ее одежду проверили, а ей сделали УЗИ с помощью портативного аппарата, чтобы убедиться, что она не пронесет что-нибудь во влагалище или прямой кишке, – лучше, чем телесный досмотр, но Франческа все равно почувствовала себя оскверненной и потрясенной.
Феррари принял ее в своем величественном кабинете с большими эркерами, стенами, увешанными классическими полотнами, и сводом, украшенным фреской с репродукцией «Похищения Ганимеда»[59]. В свои восемьдесят лет сенатор выглядел загорелым и подтянутым. Одетый в голубой костюм и шейный платок от Hermès, он сидел за столом и не встал, когда Франческа вошла. Навстречу ей шагнул Бенедетти, руководитель «Цапли».
– Мы надеялись, что с вами прибудет господин Перетц.
– Понятия не имею, о ком вы говорите.
– Давай же, усади ее, – нетерпеливо произнес Феррари. – Плевать на ее телохранителя.
Франческа села на оттоманку. Он уставился на нее гноящимися глазами:
– Я знал вашего отца. Достойный, несгибаемый человек. Вы пошли в него?
– Я здесь для того, чтобы поговорить не о своей семье, а о вашей. Если хотите, можете отпустить своего холуя.
– Госпожа адвокат… – вмешался Бенедетти.
– Извините, но я хочу поговорить с вашим начальником.
– Бенедетти может остаться. Ему все известно.
– Если это так, то он ваш соучастник. Я знаю, что тридцать лет назад ваш сын совершил серию убийств. Вопреки тому, во что вы заставили всех поверить, Окунем был не Контини, а ваш сын. Мне не удалось добиться освобождения Контини, потому что вы подкупили Маццу. Я знаю, что Мацца привлек Нитти, а тот в свою очередь – полицейских, которые сделали всю грязную работу.
– У вас богатое воображение.
– А вы преступник. По вашей милости ваш сын всегда выходил сухим из воды. А теперь к нему в лапы попала моя племянница. Больше меня ничего не волнует, делайте что хотите: заставьте его сознаться, отвезите в полицейский участок, сбросьте со скалы. Я приехала не спорить с вами, а поставить вам ультиматум. Ваш сын похитил мою племянницу. Я требую, чтобы ее немедленно вернули мне живой и здоровой, иначе я передам все, что мне известно, в прокуратуру.
– Мой сын умер, сумасшедшая фанатичка! – взорвался Феррари.
– Ваш сын – маньяк-убийца!
– Прошу вас… Давайте постараемся не горячиться, – снова встрял Бенедетти.
– Чем вы можете подтвердить ваши слова? Какие у вас доказательства? – прохрипел Феррари.
– Будь у меня доказательства, я бы уже обратилась в полицию! Но неужели вы думаете, что я не найду их теперь, когда знаю, что искать? Последние годы жизни вы проведете за решеткой!
– Госпожа адвокат, успокойтесь, пожалуйста, – сказал Бенедетти. – Сын сенатора пропал в Венесуэле много лет назад. У нас есть все подтверждающие документы. Мы с радостью покажем их вам.
– Пьеро Феррари – Окунь, вы инсценировали его смерть и упрятали его в какую-то лечебницу. Но очевидно, он покинул ее слишком рано.
Феррари глубоко откинулся в кресле, почти скрывшись за столом. Все умолкли; из парка доносилось гудение электромобиля, а из коридора – шаги.
– Что ж, – сказал наконец хозяин дома, обращаясь к Бенедетти. – Мы вынуждены прибегнуть ко второму варианту.
Франческа напряглась еще больше:
– Если вы намерены от меня избавиться, позвольте напомнить, что Перетцу все известно. И не ему одному.
– Вы уверены, сенатор? – спросил Бенедетти, пропустив ее слова мимо ушей.
– Эта истеричка хочет превратить в ад последние годы моей жизни. Ее обыскали? – отозвался Феррари.
– Да.
– Диктофоны, жучки и прочее?
Бенедетти кивнул.
– Пусть подписывает.
Бенедетти высунулся за дверь и кого-то позвал.
– Принеси мне, пожалуйста, документы.
Через несколько минут вошла секретарша с папкой. Бенедетти взял лист бумаги и положил на столик рядом с Франческой.
– С сегодняшнего дня вы мой адвокат, – сказал Феррари. – Я консультируюсь с вами по вопросу, который может быть или не быть уголовным. Что бы я ни рассказал вам, эти сведения будут охраняться адвокатской тайной.
– Я отказываюсь принимать вас в качестве клиента.
– В таком случае выход вон там. Отправляйтесь на поиски доказательств, а затем найдите магистрата, которого они заинтересуют.
Франческа взяла бумагу. Это был стандартный документ об оказании юридической помощи, в который уже были внесены ее данные. Она поставила подпись.
– Я дам отвод, как только выйду отсюда.
– Но все сказанное останется профессиональной тайной, иначе я лишу вас всего, что у вас есть. Думаю, я ясно выразился. Бен, включи видео.
– Какое видео? – спросила Франческа.
– Съемки камеры наблюдения за день, когда моего сына Пьеро убили.
56
Подняв Амалу с пола и снова усадив на стул, Орест снял с огня последние шпажки и отнес к столу. Затем сдвинул маску и начал есть.
– Не знаю, слышишь ли ты меня, Амала, – сказал он, жуя. – Но то, что ты увидела, не должно тебя пугать. Ты не такая, как они. И я никогда не относился к ним так, как к тебе. Они были всего лишь расходными материалами для экспериментов.
Он достал из термоконтейнера еще один тоник и открыл его. Шипение на мгновение привело Амалу в чувство, и она шевельнула губами, словно пытаясь что-то сказать.
– Есть такая поговорка: хочешь узнать человека, пройди милю в его ботинках. Остальные девушки были этими ботинками. Другого пути не было. Ты можешь считать, что это ужасно, порой я и сам так думал. Но теперь я знаю, как он мыслит, чего хочет, в чем состоит удовольствие от того, что он делает. Удовольствие, которое приносит полная власть над другим человеком или… возможность погасить его жизнь, как свечу. Это лишает тебя рассудка – как голод, только в твоей голове. Чтобы ненадолго насытиться, нужно погасить жизнь. Теперь я умею думать, как он, знаю, чего он хочет, к чему стремится, что его интригует. И знаю, как заманить его в западню. Все стало таким ясным, таким простым…
Закончив трапезу и вытершись бумажной салфеткой, Орест проверил состояние Амалы: она не совсем спала, скорее находилась в состоянии тяжелого наркотического опьянения. Он исчез за дверью спа-салона и вернулся с креслом-каталкой, в котором перевозил ее после похищения. Он положил Амалу в кресло и отвез в первый подвал, следуя кратчайшим путем. Направляющие заканчивались на середине стены, где двухметровая женщина с половником в руке, рябая от плесени, скрывала секрет. Орест отклеил ее от стены, и за ней обнаружилась деревянная дверь. Она была просто вставлена в стену и не имела петель. Орест вынул дверь, используя в качестве рычага все ту же лопатку. В открывшемся проеме стало видно, что на самом деле направляющие не заканчивались, а тянулись вдоль трехметрового коридора, упирающегося в бронированную дверь с ручкой «антипаника». Орест выкатил кресло-каталку в начало коридора,
