит тебя».
Когда Геббельс прочитал затем, как в последний момент Фридрих был спасен от самоубийства известием о смерти своего врага — русской царицы Елизаветы, Гитлер прослезился. После этого Гитлер и Геббельс обсуждали обстоятельства чудесного спасения Фридриха и послали за двумя гороскопами, которые тщательно хранились в одном из «научных» отделов Гиммлера: гороскопы фюрера и третьей империи. Эти священные документы были доставлены и Гитлер вместе с Геббельсом с надеждой взирали на них.
Они установили, что оба гороскопа предсказывали начало войны в 1939 году, немецкие победы до 1941 года и затем серию поражений с кульминационным пунктом в первой половине апреля 1945 года. Затем должна была последовать ошеломляющая победа немцев во второй половине апреля, стабильное положение до августа и в том же августе — мир. После заключения мира должно было наступить трудное время для Германии в течение 3-х лет, затем с 1948 года она должна была снова восторжествовать и стать великой державой.
«Я НИКОГДА НЕ ПОКИНУ БЕРЛИН»
Гороскопы, которые так точно говорили о прошлом, оказались малонадежными для будущего. Тем не менее, рассказ одного из секретарей Геббельса показываед насколько серьезно Гитлер и Геббельс верили в такие предсказания.
«Хорошо помню пятницу, 13 апреля, — показывал этот секретарь. — Каждую неделю Гитлер выезжал на восточный фронт, где говорил перед войсками и передавал им подарки в виде сигарет, коньяка и книг. В этот день он вернулся как всегда поздно вечером. Берлин сильно бомбили, и гостиница «Адлон» была охвачена пламенем. Мы встретили Геббельса на ступенях министерства пропаганды. Один журналист обратился к нему: «Господин рейхсминистр, Рузвельт умер». Геббельс буквально выскочил из машины и с минуту стоял как зачарованный. Никогда не забуду его лица, освещенного огнем пожара. «Ну, — сказал он мне, — принесите лучшего шампанского, и мы поговорим по телефону с фюрером». Мы прошли в кабинет, где было подано шампанское. Геббельс соединился с Гитлером по прямому телефону и сказал: «Мой фюрер, поздравляю вас! Рузвельт умер. В звездах написано, что вторая половина апреля будет поворотным пунктом. Сегодня 13 апреля, пятница. Поворотный пункт наступил».
Эти восторги быстро миновали. По-прежнему продолжалась эвакуация министерств из Берлина, но Гитлер оставался в бункере, решив сделать еще одну попытку отбросить русских от столицы. 21 апреля Гитлер приказал начать контрудар всем берлинским войскам под командованием генерала СС — Штейнера.
«Любой командир, который не последует приказу, — кричал Гитлер, — поплатится жизнью». Так приказал Гитлер, но его приказы не имели больше связи с реальной действительностью. Он передвигал воображаемые батальоны, составлял академические планы. Атака Штейнера явилась последним, скорее символическим актом стратегии Гитлера — она никогда не была проведена.
Эти факты стали известны во время совещания военного совета 22 апреля, которое^ было открыто обычными докладами генералов Кребса и Йодля. Затем пришло известие о провале атаки Штейнера. Несмотря на разработанные планы и страшные угрозы, воздушные силы не были введены в действие. Тут же поступили еще более неприятные сообщения. В то время как войска были оттянуты, чтобы поддержать Штейнера на юге, русские ворвались в пригороды с севера, и их головные танки были уже в самом Берлине.
Тут разразилась буря, примечательная для последних дней Гитлера. Гитлер впал в бешенство. Он визжал, что его покинули, нападал на армию, проклинал предателей, говорил о всеобщей измене, продажности и обмане и затем в совершенном измождении заявил, что наступил конец. Наконец и впервые он отчаялся в своей исторической миссии. Все было кончено: третья империя развалилась, и ее творцу осталось лишь одно — умереть. Он отказался уехать в Южную Германию. Все, кто хочет, могут уезжать. «Но я, — заявил Гитлер, — никогда не покину Берлин, никогда».
Ночью 26 апреля в Берлин прилетел генерал авиации Риттер фон Грайм. Его сопровождала искательница приключений, известная летчица-испытатель Ганна Райч. Стремительная, резкая и вместе с тем хвастливая женщина — она как нельзя лучше подходила для обстановки этого последнего подземного сумасшедшего дома в Берлине. Реач была ярой нацисткой и давно преклонялась перед Гитлером.
Показания Ганны Райч о жизни в бункере Гитлера, несмотря на ряд досадных исторических погрешностей, следует все же признать документом исключительной важности. Согласно ее рассказу, она и фон Грайм долетели до пригородного аэродрома «Гатов» лишь с несколькими пробоинами в крыльях; правда, были сбиты несколько сопровождавших их истребителей.
Обнаружив на аэродроме учебный самолет, фон Грайм решил лететь в центр города и приземлиться на улице вблизи имперской канцелярии. Во время взлета
оставшиеся истребители отвлекали внимание русских. Фон Грайм сам сидел за штурвалом и Райч была его единственным пассажиром. На высоте верхушек деревьев они летели по направлению к Бранденбургским воротам.
