— Вот что, сударь. Забери это все. — Колдун указал на расставленные на столе миски. — И вели приготовить мою лошадь.
— Хорошо, милсдарь колдун. Только вот…
— Что?
— А какая из пяти лошадей ваша?
— Рыжая.
Майорин закрыл глаза, прислонился к стене затылком и тихо, длинно выругался.
— Как тебя звать? — Староста Витяк перехватил короткий нож, негодный для схватки с драконом. Он и сам об этом прекрасно знал, но другого оружия у Витяка не было, а с ножом он чувствовал себя покойней, хоть и выглядел глупо.
— Летта. — Ноги в серых сапогах сделали шаг вперед.
— А вас, милсдарь эльф?
— Велор. И что там?
— Улетел! — Жарка расстроенно развела сцепленные ладошки.
— И никто не видел? Здоровенная крылатая ящерица летала над селом, и никто ее не видел? — Витяк хлопнул по плечу высокого детину, схожего со старостой лицом. — Иди сам посмотри.
— Значит, он примерещился, — решил эльф.
— А я с самого начала это говорила. — Летта снова криво улыбнулась, заставив старосту побледнеть. Тот мимоходом подумал: как у такой красивой бабы может быть до того отвратная ухмылка.
— Не примерещился. Нет!!! — Дворянин, тяжело дыша, остановился. Он бежал по крутому склону холма, на вершине которого стояли люди. Холм порос редким березняком, уже облетевшим, отчего тальвег меж двух холмов хорошо просматривался. В тальвеге тек веселый ручеек с подболоченными бережками. — Пойдем. Покажу доказательства.
Спускались порознь.
— Воистину дракон, — засмеялся эльф, прикрывая рукавом нижнюю часть лица.
— Аж глаза режет, — умильно прошептал Солен. — Теперь верите?
Летта, к которой парень обращался, отвернулась.
— Пойдем, папа. — Детина дернул старосту за рукав.
— А этот ручей, кажись, в село течет, — буркнул староста.
— Так на бережку же. — Велор, забывшись, опустил руку, но тут же снова прикрыл нос и рот. — Глядишь, не сползет.
— Весенним паводком смоет. — Староста втянул ноздрями воздух. — Притерпеться можно… Велю убрать, пока не замерзло.
— Жаль. — Эльф хмыкнул и быстро зашагал на вершину холма. Его догнали Жарка и Солен. — Знаете, ребята, а может, так даже и лучше. Далеко не каждый может похвастаться, что видел живого дракона. Но уж точно никто не может похвастаться, что видел огромную кучу первосортного драконьего дерьма!
— А оно ценное? — задумчиво спросила девушка, оглядываясь назад, где шел запыхавшийся староста.
— Не думаю…
4
Книга — кладезь мудрости. Здесь была целая сокровищница.
Полки вдоль стен, полки — стены. Галерея вдоль них. Отдельно стоящие шкафы, конторки, полки для свитков. Целые горы книг, сотни верст исписанного пергамента, тростниковой, рисовой, папирусной бумаги. Языки, о которых забыли, на которых говорили в затерянных уголках ойкумены, о которых доводилось только читать. В том числе велманский и луарский, в том числе полузабытый бараалле — язык древних магов, использующийся сейчас только для заклинаний и наименований.
И целый ряд полок, посвященных истокам и источникам силы. И другой ряд, ряд, где стояли книги, написанные о химерах. А между ними стол на тяжелых дубовых ногах, высокое кресло, подставочка для ног и складная лесенка — лезть к верхним полкам.
На столе подсвечник со свечами, дающими хорошее ровное пламя. В кресле Агний Фарт.
— Я слышал, ты часто здесь бываешь. И почти истратила мои свечи, они, кстати, довольно дорогие. Заметила, не коптят и тают очень медленно? Заказываю в Алак-Луаре.
— Было бы светлее, будь здесь окна.
— Сквозняки вредят книгам. Ты много читаешь, не боишься испортить глаза?
— Они вам дороги?
— И выбор у тебя, мягко сказать, не разнообразный. Что же, сударыня, ты маешься дурью, когда здесь собрана неплохая коллекция эльфийских легенд, исторических хроник, романы, в конце концов. А ты, я вижу, увлеклась истоками и химерами. «Классификация химер», понравилась? Что еще? — Фарт бросил взгляд на полки, подмечая пустые места, и на память начал перечислять: — «История истоков» — Лизетт Фарт, «Страдания мученика Фартея» — Мордес де Бриск, «Бой с демоном» — Лазарт Вестарский. «Грань разума», «Становление беса», «Освоение источников Велмании», «Мантихоры, виды и способы». Ты действительно все это прочитала?
— Не нашла только труда о переделке человеческих детей.
— Он в работе. — Агний любовно провел ладонью по листу пергамента, лежащему на столе. — Хочешь обсудить прочитанное?
— Нет.
— Неужели у тебя нет вопросов?
— Нет.
— Не верю! — рассмеялся маг. — Уж прости, но не верю. Тебя должен был удивить старик Лазарт, ведь он так старательно насиловал ту девицу, которую подобрал в Шарпке. Все надеялся, что она нарожает ему много маленьких истоков. Знаешь, к какому выводу пришел бедняга?
— Он решил, что его семя потеряло былую силу.
— А ведь он настрогал уйму ребятишек от обычных баб. Будь у него время, он догадался бы отдать девку своим стражникам, но, к ее счастью, она довольно быстро сошла с ума.
— Тут любая бы сошла.
— Может быть, но не разнесла бы Вестарский замок по камешку взрывом силы. А луарец де Бриск тебя не поразил? Этот продержал свой исток в разумном состоянии дольше всего, даже подружился с ним. Он так думал. Паренек дождался, пока маг потеряет бдительность, и прирезал его, как свинью. Старина Мордес об этом написать уже не смог. Что глазки заблестели? Стал бы я тебе это говорить, если бы не предусмотрел подобного развития событий. И к твоему сведению, парнишка быстро погиб во время бойни, которую устроили коллеги де Бриска, выясняющие, кому по праву принадлежит наследство мага.
— Я только принесла книги. Чтобы положить на место.
— Клади. Кто ж тебе мешает. Вижу, ты уже и «Грань разума» прочла.
— Тоже расскажете историю? — Книга вернулась на свое место.
— Айрин, хочешь — читай.
— Может, и хочу.
— Но кое-что могу рассказать и я. Разве не интересно? Я изучаю истоки всю жизнь.
Полка отдавила мне плечо, я выпрямилась. Провела пальцем по длинному ряду корешков.
— Истоки стерильны?
— Да.
— Как часто они… мы рождаемся?
— Раз в двадцать, пятнадцать лет. По некоторым предположениям, намного чаще, не каждый исток удается обнаружить.
— В мире?
— Нет, здесь речь идет исключительно о Велмании и Луаре. Хордримские территории нам недоступны.
— Отчего же не все находят?
— Предположим, родился в велманской деревне мальчик, рос, пахал, косил, что там они еще делают? Лет в семнадцать он неожиданно порезал руку, взбесился и начал яростно кидаться на своих же собутыльников в корчме или пахарей на пашне. В первый раз ярость быстро схлынула. Сама знаешь. Второй, третий. Сколько понадобится времени, чтобы он окончательно обезумел? Сколько раз сила будет застилать его разум, пока его же приятель не пронзит его вилами? А когда тот встанет с торчащими вилами из груди? Что сделают селяне?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
