Она мило наморщила нос.
— Спасибо за «почти». Ладно, у меня появились новые вопросы к доктору Марату.
— И что? — спросил я с интересом. — Хочешь сама приобрести пакетик со снадобьем?
Она ответила уклончиво:
— Хочу узнать больше.
— Наша позиция малость глуповатая, — сказал я. — С допингами идет бесконечная изнурительная война… их запрещают и запрещают, но спортсмены все равно принимают. Почему?
Она опять пожала плечиками.
— Странный вопрос. А что, есть другой ответ?
— Потому принимают и карельгедин, — сказал я. — Чтобы быть сильнее, быстрее, сообразительнее… словом, успешнее других. Или хотя бы просто быть успешнее, чтобы суметь решить какую-то задачу, что почти не по зубам.
Она нахмурилась.
— Но если препарат не проверен…
— На мышах проверен, — сказал я, — а еще раньше на дрозофилах и лягушках. Но да, согласен, на человеке все может быть иначе. Скажи, сколько поколений должно пройти, чтобы власти выдали разрешение?
Она покусала губу, раздраженно дернула плечиком.
— Где грань, не знаю. Сама я, конечно, принимаю всякие ноотропы. Но те, что покупаю в аптеке! И на которых написано, что проверено и разрешено министерством здравоохранения!
— Женщина, — сказал я понимающе, — вы все осторожнее, потому что ценнее нас для воспроизводства. Но мы, мужчины, обязаны идти за горизонт, потому что туда ушли мамонты, а добывать их нам, мужчинам. Потому мы готовы рисковать больше. Потому что нам вас кормить!
— Ха, — ответила она с таким сарказмом, что придавил не только меня, но и все мужское население. — Кто кого кормит… Ты чего как-то баранистый?
— Да так, — сказал я. — Размышляю. Это такой процесс в мозгу… Головном, а то ты не на тот подумаешь.
В коре головного мозга… Но что-то не сходится с этим подпольным производством.
— Ну-ну?
— Следи за дорогой, — напомнил я. — А то я хоть и красавец, глаз не отвести, но когда Синенко обнаружит на месте катастрофы два наших перемешавшихся трупа… представляешь, что он напредставляет?
Она зябко передернула плечами.
— Да уж, у мужчин фантазии еще те… Хоть и примитивные, но яркие. Как у всех животных.
— Суть метода, — сказал я, — в том, что берут кровь пациента на анализ, и если человек сравнительно здоров, то из той же порции крови выделяются необходимые элементы для перестройки генного кода, как утверждает доктор Зюзя.
Она буркнула с подозрением:
—Ну?
— Затем, — пояснил я старательно, — все тщательно упаковывается в капсулу. Капсула растворяется только в тонкой кишке. Я объясняю доступно? Содержимое капсулы всасывается, и начинается процесс встраивания в организм человека нового генетического материала. Естественно, не вызовет отторжения, так как его же родные клетки, только более молодые, жизнеспособные и здоровые.
Глава 7
Она слушала меня внимательно и дальше, пару раз теряла нить, но я это видел, возвращался и объяснял, стараясь, чтобы не было видно, что объясняю чересчур старательно, как второгоднице. Впрочем, она же в полиции, а не в министерстве финансов.
— Здорово, — проговорила она, — какой ты умный. Сам все понял или кто рассказал? Пока все логично… Особенно и не сбивался, только запас слов у тебя маловат. А что тут не так?
— Что-то, — ответил я. — Что-то именно не так. Слишком…
— Что слишком?
— Слишком легко, — сказал я.
— А что, — спросила она, — Ширли не могла наткнуться на такое раньше других?
— Не могла, — буркнул я. — Это в кино одинокий гений что-то изобретает, а в реале такое, как ни печально для романтиков, исключено. Давно. Открытия делают те центры, у которых бюджеты не меньше миллиарда, а ученых не меньше тысячи. Причем докторов наук должно быть больше сотни на эту тысячу светлых умов.
Она сказала озадаченно:
— Все так невесело?
— Зато мир стал предсказуемее, — пояснил я. — Примерно знаем, когда и от кого что ждать. Курцвейл расписал все по годам, когда что будет открыто и внедрено. До самой сингулярности и завоевания всей вселенной расписал!.. И самое обнадеживающее, что его предсказания исполняются почти с точностью.
— Кто такой Курцвейл? — спросила она. — Певец или музыкант?
— Футболист, — ответил я с ее же сарказмом. — В этом деле, что ты взяла расследовать, большие деньги. Не в смысле, что лежат в комнате, а вообще… Ты же слышала, одна капсула стоит пятьдесят тысяч долларов! Всего тысяча купивших — и вот уже пятьдесят миллионов долларов!
Она вздохнула.
— А купить могут и намного больше. Впервые медицина становятся самой богатой профессией!
— Да, — согласился я. — Когда «Нам жизнь не дорога!», на таких не заработаешь, атеперь… Но где большие деньги, там и всякие хитрецы. Правда, тебе это незнакомо, ты же больше по семейным ссорам…
— Заткнись, — велела она. — Ты его подозреваешь или нет?
— Подозреваю, — сказал я нехотя, — но еще не знаю в чем. Придется, наверное, пройтись по цепи его исследований. Начиная с момента, как берут кровь у пациента и что с нею делают…
Она посмотрела почти с ужасом.
— Ты что? Чтобы такое сделать, понадобится целый научно-исследовательский институт!.. Да и потом… Сам говорил, не проверить, работает или не работает препарат.
— Да проверять все и не надо, — пояснил я, — а так… пробежаться по верхушкам. Если где-то брехня, заметим. Ну ладно, тебе лень, а я замечу.
Она посмотрела в изумлении.
— А ты что… поймешь?
Я ответил скромно:
— Когда все сделано, почему нет?.. И ты бы проследила, да тебе все некогда. Давай займемся? Я постараюсь понять, что же он такое сделал, вдруг да в самом деле переворот в науке… возьму да воспользуюсь, на благо всего прогрессивного себя. А ты поройся в его прошлом.
Синенко увидел, как мы поднялись из-за стола, вскочил достаточно резво.
— Эй-эй!.. Капитан велел сопровождать вас. А то, говорит, они какие-то не совсем такие.
Мариэтта огрызнулась:
— А ты такой?
— Самый что ни есть, — сообщил он гордо. — Поехали!.. Не беспокойтесь, сяду сзади. Мне так виднее, если кто не понял. Вас виднее.
— Если что, — сказал я, — то я не против. Даже за. Надеюсь, при свидетелях Мариэтта меня бить не будет.
— Но если вздумает застрелить, — уточнил он, — то я ничего не увижу. Я бываю такой рассеянный…
Мариэтта вышла первой, мы с Синенко разместились на правой стороне, я впереди, он на заднем сиденье, она резко ткнула пальцем в экран навигатора.
Марат Хисамович если и удивился нашему визиту, но заметного беспокойства не выказал, ему бы дипломатом быть, а не директором научно-исследовательского центра биотехнологий.
