Она дотащила меня до авто, запихнула и побыстрее вывела машину на трассу и погнала на полной скорости.
— Хорошо, — сказал я с облегчением. — Какой же трансгуманист не любит быстрой езды…
Она быстро зыркнула в мою сторону.
— Отходишь?.. Ты в самом деле интеллигент, что ли?.. Никогда бы не подумала, что ты такой… впечатлительный. Вроде чурбан чурбаном, на твоей голове только дрова колоть…
— Сам не ожидал, — буркнул я. — Наверное, просто давно не слышал хороших песен. Отвык. На сцене только всякое говно с голыми девками… Куда ни сунься, везде говно во славу демократии. А тут резануло.
Она буркнула:
— Я уже сообщила кому следует. Сейчас их повяжут и отвезут куда нужно. Там узнают, кто все это устроил. И зачем.
Я вздохнул.
— А если без всякой цели?
— Всегда есть цель, — отрезала она.
— Но могут быть и хорошие цели, — предположил я. — Не обязательно же низвержение режима!.. Тем более что он не только от Лиссабона до Владивостока, но и вообще… Это же песня.
— Песни опаснее танков, — сказала она твердо. — Я видела падение Мадрида… Его брали с песней! Думаю, без нее бы город не захватили. Натовцы обороняли изо всех сил, три дивизии полегло… Знаешь, воодушевление даже трансгуманиста может толкнуть на подвиг. А кому нужны подвиги в благополучном обществе? Подвиги опасны.
Я вздохнул.
— Ты права. Давай вернемся и пройдем еще разок около того здания… Когда-то подрабатывал электриком, кое-что помню… Так что могу попробовать разобраться в той системе. Если хорошо попросишь.
Ее глаза сузились.
— Ты о чем?
— Помогу тебе войти, — сообщил я любезно. — Тайком, как ты любишь.
Она отшатнулась.
— Без ордера?
— Потом притопаешь с ордером, — сказал я. — Утром.
— Я никуда не хожу тайком, — заявила она гордо. — Полиция вообще не ходит тайком!
— Ну да, — согласился я, — она врывается, выбивая ногой двери. И стреляя во все, что движется. А если не движется, то дважды. На всякий случай. В общем, подумай, ты же не только женщина, которым думать необязательно, но и полицейский, а это самец!.. Нет же такого слова, как полицейская?.. Ну вот, когда ты в форме, то самец, так что действуй по самцовости.
Она смерила меня злым взглядом.
— Это значит — по-дурацки?
— Точно, — согласился я. — Разве не дураки правят миром?.. И все делается для дураков, это не секрет. Даже Вселенная, говорят, устроена по-дурацки. Еще Альфонс Мудрый заметил и сказал, что если бы Господь, создавая мир, спросил у него совета, он бы подсказал, как сделать мир лучше.
Она покачала головой.
— Ты не сумеешь отключить всю сигнализацию.
— А если сумею?
— Не сумеешь!
— Тогда в чем дело? — спросил я бодро. — Ты увидишь мой позор, а это тебе как салом по… бедрам. К тому же сможешь меня арестовать за незаконное проникновение еще до прибытия полиции. Или посмотреть со стороны, как меня схватят и упекут. Как ты можешь отказаться от такого щастя?
Она подумала, морща лобик, посмотрела на меня испытующе.
— Это соблазн, — проговорила она, — отказаться трудно. Ладно, сегодня ночью?
— Да, — ответил я. — А вернемся ко мне, я тебя потренирую на кухне. Ужин должен быть таким, чтобы и в камере вспоминал! Ты сама в этом по своей злобности заинтересована, не так ли?
Глава 9
Через ворота поселка проехали уже молча, она что-то напряженно обдумывает, я так старательно собирал информацию, что мозг накалился, будто на горячей сковородке.
Когда приехали, я сел за комп, она отправилась программировать плиту на ужин, у меня же на кухне и в доме все не так и ужасно, сосредоточенно сопит и хмурит брови, настолько собранная, хотя это очень не по-женски на кухне думать о чем-то, кроме кухни.
Это мы, хоть и не признаемся, но даже в постели можем думать, как заменить с утра аккумуляторную батарею в старенькой «Тесле», а женщины есть женщины — существа прямые, отвлекаться не умеют, если сосредоточены, то сосредоточены…
— Знаешь, — сказала она вдруг, — нужно их предупредить об опасности этого препарата.
— Кого?
— Тех, кто приобретает.
— Думаешь, не знают? — спросил я. — Они пошли на риск по своей воле. Или, как говорят в полиции, добровольно.
— Все равно, — заявила она. — Они предполагали, что опасность тоже может быть, а вот мы это уже точно знаем.
— Еще нет, — сказал я и, наткнувшись на ее сердитый взгляд, пояснил:
—Может быть, организм переборет, такое бывает. И тогда в самом деле обновление и омолаживание организма без всяких проблем!
Она покачала головой.
— Это противозаконно. Надо сказать…
— И спугнуть главную дичь? — спросил я. — Сперва арестуй, потом обнародуй уже для всех. Кто потребляет, кто купил, но еще не успел… Знаешь, а вот клиентов они находят старым проверенным способом.
— Как?
— По Инету, — пояснил я. — Хочешь, покажу? Есть сайт, где рассказывают о чудо-препарате, который дает молодость, рассказывают, как это действует. Потом в конце скромно сообщают, что по нашему законодательству он поступит в продажу, когда пройдет все клинические испытания. Она кивнула.
— Кажется, начинаю догадываться.
— Вот-вот. Все заинтересованные в своем здоровье сразу горько вздыхают: мыши живут два года, на них опыты поставить легко, если мышь проживет четыре года, то и человек проживет двести лет… но проклятые бюрократы тормозят науку и прогресс в медицине, обрекая миллионы людей на смерть… Это, конечно, не так, но простому человеку не вдолбишь. Чем человек ограниченнее, тем увереннее в своей правоте. Ты вот сложная, сразу врубилась… Или не сразу?
— Хрюкай дальше, — велела она.
— Любому понятно, — сказал я со скукой в голосе, — что ждать придется много лет… Но в конце сообщения о чудо-препарате есть приписка, что клиника приглашает для тестирования добровольцев.
Она кивнула.
— И этим добровольцам впаривают…
— Точно, — сказал я. — Я же говорил, ты — сложная натура. Стоило семь раз повторить, сразу поняла. Прибывшим по адресу говорят, что набор добровольцев уже закончен, но…
— …могут негласно продать упаковку, — подхватила она, — чтобы расширить рамки эксперимента. В интересах науки, разумеется. Но рассказывать об этом не следует, а то начнутся бюрократические проверки, придирки, исследования замедлятся, препарат останется таким же дорогим и на следующий год…
— Хорошо, — согласился я. — Вот видишь, и ты не только стрелять умеешь.
Она отрезала задиристо:
— Я много чего умею!
