То что слепец ориентировался по слуху, колдун понял сразу, да был тот слух на порядок лучше обычного. Не каждый, потеряв зрение, обретает в другом — в тонком слухе, в чутких пальцах… Это больше присуще людям молодым, гибким, способным приспосабливаться ко всему новому, а вот старики чаще оказывались в коконе глухоты и слепоты, постепенно растворяясь душою по ту сторону, пока она не развеется совсем и не потянет за собою тело.
Этот света белого не видел никогда, родившись, кажется, вовсе без глаз, веки, прикрывавшие глазницы, будто провалились внутрь.
— Колдун. — Узловатая, в жгутах синих вен рука перехватила запястье Майорина, едва всадники миновали околицу села. Слепец чуть не попал под копыта Потехи, но увернулся.
— Дед, зачем я тебе?
— Смотрящий весточку просил передать.
Майорин угрюмо уставился на слепца.
— Ты не видишь моего лица и не спросил моего имени. Откуда ты знаешь, что весточку ты должен передать именно мне?
— А разве можно ошибиться, милсдарь Майорин, или много на свете таких как ты?
— Каких? — спросил Солен, рассматривая калеку, но Велор хлестнул Финика все тем же березовым прутом и заставил незваного слушателя уйти вперед.
— Пойдем-ка в корчму. Поговорим без свидетелей. — Колдун осторожно убрал со своего запястья пальцы калеки.
Старик покорно отошел и заковылял следом за лошадями, водя впереди себя сучковатой палкой.
Солен оглянулся на слепца и вопросительно посмотрел на эльфа, но Велор лишь малопонятно пожал плечами, мол, сам не знаю и тебе ничего не скажу.
Корчма нисколько не изменилась. Тот же корчмарь возил не слишком чистой тряпкой по столу, на потолочных балках висели плети прошлогоднего чеснока — отпугнуть нечисть. Староста Витяк щелкал пузатые семечки из широкой миски.
— Милсдарь колдун? — удивился он, увидев знакомое лицо.
— Здравствуй, староста.
— Что же вы в наших краях… снова?
Майорин малопонятно покачал головой. Безмолвно отвечая на настоящий вопрос Витяка: почто опять заявился, чудь белоглазая?
— Сядем туда. — Велор махнул рукой в угол.
Слепец было ринулся за эльфом, но колдун его одернул.
— А мы сюда.
Солен принял у Жарки поводья и поплелся за девушкой в конюшню, ведя на поводу Гайтана и Финика.
— О чем он говорил?
— Кто? — Жарка протянула конюху медяк, тот недовольно сморщился. Пришлось добавить еще одну монетку.
— Слепой.
— Мне откуда знать. И ты лучше не спрашивай. Мало ли о чем они говорят.
— А тебе, значит, не интересно?
— Наблюдай, — посоветовала Жарка. — Правду все равно не выведаешь, а вот увидеть, может, доведется.
— Не понимаю. — Солен оперся рукой о деревянную перегородку стойла.
— Сумки возьми. — Жарка взвалила на спину поклажу, свою и Велора.
Дворянин, костеря судьбинушку за выпавшие испытания, подхватил свой скромный скарб и с немалым трудом поднял пудовую сумку колдуна.
— Что он там таскает…
— А ты пошарь, не стесняйся. Может, отыщешь ответы на свои вопросы.
— Еще чего, — сквозь зубы прошипел Солен, шатаясь под тяжестью клади. — Нашла вора. Интересно, сама шарь!
Девушка фыркнула, задрала нос и гордо прошествовала мимо спутника. В полутьме конюшни парень заметил легкий стыдливый румянец на высоких скулах полукровки. Ей тоже очень хотелось задать множество вопросов и эльфу и его другу. Но выпытать что-либо у обоих и с каленым прутом в руке вряд ли удастся.
Похлебку в срединной части страны варили справную — сытную. Поутру знакомый рыбак рассчитался со старым долгом, притащив корчмарю две связки молодых судаков. Судаков распотрошили, ссыпали в котел и, заправив кореньями моркови, земляного яблока и петрушки, хорошенько выварили.
Ложки уже заскребли по донцам мисок, когда колдун пересел к спутникам и пододвинул к себе еду.
Все ждали, пока он не утолит первый голод. Майорин допил остывшую медовуху, на которую у местного корчмаря был особый талант, утер ладонью рот и заразительно зевнул:
— Спать…
— А чего слепец хотел?
— Весточку передал от Владычицы.
— Этот? — Велор удивленно бросил взгляд на место, где сидел калека, но того уже след простыл.
— Этот. Дальше не поедем. Кажется, Филипп нашел нужное нам место.
— Ты уверен?
— Я? — Майорин встал, опершись руками о столешницу. — Я ни в чем не уверен. Эй! Хозяин!
Корчмарь отвлекся от поршня, который аккуратно зашивал.
— Чего тебе, колдун?
— Комнаты есть свободные?
— Вон бирка, — пожал тот плечами. — Староста велел с тебя денег не брать.
Подобное сообщение явно далось ему с трудом, все помнили, какого шороху навел здесь белоглазый летом. Да только ни страх, ни благодарность не пополнят кошельки звонким золотом, а наглец колдун приехать изволил не один, а притащил за собой три прожорливых рта. И, дадут боги, уедет завтра, а не останется тут куковать до морковкина заговенья.
Майорин подвиг корчмаря оценил и, взяв с полки бирку, бросил на стол серебряный.
— Не люблю в долгу оставаться, хозяин.
Корчмарь удивленно поднял брови да уколол палец толстой сапожной иглой, поршень выходил косоватый.
— Что ж, колдун…
— Это задаток, — перебил Майорин. — Я помню твои цены.
Колдун развернулся и быстро зашагал к двери, за ним потянулась разномастная компания его спутников. Последним из корчмы вышел молоденький русоволосый паренек. Корчмарь обескураженно сунул в рот уколотый палец — из него жирными каплями сочилась кровь.
Зимние комнаты на три локтя уходили в землю, такие проще протопить в суровые морозы.
Вдоль стен выстроили широкие лавки, под потолком полати. Ложись да спи.
Кое-кто уже спал, заняв самое лучшее место — на печи.
Еще двое постояльцев вяло играли в кости, довольствуясь неверным светом лучины. Жарка тут же растянулась на свободной лавке в углу, Солен какое-то время вертел головой, не зная, куда приткнуться.
— Извини, мы люди бедные, — язвительно сказал колдун. — Кровать под балдахином обеспечить не способны.
— Хочешь, я схожу занавесочки у корчмаря попрошу? — сочувственно предложил эльф.
— Да я уж как-нибудь глаза закрою, а от здешнего смрада и каменная стена не поможет, — буркнул Солен.
Парнишка все никак не засыпал. Лежал неподвижно, укрывшись покрывалом с головой, но не спал. Колдун выждал еще немного, пока дыхание дворянина не стало глубоким и ровным, и откинул покрывало.
Он встал, уложил на тюфяк сумку и куртку, укрыл одеялом, поводил пальцами, придавая «кукле» человеческую форму, и добавил чар. Теперь казалось, что там действительно кто-то спит, даже одеяло колыхалось, издавая посвист.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
