Зловонный запах крови ударил в нос, обжег легкие, заставил пошатнуться, сбил с толку, дезориентировал. Опираясь на видение, я была готова ко всему, но даже мысленно не представляла, что попаду в ад, в котором заживо могут оказаться смертные. Сильная волна дрожи прокатилась по телу. На этот раз оборотень внутри меня не зарычал обозленным зверем, он заскулил, словно оплакивал сотни, нет тысячи тех, кто навсегда исчез в этом каменном склепе, дышащем ледяным дыханием самой смерти. Казалось, что запахом крови пропитано все: толстые стены, высокий потолок, шершавый пол. Очень старый запах, недавний… совсем свежий. Нет!
Длинный, уходящий в темноту коридор озарялся подсвеченными решетками из приния, прочно вмонтированными в горную породу. От запаха зазвенело в ушах, сдавило голову. Я машинально повернулась влево и шарахнулась в сторону… Правый бок задел другую решетку… Поворот головы – и из горла вырвалось короткое всхлипывающее мяуканье. Решетки надвинулись, исказились. Внезапно я потеряла вход и не смогла бы сказать, где выход. Пространство словно шагнуло вперед, обступило со всех сторон и загнало в безвыходную ловушку. Заброшенный клуб по сравнению с этим местом был детской площадкой. Входя сюда, я еще не знала, что самым ужасным препятствием на пути к Елизару станет мой собственный инстинкт оборотня…
Лица смертных, будто белые маски, как сквозь темную толщу воды выплыли одно за другим. Тело содрогалось снова и снова. Я зарычала. Слева двое заросших щетиной мужчин в грязной одежде. Прижавшись к холодной стене, они сидят на полу и равнодушно что-то едят из металлических мисок, а при моем появлении даже не вздрогнули. Такое впечатление, что чувства людей атрофированы, им все равно, что с ними будет через минуту, через час или завтра. Ужаса, который я ощутила в своем видении, на лицах не видно – лишь безразличие. Эти люди больше похожи на загнанных, смирившихся со своей участью животных, упрятанных в клетки.
Справа пожилая семейная пара; они сидят, обнявшись, но на лицах все то же безучастное выражение. Инстинкт пинком толкнул к ним: заставив забыть, для чего я здесь, бросил на одну из решеток. «Выпустить, освободить, защитить», – расплавленным металлом плескалось в голове. Смертные лишь отшатнулись. Захрустевшие ребра ударились о толстые прутья из приния. Я отлетела в сторону и заскребла когтями по полу. Бессилие и невозможность помочь превращали рассудок в неспособное рассуждать месиво. Мысли ускользали: остались запахи, шорохи за решетками и неуправляемый инстинкт. Диким, безумным взглядом я озиралась по сторонам. В глазах все плясало, извивалось, прыгало.
«Нужно обернуться!» – где-то в глубине потемневшего сознания шевельнулась мысль. Чувства притупятся! Сражаясь с хищником внутри себя, я трансформировалась и задержала дыхание. Омывая лицо, слезы заструились по щекам, но стало легче. Запах такой же сильный, но если не дышать…
Где-то справа послышался сдавленный крик, затем еще. Кажется, появление пантеры напугало людей меньше, чем мое обращение в вампира. Я торопливо оглядывала клетки, но ни запоров, ни замков не увидела. «О смертных подумаю позже», – решила я. Сила Тагашева вновь дала о себе знать. Он здесь, где-то рядом. Нужно всего лишь дойти. Почему он молчит? Он должен был почувствовать меня. Стараясь не смотреть на решетки, я неровными шагами бросилась вперед…
Глава 24
Виктор
Шлепки ботинок о каменный пол эхом разносились по уходящему в темноту коридору. Я выбежала в округлое помещение и увидела его…
– Елизар? – Губы не говорили, лишь слегка раскрылись.
Остановившись, я смотрела в центр вырубленной в горе пещеры и не верила.
Увидеть его таким я была не готова. Слезы мешали смотреть, заливали глаза, солеными струями щипали щеки. Судя по разорванному, испачканному кровью костюму, все это время его жестоко истязали. Сейчас ран не видно, но он без сознания. Тагашев находился в клетке из приния – в самой середине круглого пустого помещения. Большая – он помещается там в полный рост, – прочная и неприступная. С трех сторон – монолитный металл метровой толщины, и лишь на одной из граней этого светящегося куба округлые, толстые прутья решеток. Замков нет, и как она открывается – понять невозможно. «Эту клетку готовили именно для него», – сразу поняла я. На задней стенке змеятся толстые цепи из того же сплава. Они сковывают запястья и удерживают руки над головой, безвольно упавшей на грудь. Елизар походил на пойманного титана, загнанного в ловушку. Черные и даже по виду шелковистое волосы спутаны, а сильное тело безжизненно обмякло. Сапфировых, столь завораживающих меня глаз не видно – веки закрыты. Но напугало даже не это. Высокий лоб и виски Елизара, врезаясь в кожу, стягивал металлический обруч. Что это? Я бросилась к преграде. Рука потянулась к Тагашеву.
– Елизар! Елизар! Пожалуйста, очнись! – Я не звала и не спрашивала, скорее скулила, пытаясь дотянуться до него.
Внутри все сжималось. Толстые прутья вдавились в плечо. Я тянулась пальцами изо всех сил, хотя и знала, что не достану: слишком велика клетка. «Мы не сможем ему помочь», – как приговор прозвучал в ушах голос Марка. Ладони сползли по металлу. Я упала на колени, слишком хорошо осознав: этот прочный сплав мне не одолеть.
Внезапно его тело дернулось.
– Елизар! – снова позвала я.
Сначала наивно подумала, что он все же почувствовал меня, но потом поняла, что ошиблась.
По бокам обруча зажглись голубые, как диоды, огни. Тело Тагашева вновь содрогнулось. В моем сознании всплыли подземные туннели и перчатки на руках Охотников, бьющие электрическими разрядами. Все встало на свои места в один миг. Коншин прекрасно осведомлен о способностях своего бывшего ведущего Охотника и хорошо подготовился. Он знал, что ни одна клетка не сдержит его. Не сдержит… если не подавить его способности с помощью сильных разрядов тока. И в данный момент кто-то активизировал заряд на расстоянии. Очевидно, эти чудовища боятся даже обессиленного парня, приводя его в чувство лишь тогда, когда пытаются заставить убить. Но как они надели эту штуку на него? Елизар бы не подпустил к себе! Ответ на этот вопрос я снова не нашла.
Слезы высохли. Сидя на полу, я с содроганием разглядывала обруч, стягивающий любимое лицо. Как открыть клетку? Как снять эту мерзость? Словно отвечая на мой вопрос, над левым ухом Елизара сквозь спутанные волосы промелькнул тонкий лучик света – маленький красный огонек, как на двери. Электронный замок? Взгляд выхватил мерцающие точки и на наручниках. Новое открытие вызвало очередной приступ паники. Похоже, обруч активируется и снимается с помощью электронного устройства. Что это – компьютер, карта, микрочип, брелок? И где или у кого его искать? На руках – тоже электронные замки. Может, и клетки отпираются так же?
Подскочив с места, я заметалась по подземелью. Взгляд скользил по темным стенам. Искал ключи, рычаги, компьютерные панели – хоть что-то, способное отпереть эту западню, но, кроме темных шероховатых стен, не находил ничего! Мысли нервозно метались в поисках решения. Дождаться кого-то, кто придет за кровью смертных? Но будет ли у них ключ? Ждать Охотников? Но сколько их появится, и справлюсь ли я с ними? К тому же существует вариант, что замки открываются с пульта управления в самом особняке. «Нет! Ждать нельзя!» – размышляла я. Меня могут обнаружить в любой момент, и чем быстрее я начну действовать, тем лучше. Придется снова рискнуть и вернуться наверх. «Кирилл», – внезапно подумала я. Он знает все! Я вздрогнула. Похоже, избежать с ним встречи все же не удастся. Последний шанс спасти Елизара, как тонкая нить, выскальзывал из рук. Ввязаться с Черновым в схватку и попытаться что-то выяснить? Это самоубийство. Плана не было, совсем не было, я ступила на зыбкую поверхность неопределенности. Варианты проносились один за другим, но ни одного разумного я не находила. Единственный шанс – попробовать проследить за Черновым и постараться выяснить хоть что-то. Господи, это не план, а безумие! Но ведь я была готова к этому с самого начала, и отступать бессмысленно. Лаская лицо Тагашева взглядом, я медленно коснулась решеток.
– Я люблю тебя, – прошептала, зная, что он не слышит. – Я очень тебя люблю! – повторила я. – Конечно, я постараюсь вытащить тебя отсюда. Но там, наверху, так много Охотников. А если меня обнаружат, прости, ладно? – Глядя в любимое лицо, я мысленно очерчивала скулы, целовала губы и… прощалась.
Проглотив острый, как осколок, ком, я повернулась к выходу. Стараясь не смотреть по сторонам, бросилась вперед. В данный момент я бежала не через коридор с клетками – через собственные убеждения. Почерневший, ломающийся, рассыпающийся на осколки мир Хранителя света. Я не хотела видеть лиц или запоминать их. Просто осознала: как бы ни выл оборотень внутри меня, как бы ни взывал инстинкт, как бы ни хотелось освободить этих несчастных, я не смогу им дать даже малейшую надежду на спасение, так как не имею ее сама.
